Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК - Гарет Уильямс

обязательна для поступления в Оксбридж, поэтому он пошел изучать физику в Университетский колледж Лондона. Он выпустился в 1937 году с твердой, но невпечатляющей оценкой 2:1; он женился на изучавшей английский язык студентке, и в ноябре 1940 года у них родился сын. После окончания колледжа он остался в аспирантуре у Невилля Да Коста Андраде, который блестяще читал Рождественские лекции в Королевском институте; тема проекта о вязкости перегретой воды оказалась «самой скучной проблемой, какую только можно вообразить»[865]. К счастью, на выручку пришло люфтваффе; и, тоже к счастью, Крик был где-то еще октябрьской ночью 1940 года, когда его экспериментальная установка получила прямое попадание. Затем он перебрался в лабораторию Гарри Мэсси в Военно-морском министерстве[866], работавшей над тем, как взрывать корабли и подводные лодки с помощью мин, приводимых в действие за счет магнита или звука. Проект превратился в изощренную игру в кошки-мышки, и Крик показал себя мастером реагирования на ухищрения противника. Мнения на его счет разделились. Его коллеги-ученые восхищались его «ясным и проницательным мышлением»[867], в то время как военные находили его «нетерпеливым, высокомерным и не способным подчиняться».

Когда окончилась война, его брак тоже исчерпал себя, оставив Крика сбитым с толку и неуверенным в том, что делать теперь. Он остался в Военно-морском министерстве – как и следовало ожидать, в разведке – но большую часть времени проводил в чтении и попытках найти что-то, что его увлечет. Одолев «Что такое жизнь?» и книги по химии, бактерии и мозгу, он остановился на «границе между живым и неживым»[868], которая ближе всего подходила к зарождающейся дисциплине – молекулярной биологии.

Гарри Мэсси познакомил его с Морисом Уилкинсом, своим бывшим коллегой из Беркли; заметив загадочную улыбку Мэсси, Крик сделал вывод, что Уилкинс был «в каком-то отношении необычным»[869]. Они встретились в Королевском колледже и мгновенно поладили, но, несмотря на теплоту и энтузиазм Уилкинса, Крик «не был полностью убежден, что следует идти этим путем»[870]. Джон Рэндалл был убежден еще менее; для него причина не предложить Крику место заключалась в том, что он был «слишком шумным и слишком много говорил»[871].

Пока Крик продолжал искать работу, Уилкинс поддерживал связь с ним и его новой девушкой, Одайл Спид, ранее служившей в Женской вспомогательной службе в морской разведке. Следующей мишенью для Крика – несмотря на то, что его отговаривал[872] кто-то, кому он доверял в Совете по медицинским исследованиям, – был Дж. Д. Бернал в колледже Биркбек. Крик не прошел дальше секретаря – «обходительного дракона», сторожившего вход в пещеру «Мудреца» и желавшего знать, почему Крик думает, что профессор захочет его взять. Тогда, даже несмотря на то, что Одайл была привязана к Лондону, Крик попробовал Кембридж. Единственным местом с подходящей вакансией[873], недавно образовавшейся после смерти занимавшего ее физика, была исследовательская лаборатория Стрэнджуэйс. За счет стипендии Совета по медицинским исследованиям и денег своей семьи Крик начал другой проект по вязкости – на этот раз цитоплазмы глубоко внутри живых клеток.

Лаборатория Стрэнджуэйс была необычным местом. Она была основана в 1908 году Томасом Стрэнджуэйсом, специалистом по артриту, который был вдохновлен проводившимися в Рокфеллеровском институте исследованиями культуры клеток и в 1920-е годы превратил свою лабораторию в ведущий центр по выращиванию клеток, тканей и даже органов в пробирке. В последней лекции, прочитанной Стрэнджуэйсом[874] в 1928 году и называвшейся «Смерть и бессмертие», сообщалось о том, что он получил здоровые свиные ткани из сосиски. Хонор Фелл стала преемницей Стрэнджуэйса на посту директора после того, как он скоропостижно скончался вскоре после лекции; среди проблем, которые ей предстояло преодолеть, была хроническая нехватка средств и законспирированный журналист, поведавший миру, что она собирается растить младенцев в бутылках. Исследовательская работа в лаборатории Стрэнджуэйс теперь не так кипела. Первые две научные статьи Крика были посвящены культивированным клеткам, которых коварно захватили крошечные магнитные частицы. Через два года он решил двигаться дальше; он уважал Хонор Фелл, но обронил, что место было «удачно названо»[875][876].

Тем временем ему предстояло вновь обратиться за консультацией к знающему человеку из Совета по медицинским исследованиям, которым был сэр Эдвард Мелланби, занимавший пост секретаря. Время оказалось выбрано как нельзя более удачно. Мелланби оценивал предложение по созданию нового отделения Совета по медицинским исследованиям в Кавендишской лаборатории сэра Лоренса Брэгга в Кембридже. Его задача состояла в использовании рентгеновской дифракции для расшифровки структуры сложных белков – целая неисследованная область за пределами территории, изучаемой Берналом в колледже Биркбек.

Будучи младше, Крик был удивлен, когда Мелланби спросил его мнение относительно предложения. «Отличная идея»[877], – ответил он, добавив, что теперь он достаточно узнал биологию, чтобы убедиться, его увлекает именно эта область. Мелланби одобрил, и в июне 1949 года Фрэнсис Крик стал довольно старым (ему было 33 года) аспирантом Макса Перуца и Джона Кендрю в новом отделении Совета по медицинским исследованиям в Кавендишской лаборатории.

Чужой

Краткая справка о Максе Перуце[878], подготовленная для вручения Нобелевской премии (одной из одиннадцати, присужденных на данный момент сотрудникам Отделения Совета по медицинским исследованиям), совершенно не дает представления о сущности этого человека. В ней упоминается его рождение (Вена, 1916 год); обучение в университете, также в Вене; получение докторской степени в Кавендишской лаборатории; участие в «оборонных проектах» во время войны; и «какое-то время», проведенное в Канаде. Необходимо заполнить несколько пробелов.

По окончании химического факультета Венского университета в 1936 году Перуц провел год у Дж. Д. Бернала[879] в Кембридже и начал углубляться в огромный и непроницаемый белок гемоглобин (молекулярная масса – 64 000). В 1938 году он был высоко на перевале Юнгфрауйох в Швейцарских Альпах, сочетая страсть к альпинизму и кристаллографии в работе над анализом механизма превращения снега в лед. Начало войны застало его в Англии вместе с родителями (которых он вытащил из Австрии), готовым заниматься вместе с Брэггом рентгеноструктурным анализом гемоглобина.

Затем он был отправлен в Канаду по приказу Уинстона Черчилля, которого начальники штабов убедили в том, что ученые, бежавшие из Германии или Австрии, были «наиболее опасным источником подрывной деятельности». Перуц и сотни других «иностранных беженцев» – достаточное количество для основания «плененного университета» – были перевезены через Атлантический океан и интернированы в Ньюфаундленд. Через несколько месяцев он был возвращен в Лондон для работы над причудливым