Плохие оценки - Николай Недрин

Но это не всё.

Тогда, утверждает она, он хотел ее убить, а теперь – он хочет ее изнасиловать!

Зима обмяк. Ему отчаянно захотелось, чтобы горб превратился в раковину, чтобы можно было забиться в нее и толкнуть изнутри. Чтобы она незаметно упала, застряла в самом темном, пыльном углу купе.

А солдаты уже стояли напротив. Один взял паспорта у чеченок, второй уставился на Зиму.

– Предъявите паспорт. – Акцент у бородача был явно не городской.

Зима молчал. Руки-ноги стали как ватные, язык онемел. Он просто уставился с ужасом на чеченца, и тот начал тянуться к автомату. Лениво, раздраженно, как бы говоря: «Аллах свидетель, я этого не хочу, но ты сам напросился!..»

Вдруг поезд вздрогнул, бородачи покачнулись, женщины внизу охнули. Откуда-то сверху мягко рухнуло одеяло, и зазвенели падающие со стола стаканы…

***

Проснулся он от того, что лифт вздрогнул, остановился, и вошел человек в камуфляже… Нет, тотчас сообразил Зима, это спортивная форма. Тем более у вошедшего не было никакой растительности на лице.

Это, вероятно, какой-нибудь хавбек «Терека» – их команда вчера заселилась.

Футболист был в наушниках и, кажется, не обращал на окружающее особого внимания. Просто поехал в лифте, засунув руки в спортивные карманы и слушая западную (или все-таки местную?) музыку.

Зима немного подождал, искоса поглядывая на спортсмена, потом встал и вежливо предложил:

– Не хотите ли присесть? – (Он уже пять месяцев жил в этом отеле и понимал, что пора бы начать вырабатывать кавказское гостеприимство, особенно тут, в лифте.)

Футболист покосился на освободившийся унитаз, но ничего не ответил.

Зима повторил свой вопрос по-английски – на тот случай, если перед ним легионер.

Легионер (или притворяющийся таковым, что совсем не редкость в отечественном футболе) полуустало-полураздраженно произнес:

– Ноу. Фэнкс.

Зима расслабился и снова уселся на удобный, с подогревом, стульчак – помедитировать перед обедом.

Идея перенести унитаз в лифт пришла в голову нашему герою далеко не сразу, хотя и кажется такой очевидной. Все же он был здесь гостем, плохо знал местные порядки. Впрочем, пятизвездочный «Грозный Хаус», как и вся Верхняя Чечня, не имел большого отношения к чеченским традициям, и предполагалось, что у каждого долгого постояльца была довольно неограниченная свобода действий. Разумеется, без злоупотреблений.

Возможно, Зима и вовсе не решился бы на такое предприятие (унитаз был довольно массивен), но с некоторых пор его стало тяготить окно (огромное – от пола до потолка!) в собственном номере. Это окно – с видом на квартиру Жерара Депардье, как в первый же день услужливо объявила администратор и как вскоре подтвердила уборщица. (Вживую Зима, конечно, уборщицу не видел, но оставил на кровати осторожную записку: «Уважаемая госпожа! Сообщите, пожалуйста, действительно ли окно моего номера находится напротив квартиры одного французского гражданина?» – «Да в соседним доме есть квартира Депарде», – написала служанка в ответ, чем рассеяла всякие сомнения, в том числе и благодаря своей неидеальной грамотности (ведь если уборщица – представитель малообразованного большинства, обитающего в Нижней Чечне, то у приезжего человека возникает больше оснований доверять ей, чем официальным представителям отеля, – так, по крайней мере, казалось Зиме).) Однако он, поначалу заинтригованный такой близостью к французской культуре, недолго пребывал в оптимистичном настроении: с одной стороны, актер стал сниться Зиме каждую ночь – и всё с более и более бесцеремонными подробностями, – с другой же стороны, в повседневности встретить его никак не удавалось, хотя кое-кто из служащих отеля клялся, что Депардье ежедневно посещает «Сердце Чечни» с первыми призывами муэдзина. Впрочем, дело тут, возможно, вот в чём: Депардье, как и все, кто обитал или работал в Верхней Чечне, непременно должен был похудеть, так как частое преодоление многочисленных крутых лестниц, связывающих Нижнюю часть республики с Верхней, благотворно сказывается на любой фигуре, включая европейскую. Следовательно, актер, который стал знаменит благодаря своим «тучным» ролям, ныне совсем на себя не похож и, скорее всего, лишился предложений от большинства режиссеров. Это положение можно сравнить с тем, что произошло с советским комиком Савелием Крамаровым, эмигрировавшим в США и прооперировавшим там своё фирменное косоглазие.

В новом состоянии Депардье есть, однако, очевидный плюс: почти никем не узнаваемый, он может свободно окунуться в личную жизнь, пожить, так сказать, в своё удовольствие, даже завести интрижку! Казалось бы. Но на самом деле не всё так просто: местные женщины, особенно молодые чеченские девушки, придерживаются крайне строгих правил поведения. Максимум, на что может рассчитывать иностранец, – это корректно-настороженное, дружеское общение. О любви же, в любых ее проявлениях – включая платоническое, лучше не думать вообще. Даже если ты мировая знаменитость. Да что там Депардье: даже если бы сам Создатель решил отменить последствия Вавилонской башни и снова смешать все народы в один – ничего бы не вышло: чеченцы бы воспротивились первыми… Впрочем, в Нижней Чечне наверняка найдется какая-нибудь миловидная русская девочка, мечтающая о Франции, а потому готовая пренебречь общественным мнением. Вплоть до посещения личных апартаментов актера. Но он, вероятнее всего, не долго будет лелеять подобные отношения, ведь, как опытный ловелас, скоро сообразит: в его нынешней избраннице, увы, нет никакого кавказского стержня, а значит, пора всё это прекратить. Потому что, видите ли, стало слишком скучно! Но куда теперь деваться девушке, оставшейся и без Парижа, и без подруг, с которыми еще вчера сидела за одной партой в университете, за одним столиком в кафе? В результате бедная Лиза, помыкавшись напоследок пару месяцев, взойдет на местные альпийские луга и утопится там в каком-нибудь чистом горном озере, напоминающем Женевское… А что же знаменитый француз? Небось пожмет плечами и даже усмехнется со своей колокольни. Плюс слегка порадуется неожиданному вниманию со стороны желтой прессы.

Всё это крайне неприятно, да что там говорить – отвратительно! Вследствие чего Зима даже проникся антипатией к Депардье, а заодно и ко всем иностранцам, остановившимся в отеле. Может быть, поэтому и произошло его знакомство с Аристархом Даниловым – москвичом, который подобно Зиме уже не первый месяц обитал в «Грозном Хаусе» и, как оказалось после взаимного распития коктейлей, прибыл в столицу республики с загадочной целью, не имеющей никакого отношения к науке (а надо сказать, что господин Данилов был, кажется, членом-корреспондентом РАН, неоднократно отправляемым в командировки по разным субъектам необъятной Родины).

– Что же это за цель? – полюбопытствовал Зима, но Аристарх только неопределенно отмахнулся, погрузившись, вероятно, в сочинение сонета (ведь, помимо научной деятельности, господин Данилов был известным поэтом – впрочем, Зиму это мало смущало). Не получив ответа, наш горбун от нечего делать стал с пристрастием рассматривать очередной наряд ученого, удивляясь про себя (можно даже сказать – восхищаясь) тому, сколько же всего разнообразно яркого можно привезти из Москвы в строгую Чечню… Сегодня, в ничем не примечательный вторник, господин Данилов был облачен в фиолетовую рубашку и легкий полосатый пиджак, выдающий поклонника «Барселоны». Ниже пиджака располагались элегантные штаны защитного цвета, подчеркивавшие мужское достоинство своего владельца, а вот в качестве обуви Аристарх неожиданно использовал ярко-зеленые кроссовки. Однако, скорее всего, это домашний, отельный вариант одежды, и при выходе за периметр сотрудник РАН предстанет в противоположном обличье.

Зима долго не мог оторвать взгляд от кроссовок, но наконец настойчивые позывы из собственного желудка заставили его отвлечься.

Пока официантки – слишком красивые, словно созданные для пятизвездочной жизни – начали готовить столы к очередному приему пищи, Зима приподнялся и подошел к стеклянному куполу, венчающему отель и ресторан. Это был самый верхний, 32-й этаж, похожий по форме на обсерваторию, но приспособленный под совершенно земные цели. Впрочем, звезды отсюда тоже хорошо просматривались, и мысль попросить у администрации телескоп не казалась такой уж вздорной. Зима даже приостановил одну из официанток:

– Девушка, вы любите звёзды?

Та смутилась, попыталась улыбнуться:

– Извините, мне надо разносить мясо.

– А что вы делаете после работы?

Официантка покраснела (или побледнела? – что за дурацкое освещение!), затем искоса взглянула на собеседника (заметила горб!) и сообщила: