Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК - Гарет Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уилкинс по-своему старался сгладить конфликт. Он приносил ей конфеты[1001], без явного эффекта. Его психотерапевт посоветовал пригласить ее на ужин, но это тоже не получилось. Когда он пришел за этим, был невыносимо жаркий день, она выглядела неопрятно и ужасно потела («в те времена, когда еще не было дезодорантов») над починкой какого-то оборудования; он не смог себя заставить пригласить ее.
Морис Уилкинс и Розалнид Франклин вместе могли бы достичь великих свершений. Вместо этого они отходили друг от друга все дальше, каждый не зная о том, как сильно портит жизнь другому.
Глава 22
Вундеркинд[1002]
При усиливающейся размолвке между ним и Франклин, Уилкинс был даже больше обычного рад приглашению провести выходные[1003] в Кембридже вместе с Криками. Речь шла о выходных 9–11 ноября 1951 года, начиная с вечера пятницы в клубе Харди (в котором собирались биологи и физики), где Крик собирался рассказывать об альфа-спирали.
Кроме того, Крик хотел познакомить с Уилкинсом молодого выпускника из Америки, который недавно устроился в Кавендишскую лабораторию. На самом деле, американец уже встречался с Уилкинсом – и утверждал, что встреча изменила его жизнь. Уилкинсу не требовалось напоминаний, когда и где: в мае, в автобусе[1004] от Зоологической станции по пути на организованную для участников конференции экскурсию в греческие храмы в Пестуме. Американец – активный настойчивый молодой человек – умучил его кучей вопросов, а затем преследовал на протяжении всей прогулки по руинам; один из членов группы Астбери[1005] наблюдал за тем, как Уилкинс прячется от американца за другими делегатами. На Уилкинса он произвел вечатление «чрезвычайно возбужденного» человека[1006], который говорит о вирусах и генах, но не очень-то в этом смыслит. Он не упомянул о нем в пятистраничном письме Рэндаллу, но по возвращении в Королевский колледж предупредил Гослинга[1007], что, если «молодой долговязый американец» явится его искать, ему следует сказать, что Уилкинса нет в стране.
Теперь американец выскочил неизвестно откуда и по какой-то причине оказался в Кембридже с Криком. Его звали Джеймс Уотсон.
Родившийся и выросший в Чикаго[1008] Уотсон стал известен миллионам американцев вскоре после того, как ему исполнилось 15 лет. Он был одним из юных гениев, появлявшихся в академических мантиях и шапочках в Quiz Kids[1009], популярной вечерней телепередаче и государственном учреждении США в 1940-е годы. Всезнаек для передачи Quiz Kids отбирали за «сообразительность, приятную внешность и обаятельную личность», хотя «Джеку», как полагали, «не хватает умения завоевать любовь аудитории» и он не добился «поразительного успеха». Его падению способствовали отрывочные знания Библии, в которых его превзошла восьмилетняя девочка.
Преждевременное развитие и одаренность рано проявились в жизни Уотсона. К десяти годам он уже был «спецом по птицам»[1010] – с энциклопедическими познаниями в области орнитологии, засыпавшим со «Всемирным альманахом» в руках[1011]. Он был достаточно ярким и привлекающим внимание, чтобы его приняли на обучение в Чикагский университет, когда ему было всего 15 лет. Ко времени выпуска в 1947 году в возрасте 19 лет он составил себе репутацию как блестящий чудак. Высокий, худой и странноватый, он «не был мастером непринужденных бесед»[1012], особенно с другими студентами, мимо которых он проходил по коридору в молчании и с «отсутствующим взглядом». Они считали его «не от мира сего»; старшие научные сотрудники, которых Уотсон забалтывал после их лекций, думали, что к нему стоит присмотреться.
Уотсон был еще одним из тех, кого книга Эрвина Шрёдингера «Что такое жизнь» сразу направила на путь «разгадки тайны генов»[1013]. Кроме того, он прочел роман «Эрроусмит» Синклера Льюиса, великолепную сатиру о медицинских исследованиях, которая построена вокруг института, подозрительно напоминающего Рокфеллерский, где вирусы-«бактериофаги» («пожирающие бактерии») использовались для лечения чумы. Эти две книги (одна – чистые домыслы, а другая – не чистая художественная литература) заставили его писать докторскую диссертацию по генетике[1014] в Университете штата Индиана в Блумингтоне. Самой известной личностью там был Герман Мёллер, нобелевский лауреат, нанесший на карту вызванные рентгеновским излучением мутации у дрозофил, но Уотсон предпочел изучать генетику вирусов-бактериофагов («фагов») у Сальвадора Лурии. Он защитил докторскую диссертацию по теме «Биологические свойства бактериофагов, инактивированных рентгеновским излучением» в 1950 году в необычайно юном возрасте 22 лет и предоставил основательную статью[1015] в журнал Proceedings of the National Academy of Science.
Уотсон произвел сильное впечатление на Лурию и Макса Дельбрюка, ведущего физика, который начал мыслить в биологических категориях, послушав речи Нильса Бора о генах и квантовой механике в 1930-е годы. Лурия и Дельбрюк руководили авторитетной Фаговой группой[1016], проводившей курсы и летние школы в Калтехе и центре в Колд-Спринг-Харбор. Оба они охотно поверили в теорию, возникшую в Рокфеллеровском институте в 1944 году и гласившую, что ДНК является материалом генов, по крайней мере у пневмококков. Лурия лично знал Эвери и был убежден, что «ДНК похожа на основной генетический материал»[1017]. Дельбрюк работал в университете Вандербильта в Нэшвилле и был близким другом Роя Эвери[1018], профессора микробиологии, показавшего ему письмо, в котором старший брат Освальд делает вывод, что ДНК – это «возможно, ген».
После защиты диссертации Уотсон получил грант[1019] Национального исследовательского фонда для работы у Германа Калькара в Копенгагене в области биохимии нуклеиновых кислот. Этот план не удался («полный провал», по словам Уотсона), отчасти потому, что Уотсон (не говоривший по-датски) счел английский Калькара невразумительным. Он перевелся к коллеге Калькара, Оле Маалойе, использовавшему радиоактивные изотопы, чтобы помечать ДНК и потом проследить за ее судьбой после того, как она вводится вирусами-фагами в бактерии-жертвы. В результате появилась статья, где Уотсон, не испытывавший ни малейшего желания делать какую-либо экспериментальную работу в лаборатории Калькара, был указан вторым автором.
Весной 1951 года Калькар
