Наваждение (СИ) - "Drugogomira"

— Рита, ты же очень способная, профессионал, справишься. Звезду с неба для Вас, Ксения, достать в такие короткие сроки, возможно, и не получится, но всё остальное будет, как Вы хотите, — прилагая все усилия, чтобы голос звучал как можно увереннее, заверил её врач, — Если желаете, я лично за этим прослежу.

Последнее было добавлено значительно тише. Нет, это выше его сил. Принимать непосредственное участие в подготовке к её свадьбе –

Это.

Уже.

Слишком.

— Это уже слишком, — прошептала она, словно Юра только что озвучил свои мысли вслух, — Нет… У Вас достаточно работы, чтобы еще управляющую контролировать.

— А мне нравится идея, — бойко вступила Рита, тут же оживясь, — Ксения Борисовна, работы так много, Юрина помощь будет не лишней.

«Юрина? В каких милых вы отношениях!»

— А я и не сомневаюсь, что она тебе нравится, Рита. У тебя бегущая строка по лбу бежит, — Ксюша вновь вспыхнула как спичка, — Хочешь, прочитаю вслух, что там написано? Я сказала – нет!!! Изволь справиться самостоятельно! В обязанности Юрия Сергеевича работать на подхвате не входит!!! И вообще! Ты совсем оборзела, да!? Ты краев не видишь!?

Кажется, бокалы из тонкого стекла, симпатично расставленные в ряд на барной полке, начали позвякивать. Она срывалась, снова срывалась прямо сейчас, срывалась в пропасть, её начало трясти так, что пришлось усилить давление на плечи.

«Что ж это такое!?»

— Ксения, успокойтесь, все в порядке, я сам предложил. Вам следует немного расслабиться с этой подготовкой.., — начал врач, бросая косой взгляд на глазеющего на эту сцену постояльца, — Я…

Закончить мысль она Юре не дала. Резко сбросив с себя его руки, Ксюша отскочила на метр:

— Немного расслабиться!? Да вы меня с ума сведёте все! Идите помогайте ей сколько угодно! Хоть обпомогайтесь! А с меня довольно! Всё! Хватит!!!

Напоследок бросив в него взгляд, в котором явственно читалось: «Предатель!», девушка бросилась к выходу на улицу.

Маргарита смотрела на врача с плохо скрываемым ликованием: «Полюбуйся на эту истеричку, — говорила она глазами, — Как ты ее терпишь вообще? Уму не постижимо! Вот, например, я – совсем другое дело…»

«Да ты не понимаешь ровным счетом ни черта!»

Юра бы хотел ей ответить. Сказать что-то вроде: «Ты и мизинца её не стоишь, Рита. И управляющая из тебя и впрямь хреновая, раз тебе десять дней на простейшую задачу не хватило». Его разрывало на части здесь и сейчас, кто-то медленно пилил нутро на кусочки тупой стороной ножа. Но времени на отрезвляющую речь не было. Она опять сбегает!

— Ксения! А ну стойте! — резко обернувшись, рявкнул врач. Девушка, которой оставалось полметра до главных дверей, замерла в нерешительности, остановилась как вкопанная, — Если Вы думаете, что Вам удастся в очередной раз от меня сбежать, то Вы глубоко заблуждаетесь! Я Вас не отпускал!

Развернувшись на пятках, сжав кулаки, она с яростью взглянула на догнавшего её Юру:

— А Вы что, мне указ? — молнии за тяжелыми грозовыми тучами в её глазах, взвесь воды.

— Пока я Ваш врач, да, я Вам указ, — тихо, но твердо произнёс он, — Потерпите, пять дней осталось. Даже четыре, не считая сегодняшнего. Совсем скоро отпразднуете.

Кажется, она его ненавидит, сейчас она ненавидит всех и каждого. И он не может сдержаться, слова летят, жаля его самого. Юра считает эти чертовы дни, часы. Спроси у него кто, сколько осталось, он назовет с точностью до минуты.

«Ну как? Полегчало тебе от осознания, Ксения?»

Хотелось посмотреть – полегчало? Что!? Хотелось понять.

Девушка дернулась, словно от пощечины, что-то еле уловимо изменилось в её лице: на нём было уже столько боли, что прочесть что-либо еще получалось с огромным трудом.

— Идите Рите помогайте свадьбу мне организовывать! Вы же хотели! Даю добро! Вперёд!

— Ксения…

— Да что!? Что вы все хотите от меня? — вскричала Ксюша, в отчаянии запуская пальцы в волосы, — Что Вам от меня надо?

Какой хороший вопрос.

«Тебя»

Нарушить границы. Сделать всего один шаг вперед. Заключить в объятья, крепче прижать к себе, унять её безысходную истерику. Держать до тех пор, пока её не перестанет колотить. Гладить по волосам, подушечками пальцев вытирать готовые сорваться слезы. Шептать: «Чшшш…», уткнуться носом в макушку, обнимать крепко. Чувствовать, как она замирает, обмякает, вдыхает и выдыхает, как глухо отстукивает сердце.

Кто вообще её обнимал в последний раз? Когда?

Нарушить границы и…

Все смотрят. Бармен, управляющая, белл-бои, официанты, администраторы на стойке Reception. Будто бы ни у кого из них нет на свете дела интереснее.

— Ксения, давайте поднимемся наверх, — тихо произнес Юра, — Попью еще немного Вашей крови и оставлю Вас в покое. Мне нужно взять анализ, отправить с курьером в лабораторию. Вчерашнюю легенду надо будет чем-то подтвердить, если понадобится. Это первое. Второе – я хочу, чтобы Вы успокоились. Знаю, как этого добиться. Возражений не принимаю. Третье и главное – Вы не одна против всех. Нас как минимум двое. Я бы хотел, чтобы Вы это знали.

Сказал.

Сказал то, что должен был ей сказать. Можно было бы продолжить в том духе, что нельзя себя хоронить, какой бы безвыходной не казалась ситуация, можно было бы жизнеутверждающую речь толкнуть, но всё это – пустое сотрясание воздуха, которое никак ей не поможет. Главное он сказал. Сделал всё, что сейчас мог.

И не знает, способно ли будет это знание как-то её утешить или нет, он не может позволить себе объятий, через которые можно внушить другому ощущение защищенности и поделиться собственными чувствами. Всё, что у Юры есть – язык и слова. И сердце тоже. Да, сердце. Оно качает кровь и кричит. И его сейчас, когда врач видит, как медленно меняется выражение её лица, в лохмотья кто-то превращает.

— Двое? — эхом отзывается девушка, словно желая еще раз услышать, убедиться, что ей не почудилось в бреду истерики.

— Двое.

Разлепив тяжелые веки, Ксюша уставилась в потолок. В комнате было темно, то ли глубокий вечер, то ли уже ночь. Не поймешь.

Наверное, Юра ушел сразу, как только она выключилась. Девушка точно помнит, что билась в истерике, помнит «Нас двое» и это «Нас двое» до сих пор рефреном повторяется в голове, помнит иглу – он и впрямь не пошутил, что крови попьет – взял анализ, чтобы было, чем прикрыть ее пятую точку, если Ивану или отцу вдруг станет интересно, есть ли за месяц прогресс. Помнит: «Ксения, успокоительное сильное, Вас, скорее всего, сморит на какое-то время. Лучше помогите организму: ложитесь спать сами». Помнит, как, уже зарывшись в плед и вырубаясь, просила его не уходить, побыть с ней еще «пять минуточек». И он остался: уселся в кресло – он всегда выбирает кресло – и рассказывал ей что-то про фотографию, а Мистер Дарси излазил его за это время вдоль и поперек, даже за воротник попробовал заглянуть. Она смотрела на них двоих сквозь прикрытые ресницы, веки слипались. «Вам стоит попробовать. Давайте съездим, пока я здесь», — последнее отдаленное, что она помнит.

Сейчас Дарси шебуршал в клетке, а Юры не было. Если бы он был здесь, Ксюша бы это ощутила даже в полной темноте. Его присутствие она чувствует всегда и везде. Комната абсолютно пуста.

Вновь закрывая глаза, она представляет мир, в котором нет обязательств и мечты, данного слова, чужих ожиданий, прошлого и будущего, многомиллионных сделок и билетов на самолет в Штаты. Есть он и она, здесь и сейчас. Он её очень терпеливый, очень чуткий, понимающий врач. Он – только её, хотя и ничего про это не знает. Сидя в кресле, рассказывает про фотографию в ожидании, когда она уснет. Он – только её, она больше не хочет, не может и не будет об этом молчать. Откидывает плед, поднимается, устремляется прямо к нему, игнорируя удивленное: «Ксения, зачем Вы вскочили?». «Я тебе сейчас покажу, зачем». Он следит внимательно – за тем, как она молчаливо сокращает расстояние, как решительно снимает с его колен свернувшегося клубком мистера белку и отпускает его на пол. Не сводит с неё глаз. Ещё несколько мгновений – и, заняв место Дарси, сжимая коленями его бедра, притягивая к себе за ворот рубашки, касаясь лбом лба, шепчет: «С меня довольно, Юрий Сергеевич». Чувствует его тёплые руки на талии, чувствует дыхание на шее, чувствует его лишающий остатков воли запах, смотрит в его широко распахнутые темные глаза, на приоткрывшиеся губы, ощущает накатывающие горячие волны и медленно сходит с ума от осознания, что он её не отталкивает. «Вам ясно?». Ему всё ясно, куда уж яснее?