Мечтают ли андроиды об электроовцах - Филип Дик

— Это дом мистера Абендсена? — спросила Юлиана. — Он сейчас занят?

Обращаясь к кому-то в доме, мальчик крикнул:

— Мам, она хочет видеть папу!

Рядом с мальчиком возникла женщина с каштановыми волосами, лет тридцати пяти, с решительными, немигающими серыми глазами и улыбкой, настолько уверенной и безжалостной, что Юлиана сразу же поняла, что перед ней Каролина Абендсен.

— Это я звонила вам вчера вечером, — пояснила Юлиана.

— О да, конечно.

Улыбка ее стала еще шире.

У нее были отличные белые ровные зубы. Юлиана решила, что она ирландка.

Только ирландская кровь могла придать такую женственность этой челюсти.

— Позвольте взять ваши сумочку и шубу. Вам очень повезло: у нас сегодня друзья. Какое прелестное платье! Из дома моделей Керубини, не так ли?

Она провела Юлиану через гостиную в спальню, где сложила вещи Юлианы вместе с другими на кровать.

— Муж где-то здесь. Ищите высокого мужчину в очках, пьющего как было принято в старину.

Глаза ее вдруг наполнились светом, губы изогнулись.

“Мы так хорошо понимаем друг друга, — поняла Юлиана. — Разве это не удивительно?”

— Я проделала долгий путь, — пояснила она.

— Да, я понимаю. Сейчас я сама поищу его.

Каролина Абендсен снова провела ее в гостиную и подвела к группе мужчин.

— Дорогой, — позвала она, — подойди сюда. Это одна из твоих читательниц, которой не терпится сказать тебе несколько слов.

Один из мужчин отделился от группы и подошел к Юлиане, держа в руке бокал.

Перед ней стоял чрезвычайно высокий мужчина с черными курчавыми волосами. Кожа его была смуглой, а глаза казались пурпурными или карими, едва отличавшимися по цвету от оправы очков, за которыми скрывались.

На мужчине был дорогой, сшитый на заказ костюм из натуральной ткани, скорее всего из английской шерсти.

Костюм нигде не морщил, еще больше увеличивая ширину его дюжих плеч.

Юлиана не могла отвести взгляда.

— Миссис Фринк целый день ехала из Канон-Сити, Колорадо, только для того, чтобы поговорить с тобой о “Саранче”, — сообщила Каролина.

— Я думала, что вы живете в крепости, — вымолвила Юлиана.

Пригнувшись, чтобы лучше разглядеть ее, Готорн Абендсен задумчиво улыбнулся.

— Да, мы жили в крепости, но нам приходилось подниматься к себе на лифте, и у меня возник навязчивый страх. Я был изрядно пьян, когда почувствовал этот страх, но, насколько я помню сам и судя по рассказам других, я отказался ступить в лифт потому, что мне показалось, что трос лифта поднимает сам Иисус Христос. Ну и всех нас заодно. И поэтому я решил не заходить в лифт.

Юлиана ничего не поняла, но Каролина ей объяснила:

— Готорн говорил, насколько я могла разобраться, что как только он в конце концов встретится с Христом, он сядет: стоять он не собирается. А в лифте сесть было не на что.

“Это из церковного гимна”, — вспомнила Юлиана.

— Значит, вы бросили Высокий Замок и переехали назад в город? — спросила она.

— Я бы хотел налить вам чего-нибудь.

— Пожалуйста, — согласилась Юлиана. — Только чего-нибудь нынешнего, не древнего.

Она уже мельком увидела несколько бутылок виски высшего качества, рюмки, лед, миксеры, настойки, ликеры и апельсиновый сок.

— Чистого “Хорнера” со льдом, — попросила она. — Мне всегда нравился этот сорт. Вы знакомы с оракулом?

— Нет, — ухмыльнулся Готорн, готовя напиток.

Она удивленно уточнила:

— С “Книгой перемен”?

— Нет, — повторил он и передал ей бокал.

— Не дразни ее, — потребовала Каролина Абендсен.

— Я прочла вашу книгу, — сказала Юлиана. — В сущности, я дочитала ее сегодня вечером. Каким образом вы узнали об этом другом мире, о котором вы написали?

Абендсен потер верхнюю губу, хмуро глядя куда-то за ее спину.

— Вы пользовались оракулом? — поинтересовалась Юлиана.

Готорн взглянул на Юлиану.

— Я не хочу, чтобы вы дурачились или отшучивались, — предупредила Юлиана. — Скажите мне прямо, не пытаясь изображать что-нибудь остроумное.

Покусывая губу, Готорн уставился на пол. Обняв себя руками, он покачивался на каблуках взад-вперед.

Остальные, собравшиеся в комнате, притихли.

Юлиана заметила, что их лица изменились.

Теперь они уже не казались такими беззаботными, после того как она произнесла свои слова. Но она не попыталась ни смягчить их, ни взять назад.

Она не притворялась.

Это было слишком важно.

Она совершила такой длинный путь и так много сделала, что теперь могла требовать от него правду и только правду.

Он уже не был вежливым, не был радушным хозяином.

Юлиана заметила краем глаза, что у Каролины было выражение едва сдерживаемого раздражения.

Она плотно сжала губы и больше не улыбалась.

— В вашей книге, — добавила Юлиана, — вы показали, что существует выход. Разве вы не это имели в виду?

— Выход? — иронически повторил Готорн.

— Вы очень много сделали для меня, — продолжала Юлиана. — Теперь я понимаю, что не нужно чего-либо бояться, жаждать, не нужно ненавидеть кого-либо или избегать и преследовать недругов.

Он взглянул ей в лицо, вертя в руках бокал, и, казалось, изучал ее.

— Мне кажется, что многое в этом мире стоит свеч.

— Я понимаю, что происходит у вас в голове, — кивнула Юлиана. Она больше не ощущала себя такой, какой была прежде.

— В деле, заведенном на вас в гестапо, говорится, что вас привлекают женщины, подобные мне.

Абендсен не изменил выражения лица и проговорил:

— Гестапо не существует с тысяча девятьсот сорок седьмого года.

— Тогда, значит, СД или что-то в этом роде.

— Объясните, пожалуйста, — резко попросила Каролина.

— Обязательно, — ответила Юлиана. — Я до самого Денвера ехала с одним из них. Они со временем собираются показаться и здесь. Вам следует переехать в такое место, где они не смогут вас найти, а не держать дом открытым, как сейчас, позволяя всем, кому заблагорассудится, входить сюда. Следующий, кто сюда доберется — ведь не обязательно найдется кто-то вроде меня, кого можно будет остановить, — сможет…

— Вы сказали “следующий”, — проговорил Абендсен после небольшой паузы. — А что же случилось с тем, кто ехал вместе с вами до Денвера? Почему он не добрался?

— Я перерезала ему горло, — ответила Юлиана.

— Это уже что-то, — согласился Готорн. — Чтобы такое сказала девушка, которую я никогда в жизни раньше не видел…

— Вы мне не верите?

Он кивнул.