Империя проклятых - Джей Кристофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта кровь пахла как осенняя ржа и железо, аромат пьянящий и довольно густой. Рука Лилид легла на шею Диор, притягивая ее ближе, крепче, заставляя присосаться глубже. Нас охватил ужас, пока мы беспомощно наблюдали, как Диор застонала, как ее ладонь скользнула вверх и легла на ягодицы вампирши, как она пила, сжимая их все крепче. Лилид улыбнулась, но в глазах у нее, глубоких и одиноких, точно беззвездное небо, не отразилось ни намека на улыбку. Губы Диор прильнули к бледной плоти, поднимаясь все выше, облизывая, подбираясь к тени меж бедер Лилид. Но на этом древняя удовлетворилась и, оторвав Грааль, без особых усилий поставила ее на ноги.
Глаза Диор остекленели, губы были густо измазаны кровью, и она моргала как пьяная, словно не понимая, где находится. Лилид наклонилась вперед, словно змея, и, вытянув язык, поймала длинную струйку рубинового цвета, стекающую с подбородка Диор. Притянув ее к себе, Лилид взяла в рот гладкую округлость нижней губы Диор и стала обсасывать ее, пока мы слушали, как сердце девушки бешено колотится.
– Ты знаешь, что мы не видим снов? – прошептала Лилид. – Наш сон подобен смерти. Но сегодня ночью тебе обязательно приснится Лилид, крошка, можешь не сомневаться. А следующей ночью Лилид узнает о тебе правду.
Чудовище взглянуло на одну из дам, сидевших рядом, изящную, пожилую, с глубоким шрамом от клинка на подбородке под слоем пудры. Лилид набрала воздуха, чтобы заговорить, но в этот момент вернулась Тля, руки которой все еще были в крови. Она упала на колени рядом с фрейлинами, хватая ртом воздух.
– Я вернулась, хозяйка, – прохрипела девушка.
Лилид широко улыбнулась.
– На этот раз вовремя, Тля. Выбери себе подарок внизу.
– Сей же час, хозяйка, – ответила служанка, прижавшись головой к камню.
Взгляд Лилид задержался на Диор еще на одно мгновение, голодный, бесконечный, холодный, как зимосерд. А затем она отвернулась, уставившись на аукцион обреченных. У Диор все еще кружилась голова, и она, казалось, даже не заметила, что ее увели назад в гардеробную. Мы последовали за ней, наблюдая, как послушная Тля сняла с нее наряд и парик. А потом Грааль, одетую в простой наряд служанки, снова сопроводили в подземелья. Теперь она, казалось, очнулась от чар крови Лилид, быстро огляделась в поисках Аарона. Но камера капитана пустовала.
Тля заперла Диор.
– Небольшой совет, – сказала она, глядя в щель.
Диор моргнула, глядя в разноцветные глаза.
– Если ночью тебя навестит граф Никита, не сопротивляйся. – Служанка вздохнула, и синий и зеленый цвет потемнели до черного. – Будешь сопротивляться, он причинит тебе еще больше боли.
А потом она ушла.
Диор опустила голову в темноте, и шаги служанки затихли на лестнице. Влетев внутрь на крошечных крылышках, мы опустились на гладкую кожу ее левой руки, гадая, скоро ли на ней появится клеймо графини. Сверху доносились вопли заключенных, карканье тысячи ворон – этот ужасный аукцион все еще продолжался.
– Боже, как бы я хотела, чтобы здесь был Габи, – прошептала Диор.
Мы были опечалены этим, нас переполняли страх и боль. Мы нежно взмахнули крылышками, просто чтобы еще раз напомнить ей, что она не одна в этом аду. Но затем она посмотрела на нас, ее голубые глаза засияли чуть холоднее, но в дыхании все еще ощущался запах крови Лилид, когда она зашептала:
– Селин… Когда мы сражались с Киарой в Кэрнхеме… когда Габи упал. – Она облизнула свои покрытые красными пятнами губы, с трудом сглотнув. – Он сам упал? Или это ты…
Шшух-шшух.
Наши крылья забились о ее запястье. Яростно. Дерзко.
Шшух-шшух.
А потом мы начертали это слово буквами, бегая крошечными лапками по ее коже, чтобы еще больше уверить ее.
«Нет».
Последняя лиат подняла глаза, услышав цыканье Жан-Франсуа. Историк поднял палец и погрозил им, словно перед лицом нашкодившего ребенка.
– Когда человек лжет, он убивает часть этого мира и, кроме того, часть своей души.
– Книга Спасителя, – ответила Селин. – Тринадцать, двадцать семь.
– Глава и стих. – Жан-Франсуа кивнул. – Служителю царства небесного лгать не подобает, не так ли, мадемуазель Кастия? Тем более последнему отпрыску рода Спасителя?
Чудовище вздернуло подбородок, зашипев сквозь решетку на губах:
– Все лгут, грешник. Но мы лгали во благо.
– О да, – улыбнулся маркиз. – Величайшее зло всегда совершается во благо, да? Но какое же облегчение узнать, что солдаты Вседержителя такие же лицемеры, как и все мы.
Чудовище устремило на Жан-Франсуа свой черный взгляд, сверкающий холодной яростью. Историк только наклонил голову и поднял перо. И, нахмурившись, Селин продолжила.
Диор прикусила губу, пока мы давали ей ответ, наблюдая за нами глазами мошенницы, которая выглядела сейчас старше своих лет. Мы не знали, поверила ли она, но, тем не менее, она, казалось, постепенно приходила в себя. То багровое оцепенение, в которое она впала, рассеивалось. И, проведя рукой по волосам, она, наконец, сплюнула кровь.
– Я должна выбраться отсюда, – заявила она. – Я должна выбраться отсюда сегодня же ночью.
Мы покружились у нее на руке, хлопая крыльями по ее коже.
Шшух.
– Сможешь быть моими глазами? Найди мне безопасный путь через дун. Может, через стены? – Грааль покачала головой, стиснув зубы. – Мне не хочется бросать здесь этих несчастных. Но я никому не буду нужна, если эта дьяволица сделает меня своей рабыней.
Мы снова закружились, пытаясь передать смятение и волнение. Мы обыскали замок, пока она спала днем, и, хотя не нашли никаких следов Матери Марин, мы знали способ, как она могла бы добраться до нас. Ползая по ее руке, мы старательно и медленно написали два слова.
– Сточные канавы, – прошептала она. – Хорошо. Это хорошо.
Это был крошечный проблеск надежды, но, хотя мы всегда стремились помочь Граалю, по правде говоря, мы не были уверены, стоит ли ей бежать. Бог привел Диор в это место не просто так, и покинуть дун до того, как мы обнаружили место упокоения Марин, казалось нам чем-то вроде греха. И, что еще более важно, пусть мы и могли вывести ее на свободу, мы были слишком малы, чтобы по-настоящему помочь ей сбежать: мошка не могла украсть ключ или даже поднять щеколду. Диор все еще выглядела слегка опьяненной вкусом крови дьяволицы и вряд ли сумела бы выскользнуть из камеры в таком состоянии.
Мы снова прошлись по ее руке, задавая простой, но очень важный вопрос:
– ЗАМОК?
– На этот счет можешь не беспокоиться, – прошептала она.
Губы
