Темный Луч. Часть 4 - Эдриенн Вудс

Смешок сорвался с ее губ, когда она смахнула случайно набежавшую слезу.

— Предполагается, что это я?

Я улыбнулся.

— Предполагается, что да. — Я обнял ее одной рукой и притянул к себе, чтобы обнять сбоку, пока мы просто смотрели на это.

— Я бы хотела, чтобы это было правдой.

— Елена, это все еще может быть.

— Ты знаешь, что этого никогда не может быть. Моя мать мертва, Блейк.

— Знаю. — Я говорил о ее отце. Она все еще могла встретиться с ним, узнать, каким замечательным королем он был, и каким замечательным отцом станет.

Она разомкнула объятия, подошла к их статуям и села на ступеньки прямо между креслами матери и отца.

— Я действительно думала, что облажаюсь сегодня вечером.

— Знаю. Я слышал, как бьется твое сердце, словно пойманная птица в клетке, — сказал я.

Ее взгляд встретился с моим, когда я подошел к ней и присел перед ней на корточки.

— Но я верил, что ты ничего не испортишь. Ты показала им, кто ты есть, а не кем они хотят тебя видеть. Это была одна из черт характера твоей матери. — Я сморщил нос, заставив ее рассмеяться — лучший звук в этом мире.

Я нежно прикоснулся к ее лицу и просто смотрел несколько секунд. Я мог не дать ей того, чего она хотела, но я мог показать ей немного.

— Закрой глаза, Елена. — Мой голос был мягким, и она подчинилась.

Я тоже закрыл глаза и просто представил себе свои детские воспоминания о ее отце и матери.

Я изо всех сил концентрировался на дождливых днях, когда все еще ждал появления своего человеческого облика. Я тихо лежал у камина в кабинете короля Альберта, ожидая, пока они с папой закончат.

Мне казалось, что я был там. Как я запомнил встречу с королем.

Дверь открылась, и сначала в комнату проникли голоса.

Это были папа и король Гельмут, за ними следовал король Альберт. Я вспомнил, во что он был одет в тот день. Как он смотрел на меня. Я не понимал грусти в его зеленых глазах, но теперь я знал. Это была безмолвная мольба держаться, не поддаваться тьме, потому что у меня был всадник. Молчаливая просьба относиться к его дочери как к принцессе, которой она была, и что он убьет меня, если я этого не сделаю.

Елена тихо хихикнула, когда я попытался перенаправить воспоминание на ее мать.

По какой-то причине единственными более действенными, чем те, что есть у меня, были те, что были у нее в прошлом или около того.

Она была в саду, был прекрасный день, и я играл с Анук в ее драконьем обличье.

Я зарычал и взвизгнул, когда кузина прыгнула на меня сверху, дергая за уши и усики.

Я одерживал верх и всегда убегал от нее так быстро, как только мог.

Я вспомнил королеву, сидящую в саду. Она всегда выглядела такой бледной, похожей на привидение, встревоженной, ищущей.

Это остановило меня на полпути.

Огонек в глазах королевы погас. Ее огонек был по другую сторону стены.

Тогда я ничего из этого не понимал.

Я был причиной того, что она не могла держать Елену на руках, когда та была ребенком, быть ее матерью, которой так отчаянно хотела быть.

Я вспомнил, как сильно мне хотелось вернуться к Анук, но затем легкая улыбка на лице королевы заставила меня остановиться.

— Подойди, — сказала королева Катрина на латыни, и я подошел к ней.

Она прикоснулась к моему лицу, и это было так приятно. Взгляд ее глаз был мягким, а потом на глаза навернулись слезы, когда она просто смотрела на меня, а затем свет снова исчез.

— Иди, — тихо сказала она, и я убежал.

Воспоминание об этом чуть не заставило меня расплакаться, когда я понял, что означали эти разные взгляды. Как сильно они хотели Елену, и что я был причиной, по которой она не могла быть с ними.

Я опустил руку, и Елена открыла глаза.

— Как ты это сделал?

— Десятая часть — Коронохвост, помнишь? Мне просто нужно было определить, сколько силы мне нужно вложить в каждую способность. — Я улыбнулся.

— Ей действительно было так грустно? — спросила Елена.

Я кивнул.

— Все думали, что это из-за того, что Таня бросила ее, но теперь, зная правду, это из-за тебя. Я точно знаю, что если бы она знала, что Горан будет тем, кто предаст их, она бы содрала с него шкуру живьем.

Елена мягко улыбнулась.

— Мне так жаль, что ты никогда не встретишься со своей мамой, Елена. Она была королевой стольких сердец.

— Это я уже поняла, — сказала она.

Она ахнула.

— Что?

— Теперь ты можешь показать мне, что это за дент.

Я начал смеяться.

— Извини, что разбиваю твои иллюзии, принцесса, но так не получается. Дент — это как обязывающий контракт. Я не могу показать тебе воспоминания о том, что на самом деле произошло при Денте. Я пытался.

— На ком?

— Джордже.

Она рассмеялась.

— Серьезно, тогда как, черт возьми, ты собираешься показать мне, что это за дент, после того, как наша связь восстановится?

— Я могу думать об этом, переживать это заново, вот и все. В ту минуту, когда я попытался отправить его Джорджу, там было пусто, по крайней мере, так мне сказал Джордж.

— Ничего?

— Ничего.

— Это отстой.

Я усмехнулся.

— Тебе нужно быть терпеливой, Елена.

— Я ненавижу это слово — «быть терпеливой».

Я поднялся с корточек и снова протянул ей руку.

— Технически, это два слова.

Она усмехнулась и взяла меня за руку.

— Есть еще кое-что, что я хотел бы показать тебе, прежде чем придет мой отец и выследит нас.

— Ты думаешь, он когда-нибудь доверит тебе остаться со мной наедине?

— Нелегко, но работа продолжается.

Она рассмеялась.

Она вложила свою руку в мою, и я осторожно приподнял ее.

Мы быстро снова надели обувь и пошли по коридору, по которому пришли.

Мы прошли мимо стольких фигур и портретов, которые, вероятно, принадлежали ее предкам.

Мы прошли мимо стеклянной будки Брайана. Я действительно скучал по нему. То, как он всегда говорил в третьем лице. Он был первым экспонатом, возвещающим о новой эре — нашем времени.

Я шел впереди. Мы завернули за угол в другую комнату, где стояла моя неуклюжая человеческая фигура, и Елена усмехнулась.

— Многие немагические люди делали селфи с твоей статуей, Блейк.

Я хмыкнул, заставив ее рассмеяться.

— Фигура совсем не похожа на тебя.

— Ни хрена похожего, — сказал я, и мы пошли дальше.