Легионер. Книга вторая - Вячеслав Александрович Каликинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Найдя искомые документы, Стронский бегло перечитал бумаги. Потом раскрыл некий справочник, давно и без применения стоявший на полке и удовлетворенно захлопнул его. Так и есть! «Дуплет» получится отличный!
Мурлыча под нос что-то из оперетки Штрауса, Стронский бодро направился к князю Шаховскому.
* * *
Тем временем «Нижний Новгород» сбавил ход до самого малого. Заревела корабельная сирена, извещая берег о прибытии парохода, и вслед за этим на верхней палубе засвистела боцманская дудка, послышался топот матросов, спешивших к якорным лебедкам. Загремела цепь – «Нижний Новгород» встал на рейде Дуйского поста. Из-за мелководья и угрозы внезапно налетавших штормов к ветхим деревянным береговым причалам осмеливались швартоваться разве что шкиперы самых маленьких яхт да паровых катеров.
В отличие от Корсаковского поста, здесь корабль из далекой России явно ждали. Даже без бинокля было видно, что на пристани столпилось немало народа. А в ответ на басовитую сирену «Нижнего Новгорода» тут же сипло рявкнул разводивший пары катер начальника острова. Не успели якорные цепи парохода размотаться до конца, как катер отчалил от пристани и направился к «Нижнему Новгороду».
Капитан Кази опустил бинокль, в который с интересом разглядывал берег и повернулся к князю Шаховскому – тот загодя поднялся на мостик и молча, с самым мрачным видом, простоял рядом с капитаном последние час-полтора. Капитан был осведомлен о причинах дурного настроения его светлости, однако виду не подавал. И даже участливо заметил:
– Что-то вы невеселы, князь. Или не рады завершить долгое плавание?
– Да уж куда как рад! – буркнул Шаховской. – Позвольте бинокль?
Скрывая ехидную улыбку, Кази протянул князю бинокль. Старший помощник Стронский уже успел во всех подробностях доложить капитану о своей удачной миссии.
Как уже знает читатель, князь Шаховской еще во Владивостоке получил окончательное подтверждение убийственному известию. Все дело было в трижды клятом тоннеле на мысу Жонкьер. Том самом, который Сергей Николаевич в недобрый для себя час решил построить на проклятом острове.
Задуманное великое строительство было заранее наречено монаршим именем Александра Второго – еще до трагической гибели императора. Ну кто ж мог знать, что проклятые народовольцы кинут в него бомбу? Кинули, и не стало государя. С «Инженерным проектом тоннеля» князя Шаховского государь успел ознакомиться, и даже наложил на титульный лист одобряющую резолюцию. Однако после его трагической гибели проект Шаховского, срочно им перебеленный – назван будущий тоннель был уже именем наследника убиенного государя – застопорился, сел на мель.
Недруги князя в Главном Тюремном управлении, воспользовавшись неизбежной сумятицей и неразберихой, случающимися во время всякой смены верховной власти, тоннельный проект совсем было положили под сукно. А монаршая резолюция в прочтении и толковании недругов получила какой-то двойной смысл. С одной стороны, покойный монарх незадолго до своей безвременной кончины вроде как и одобрил верноподданническую инициативу князя. С другой, судя по тексту резолюции, вроде как допустил сомнение в нужности тоннеля на далеком от столицы, богом забытом острове. В общем, проект надо было представлять новому государю, Александру Третьему.
А у него, как уверяли князя Шаховского при дворе, нынче и так государственных дел и неотложных вопросов сверх всякой меры.
– Помилуйте, князюшка: какой-то тоннель, где-то на задворках империи, на каторжном острове Сахалин – право, до него ли государю? – разубеждали Шаховского придворные. – Сей проект и подождать лучших времен может!
Сколько усилий и нервов стоило Шаховскому добиться того, чтобы его детище все же было представлено на новое высочайшее рассмотрение – знал только он один.
Новому государю, как и предсказывали оппоненты князя в Северной столице России, проект тоннеля на каком-то далеком острове был совершенно не интересен, да и не надобен. Что не помешало Александру, однако, начертать на княжеском прожекте невнятную, но в целом не запретительную резолюцию. Смысл ее был таков: коли денег на тоннель от казны не просите, так и Господь с вами, копайте. А что получится – там поглядим…
Вдохновленный монаршим соизволением, князь перед последним отъездом с каторжного острова в отпуск самолично обмерил сползающую в воды Татарского пролива гору Жонкьер, и вбил с противоположных сторон склона два колышка – в швейцарской газетке, откуда и была почерпнута идея «великой стройки», бойкий газетчик описывал именно такой способ начала прокладки тоннелей в Европе.
– Ну-те-с, с Богом, как говорится! – И князь выразительно при этом глянул на исполняющего должность горного инженера на тюремных копях Сахалина Лозовского, тут же назначенного Шаховским начальником строительства нового объекта. – С-смотри у меня тут, Виктор Евграфыч! Землекопов поставь сюда самых лучших. Штрек какой-нибудь там у себя закрой, коли надобно будет. Динамиту не жалей! Бить тоннель в две смены, результаты докладывать мне каждый день до моего отъезда лично, а когда отъеду, то еженедельно, телеграфом!
Виктор Евграфович Лозовский кивнул, преданно глядя начальству в глаза.
– Будет исполнено в наилучшем виде, ваше сиятельство! Не извольте беспокоиться!
Горушка не казалась ему чересчур великой, а порученное дело – сложным. Не смущало тогда Лозовского и то, что ни горным инженером, ни просто инженером он сроду не был. И даже в университете долго учиться Лозовскому не пришлось: был с позором отчислен за беспробудное пьянство уже со второго курса. Родитель и старший брат Лозовского несколько раз пристраивали непутевого школяра-недоучку на разные теплые местечки, но карьера все как-то не шла, пока Лозовский не прослышал однажды про остров Сахалин и про имеющиеся там вечные вакансии.
Родительская протекция помогла и в Главном тюремном управлении: там, не слишком внимательно глянув на бумаги жаждущего послужить Отечеству на окраине империи, скучающий чиновник направил его в распоряжение князя Шаховского для назначения «на усмотрение». Благо заведывающий тюремной частью острова Сахалин, будучи в отпуске, по пути на воды Баден-Бадена, сделал традиционную остановку в Санкт-Петербурге. Здесь Шаховским попутно решалось множество казенных и личных дел.
Князь, «отловленный» Лозовским после двухдневного бдения в швейцарской Главного тюремного управления, в бумаги просителя вчитывался тоже не слишком внимательно – гораздо важнее было то, кто именно рекомендует ему молодого человека.
– Учились на горного инженера? Прекрасно, молодой человек! Если вас ничто не удерживает в Петербурге, то я рекомендовал бы вам немедленно отравляться на Сахалин. Там работы у нас много. Уголь, знаете ли…
Шаховской торопливо начертал на прошении Лозовского размашистую резолюцию и протянул просителю долгожданную бумагу.
– Поезжайте, голубчик! – напутствовал он. – Детали мы с вами обо всем
