Темный Луч. Часть 4 - Эдриенн Вудс

— Вы бы оказали услугу не только миссии, профинансировав ее, но и всей Пейе, помогая им превзойти ее.

Я снова сжал руку Елены. Я знал, что Чарльз косвенно сказал всем, что самым значительным подарком и одолжением, о котором он говорил, было возвращение Пейе их законного короля. Короля, за которого стоило умереть, поскольку он был единственным, кто мог принести мир всем.

Папа протянул мне носовой платок из-под стола, и я отдал его Елене.

Она тихо рассмеялась и вытерла слезы.

Аплодисменты Чарльза тоже переросли в овацию стоя.

Дэн вернулся на трибуну и поблагодарил каждого выступающего сегодня вечером, когда Чарльз сошел с трибуны.

Елена встала, когда он проходил мимо нас, и обняла его.

Затем он занял свое место, и я увидел, что Маркус тоже протягивает ему носовой платок.

Наконец-то подали первое блюдо.

Я снова был голоден, как, по-моему, и все драконы на этом приеме.

Пока мы наслаждались ужином, играл оркестр. Послышалась негромкая болтовня, когда все вернулись к своей непринужденной жизни и разговорам.

Гельмут поговорил с одним из других членов Элиты, Маркусом, который сел за наш столик, когда Елена снова принялась за еду.

Я усмехнулся ее комментарию со сцены. Когда она прокомментировала обращение к большим толпам людей, отличным от Древних. Это обрушилось на меня, как приливная волна.

Вот когда мы это сделали?

Ей было достаточно рассуждений Древних, и мне тоже. Она просто взяла мой огонь себе. Он был у нее на руке, а я все еще был в своей человеческой форме.

Я помнил это чувство и точно знал, что Древние подразумевали под капитуляцией. В ту ночь я благоговел перед ней, перед ее храбростью, перед тем, кем она была на самом деле, и этого нельзя было у нее отнять. Я хотел увидеть страх на лице Дюклина. Я хотел, чтобы он знал, что мы больше не те сломленные Дракон и Всадник. Что мы наконец-то заключили союз. Я вспомнил главное чувство, которое пересиливало все это… любовь. Это было то, что мне было нужно, чтобы успешно показать Елене ее родителей. Моя любовь к ней. Это было так просто и непринужденно, что я даже не задумывался об этом.

Вот так я и сдался.

После ужина королева Магарет встала и вытащила Елену из ее кресла.

— Пойдем со мной. Ты останься, — приказала она мне, и весь наш столик рассмеялся.

Мне пришлось наблюдать, как Елена переходила от стола к столу, пока королева представляла принцессу множеству людей, и, наконец, ужин закончился.

Королеве Мэгги хватило времени Елены, и я встал и подошел, но держался на расстоянии.

Несколько представителей Элиты встали и пожали мне руку, отпуская свои идиотские комментарии о том, что мне давно пора взять себя в руки.

Я бы хотел, чтобы они просто отвалили и сдохли.

Но я убедился, что был вежлив, и убедился, что стою в поле зрения Елены так, чтобы она могла меня видеть.

— Прекрасная речь, принцесса, — сказал Дональд, еще один представитель элиты светского общества и один из самых больших идиотов в Пейе.

— Большое вам спасибо.

Другие присоединились к ним и начали рассказывать ей о ее отце и войнах, в которых они участвовали. Как будто они сражались там. Я закатил глаза.

Столики слегка отодвинули в стороны, и открылась танцплощадка.

Я мог сказать, что Елене было достаточно их разговора, так как ее улыбка больше не была искренней.

Я подошел ближе и поймал взгляд королевы Катрины, которая отчитывала меня.

Я улыбнулся ей.

— Не хочешь потанцевать, принцесса?

Все в ее присутствии тихо рассмеялись, когда она извинилась и повернулась к ним спиной, а лицом ко мне.

— Ты ничему не научилась с тех пор, как я танцевал с тобой в последний раз?

Я ухмыльнулся, ведя ее на танцпол.

Я притянул ее ближе, обхватив за талию.

Моя рука коснулась обнаженной кожи на ее спине, когда она положила руку мне на грудь.

Я посмотрел на нее сверху вниз.

— Ты можешь стоять на моих ногах столько, сколько захочешь.

Она смеялась, пока мы медленно танцевали.

— Она действительно изменилась, не так ли?

Я посмотрел, на кого смотрела Елена, и увидел Арианну, танцующую с Хейко.

— Да, думаю, она повзрослела.

— Я всегда буду видеть в ней избалованную маленькую девчонку.

— Она не такая, Елена. Ты не росла вместе с ней. Честно говоря, у нее действительно доброе сердце. Она не очень довольна своим отцом и тем, как он обращался с тобой в последнее время.

— Она так сказала, или ты это выдумал, чтобы она мне больше понравилась?

Я улыбнулся.

— Это правда. Записка Паппи не дошла до меня вовремя. Именно Арианна рассказала мне о той вечере.

— Подожди, что?

— Неужели так трудно это представить? Она пошла с ним в ту ночь, но когда увидела Древних, ну, она выскользнула через черный ход и позвонила мне.

— Она это сделала?

— Да. На полпути к Титу я столкнулся с одним из охранников твоего Паппи, и он подтвердил это. Она изменилась Елена, и она действительно чувствует себя паршиво из-за того времени, когда она должна была научить тебя пользоваться магией.

— Думаю, лучше поздно, чем никогда, верно?

— О, это так.

Смех Арианны заставил нас обоих обернуться, и мы увидели, как Хейко окунает ее в воду.

— Держу пари, король Калеб не очень-то рад этому.

— Он придет в себя.

Мы станцевали еще одну песню, и я решил оставить сегодняшних гостей.

Я повел Елену к выходу, который должен был привести нас в музей и ко всем экспонатам. Ей нужно было увидеть изменения, которые они произвели за время ее отсутствия.

— Куда мы направляемся? — У нее было обеспокоенное выражение лица. — Твой отец…

— Мой отец прекрасно проводит время в своей жизни. — Я показал ей группу мужчин, оживленно беседующих, и раздался взрыв смеха: папа был красавцем бала. — Я хочу тебе кое-что показать.

Я открыл другую дверь и сбежал по лестнице на нижний уровень.

Мы были окружены экспонатами. Драконы были слева от нас, и я направился по проходу к Книге теней.

— Ты хочешь показать мне мое предсказание?

— Нет, я отведу тебя повидаться с твоей мамой.

Мы подошли к свечам, и я снял туфли. Елена элегантно согнула ногу в колене, чтобы снять свою.

Я зажег две свечи, и затем мы вошли в их покои.

Елена ахнула, увидев изменения, произошедшие в музее. Они усадили ее на стул рядом с матерью.

На ее глазах выступили слезы, и я пожалел, что она не может знать свою мать