Плохие оценки - Николай Недрин

– Разве животным можно? – удивился Зима.

Барсук вздохнул:

– Нет, нельзя. Если было бы можно, я бы уже давно стал: десять лет здесь обитаю. Каждую пядь земли знаю, каждый камешек, Коран выучил наизусть…

– А братьев ты каких-нибудь видел сегодня?

– Муртазалиевых, что ли? Видел конечно.

– Мне бы с ними свадьбу обговорить…

Барсук усмехнулся. И вдруг посуровел:

– Ушли они. На митинг.

– На митинг? Где это?

– В Нижней. Только предупреждаю: Муртазалиевы – серьезные нохчи. Особенно не надейся!

Зима обиделся:

– Что я, урод какой-нибудь или бродяга? В пятизвездочном отеле, между прочим, живу!

– Урод не урод, а горбатый! – вдруг проверещал барсук, соскочил с лавки и кинулся бежать.

Наш герой, опешив от наглой выходки, даже не догадался бросить в этого хама камень. И хорошо, что не бросил – приличный штраф заработал бы!

***

Приближаются сумерки, а Зима собрался в Нижнюю Чечню.

Хотя и нет в этом ничего особенного, ничего опасного, но когда сбоку разгорается закат, внизу – митинг и ты спускаешься по бесконечной холодной лестнице, то невольно наткнешься на мысль о самоубийстве!

И вот где-то на середине пути наш герой решился: оттолкнулся от перекладины и полетел горбом вниз… В предыдущие разы он почти чувствовал себя птицей, пикирующим коршуном, а сейчас – сейчас он просто падал камнем, думая, что, скорее всего, барсук прав, что шансов на свадьбу нет и что Муртазалиевых не двое, не трое, даже не пятеро, а целый митинг. Митинг, на котором обсуждают его, Зимы, пороки, неуклюжие промахи, даже потаенные детские травмы. И наверняка припишут ему участие в войне. Как оправдаться?..

Меж тем сработала подушка безопасности (по слухам, она не под каждым срабатывала: за последние полгода, к примеру, разбились несколько американцев и немец). Зима немного полежал на ней, вздохнул и перебрался на асфальт.

Постоял прислушиваясь. И пошел в ту сторону, откуда доносился человеческий гул на чеченском языке.

Но пришлось петлять. Постоянно возникали какие-то тупики, глухие дворы, а голоса то приближались, то снова удалялись. Казалось даже, что митинг не стоит на месте, хаотично перемещаясь, словно дело происходит в запутанном лабиринте. К тому же начало темнеть, фонари всё не зажигались, залаяла суровая собака… Зима подумал тоскливо, как было бы неплохо сейчас иметь под рукой барсука, знающего разные входы и выходы! И пусть бы он называл тебя «горбуном», ведь, в конце концов, это правда…

– Что, опять без меня не можешь? – проверещал старый знакомый, вынырнув из темноты.

– Барсук! – обрадовался Зима.

– Никакой не барсук, а Барс! – перебил тот. Даже привстал на задние лапы, пытаясь изобразить лезгинку, но быстро свалился на живот. – Ладно, пошли – доведу тебя до митинга, так и быть. Только вот что… Ты паспорт-то свой мне отдай, а то мало ли как повернется.

Зима с готовностью согласился: ему было не до формальностей, теперь главное – митинг, успеть на митинг!

Барсук быстренько спрятал паспорт и побежал вперед, указывая дорогу. И, странное дело, собака замолкла, фонари один за другим загорелись, а улица оказалась самой обычной.

– 4-я имени Дорожкина, – сообщил зверь название улицы, словно прочитав мысли своего подопечного. Да, осторожно подумал наш герой, видно, Барс тут не последнее лицо! Удивительно, что его не берут в электрики…

Между тем показались первые митингующие. Вернее, последние, поскольку, придя позже остальных, находились на периферии. То есть представляли из себя бахрому разношерстного, но величественного, как сразу почувствовал Зима, мероприятия. Эти последние были скучноваты: молча курили в сторонке, кушали шашлык, но, впрочем, выглядели при этом сосредоточенно и, когда из центра митинга разливалось лавинообразное «Аллаху акбар», с удовольствием присоединялись к нему. Можно было даже подумать, что собравшиеся – сплошь люди наделенные абсолютным слухом, но на самом деле это не совсем так: в повседневной жизни они могли презирать пение, с раздражением осуждать поп, хип-хоп и прочий рок, однако если дело касается коллективности и арабского языка, то человек явно преображается – распрямляется спина, расправляются крылья, разгорается праведный огонь в сердце и взоре, в результате чего даже самый несловоохотливый житель республики чувствует в себе оперную мощь, хоть и на восточный манер. К тому же всё это, помимо духовности, способствует физическому здоровью, так что многие, отмитинговав, но не успокоившись, тут же отправляются на спортивные площадки, особенно на борцовские ковры и боксерские ринги, где достигают значительных, иногда даже исключительных успехов, в частности заслуживают звание мастера спорта.

Конец ознакомительного фрагмента.