Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК - Гарет Уильямс

Даже если Розалинд Франклин не делала рентгеновских снимков ДНК, их делал кто-то другой, и с необыкновенными и что-то предвещающими результатами. Ключевые снимки были получены, пока Уилкинс был на Зоологической станции. Картина была такая же поразительная, как изображение «кристаллической» ДНК, но совсем не была на него похожа. Если бы два изображения воспроизвели рядом на экране, опытный кристаллограф сказал бы, что это два совершенно разных вещества.

Другие снимки были делом рук Элвина Бейтона[952], бывшего «лаборанта», а теперь аспиранта Астбери. Бейтон в теории занимался жгутиками бактерий, но также старался следовать за увлечениями своего руководителя, пока тот перескакивал с темы на тему: текстиль, мышцы, жгутики – и, после тринадцатилетнего перерыва, вновь ДНК весной 1951 года.

Астбери посетил лабораторию Эрвина Чаргаффа в Нью-Йорке по пути на Гарвеевскую лекцию в сентябре 1950 года. В тот момент Астбери отказался от подарка Чаргаффа в виде ДНК высокой очистки, но написал ему в марте 1951 года[953], чтобы узнать, в силе ли еще предложение. Он перечитал статью Чаргаффа в журнале Nature о соотношении оснований в ДНК разных видов и полагал, что рентгеновская дифракция может прояснить причины этой разницы. Его заявление было неправдоподобным, но Чаргафф отправил ему образцы ДНК, полученной из тимуса теленка, с предупреждением, что в нем низкое содержание воды и это может испортить снимки. Такое предупреждение побудило Бейтона и Астбери найти альтернативу высушенным пленкам ДНК, которые использовала Флоренс Белл. Бейтон разместил волокна ДНК[954], растянул их в четыре раза от первоначальной длины, а потом поддерживал их влажность, обеспечивая, чтобы на них капала вода на протяжении всего срока выдержки – который, благодаря использованию мощной рентгеновской трубки, составил всего 20 минут.

Самыми впечатляющими снимками Бейтона были номер B293 и B299, сделанные им 28 мая и 1 июня 1951 года. Астбери увидел их после возвращения из Неаполя, когда продемонстрированные Уилкинсом картины «кристаллической» ДНК были свежи в его памяти. Не было никаких признаков рассеянного множества из более чем сотни пятен, которые Уилкинс воспроизводил на экране. Вместо этого на обоих снимках были видны серии темных линейных подтеков, идущих по диагонали от центра пленки и образующих массивную заглавную букву X. Шестью месяцами позже, в декабре 1951 года[955], Бейтон сделал еще один снимок ДНК, полученной Чаргаффом из пшеницы. На нем был виден тот же рисунок в виде массивной буквы X.

Годом позже и в другом месте снимки Бейтона произвели бы сенсацию. Вместо этого Астбери не знал, что о них думать[956]. Это была последняя попытка Астбери выжать что-нибудь чудесное из ДНК, и она провалилась. Возможно, он был поражен тем, что увидел картину, настолько разительно отличающуюся от той, которую продемонстрировал Уилкинс – и которую Астбери мог быть склонен считать правильной, раз она исходила от неприлично богатого Отделения биофизики Совета по медицинским исследованиям. Или, возможно, ДНК не удалось сравниться с «молекулярной радостью» его нового увлечения – жгутиков бактерий[957]. Как бы то ни было, Бейтону было рекомендовано вернуться к теме своей диссертации, а сделанные им снимки ДНК были обречены на забвение; они никогда не были опубликованы или хотя бы продемонстрированы на конференции. Много лет спустя Морис Уилкинс назвал судьбу[958] снимков Бейтона «достойной сожаления». Но все сильны задним умом.

Стокгольм в июне, вновь в кругу своих единомышленников из разных стран, должен был быть для Розалинд Франклин блаженным отдыхом от своего кабинета в подвале Королевского колледжа. Путешествие началось удачно – Северное море она пересекала в одной каюте[959] с блестящей интересной женщиной, хотя и сильно страдающей от морской болезни, восходящей звездой рентгеновской кристаллографии. Дороти Кроуфут (теперь г-жа Ходжкин) собиралась делать доклад о структуре витамина B12 – открытие, которое ее бывший научный руководитель при написании диссертации, Дж. Д. Берлан, считал заслуживающим Нобелевской премии.

Вторая международная кристаллографическая конференция под эгидой шведского короля оправдала ее ожидания. На конференцию прибыли 350 ученых[960] и 70 «пассивных участников» (их вторые половинки), в четырехдневную программу входили 150 статей, обзорные лекции, показательные уроки, геологическая экскурсия, катание на лодках вокруг Стокгольмского архипелага и ужин в Уппсальском замке. Темы касались материалов, которые образовывали кристаллы, от металлов до вирусов, и тех, которые их не образовывали. Франклин представила две статьи о формах углерода в угле; среди докладчиков были также ее друзья из группы Меринга и Адриенна Вайль (рассказывавшая о кристаллах в «египетском объекте»). На фотографиях, сделанных во время конференции, выглядящая расслабленной и счастливой Франклин осматривает остров в Стокгольмской гавани.

Тяжелая артиллерия рентгеновской кристаллографии демонстрировала свои силы, и сэр Лоренс Брэгг предложил выразить благодарность организаторам. Тем не менее звездой конференции[961] стал человек, даже не присутствовавший на ней, но недавно перевернувший представление о структуре белков – а в процессе ввергнувший Брэгга в глубину яростного отчаяния. Через два года после того, как он впервые о ней подумал, Лайнус Полинг наконец-то поведал миру о своей альфа-спирали. Он предоставил статью[962], объявляющую об этом открытии, в свой пятидесятый день рождения, 28 февраля 1951 года, а в марте она была опубликована в авторитетном журнале Proceedings of the National Academy of Science (PNAS) («Труды Национальной академии наук»). Статья была короткой и яркой, а альфа-спираль была признана совершенно логичной с первого сообщения о ней. Статья Полинга была также великолепным примером научного злорадства. Он с упоением указывал на то, что были неправы все те, кто пытался разгадать трехмерную структуру белков – а именно кембриджская троица, состоящая из Брэгга, Перуца и Кендрю и годом ранее опубликовавшая статью, полную в корне неверных допущений и «грубых приближений».

Брэгг и все остальные едва успели перенести этот удар, как Полинг метнул через PNAS такую массивную глыбу доказательств, что она разрушила последние крупицы сомнения. Была опубликована серия из семи статей[963], занявших более пятидесяти страниц PNAS убористым шрифтом, описывавших другую базовую конфигурацию, которую принимают белковые цепочки («бета-лист»), и доказывавших, что альфа-спираль встречается в самых разных белках. Эти статьи также были представлены в знаменательную дату: в день, когда Полинг был признан Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности под руководством сенатора Джозефа Маккарти человеком, симпатизирующим Советскому Союзу[964] и представляющим угрозу государственной безопасности.

Статьи