Время жестоких чудес - Артем Лунин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Немного ошарашенный таким неожиданным соседством, Гарий осторожно выпутался из ее рук, вытер нос рукавом. Кровь в тусклом свете лампадки казалась черной.
– Ой, чево это с тобой? – шепотом спросила окончательно проснувшаяся девочка.
– Кговь…
– Дай помогу…
Гарий протестующе замычал, но соседка отняла его руки от лица, велела запрокинуть голову. Созерцая потолок, Гарий слышал, как она, осторожно перешагивая спящих, прошлась по избе.
В избе спало по меньшей мере двадцать детей. На печке, на полатях, на брошенных на пол шкурах.
Послышался плеск воды. Девочка вернулась, вытерла ему лицо, приложила смоченную в холодной воде тряпочку к носу.
– Вот так… – удовлетворенно сказала она. Кто-то заворочался, забормотал во сне. Она перешла на пронзительный шепот.
– Ты кто такой? – поинтересовалась соседка.
– Я Гагги…
– Не поняла. А, Гарий… Слышала про тебя, приемыш троллей… Что ты здесь делаешь?
– Сплу.
– А еще? Я имею в виду, отчего-то кровь у тебя пошла.
– Тево?
– Ты хочешь сказать, что не творил мысли?
– Нет… я вообще это не умею. Мегя тольго обессяли угить…
Девочка уселась на полатях. Гарий скосил глаза и при неверном свете лампадки рассмотрел ее лицо – темные глаза, светлые волосы, усеянный конопушками вздернутый носик. Ей было лет десять.
– А у тебя часто идет кровь из носа?
– Нигогда не идет.
– Значит, ты мыслил во сне. – Она хихикнула, Гарий покраснел.
– Я не умею…
– Совсем не уметь мыслить нельзя. Кровь из носа идет, когда пе-ре-на-пря-жешь-ся, – старательно выговорила сложное слово. – Кружится голова, мурашики по всему телу и болит вот здесь. – Она показала, где именно. Гарий кивнул и покраснел еще больше.
– Что тебе снилось?
– Не помню…
Вечером прилетел нетопырь с сообщением. Ранним-ранним утром из ворот Полесья вышло два десятка человек, ведущих в поводу тяжело нагруженных лошадей.
Алека никто не звал, никто не давал разрешения, но он и не спрашивал. Просто совершил набег на склады, выпросил у знакомого кузнечного подмастерья заготовки ракет, вощеную кожу и другой военный скарб, навьючил все это на Пегаса и присоединился к отряду. Юноша кутался в широкий плащ и тщательно следил за своими мыслями, подделывая ауру под взрослого.
Шли молча. Ночь была безлунная, «обутые» в бесшумные обмотки кони шагали пугающе тихо, люди казались серыми силуэтами, лица соседа нельзя было разглядеть.
Занималось холодное утро. Из реки пополз туман, затопил долину, сырость заползала в сапоги, кони шагали по бабки в тумане. У болотца отряд догнала Вики, воины погнали ее прочь. Девушка обиделась и пропала в тумане позади.
Восток заалел и туман стал рассеиваться. В холодном воздухе зазвучали первые пробные неуверенные трели проснувшихся птиц.
Алек ускорил шаги, поравнялся с Проди. Пегас тихонько заржал, его полубрат приветственно фыркнул. Проди только покосился недовольно:
– Хватит прикидываться, езжай, коли ты здесь. Что везешь? А, хорошо… Яр перегрузил своего, возьми у него что-нибудь. И девку позови.
Алек потянулся мыслью и нашел Вики, которая украдкой следовала за ними, предложил присоединиться. Через некоторое время девушка внезапно вынырнула откуда-то сбоку, вызвав в отряде небольшой переполох. Проди опустил лук и сообщил ей все, что думает о взбалмошных девицах, воображающих себя войями. Вики не обиделась или сделала вид, что не обиделась, показала хеттману язык и пристроилась рядом с Алеком.
Иногда их окликали патрули, один вой подходил близко, а остальные держали стрелы на тетивах и мысли на громобоях.
Взошло солнце, и скоро их взглядам предстало искалеченное Белокамье. Острые зубья частокола щерились проломами, половина ворот была разрушена. Огонь обглодал пару башен. Копошились люди, похожие на муравьев, неторопливых по утреннему холодку. Алек заметил, что все вооружены, рядом с работающими лежат взведенные самострелы.
Проди провел коня в пролом, односложно отвечая на хриплые приветствия. Караван шел следом, лошади осторожно ступали по горелым обломкам, косились диковато, испуганно всхрапывали.
Алек остался стоять, остро чувствуя боль, кровь, смерть…
Пегас нервно фыркнул и дернул узду, Алек очнулся, успокаивающе похлопал жеребца по шее и прошел в город. Кто-то принял у него груз и коня, Алек уточнил, что это его личная скотина, мальчишка-конюший обещал позаботиться как следует. Молодой вой спросил у кого-то, где находится травный дом – мог бы и не спрашивать, ореол боли был виден издалека.
В травном доме было тесно. Стонали раненые, кто-то хрипло просил пить, лекари сбивались с ног. Пахло кровью, потом и лечебными травами.
Незнакомый целитель пихнул ему в руки ковш, махнул рукой на ряд лавок. Алек пошел между лавками, ковш очень скоро опустел. Незнакомые лица, искаженные болью.
А это лицо очень спокойное и смутно знакомое. Такое бледное мальчишеское лицо на белом полотне подушки, словно нимбом обрамленное гривой солнечных вьющихся волос… струйка черной крови в уголке чуть скривившихся в затаенной улыбке губ…
Весельчак и задира Олэн, парень из Мечты, ставший войем года на два раньше Алека, глядел в потолок и не откликнулся. Алек уже знал, но все же дотронулся до холодеющей руки.
Он постоял, глядя в лицо, похожее на икону. Осенил мертвого Знаком, закрыл ему глаза и накрыл лицо простыней. Поднял ковш и пошел дальше…
Через несколько дней городьба деревни была отстроена. Прознатчики доносили о войске, перешедшем Мету и вставшем лагерем недалеко от пепелищ.
Войско по меньшей мере вдвое превосходило то, что штурмовало городок.
Алек при первой возможности вернулся в Полесье…
– Ты сегодня был таким…
– Да. Извини. Просто хотел забыть то, что видел там.
– Ничего. Я же тебя люблю. Глупенький.
– Я исправлю свою ошибку…
– Цыц, руки прочь! Исправитель нашелся!
– Я так раскаиваюсь…
– Перестань, кому говорю! Ты хоть на минутку можешь стать серьезным?!
– Рядом с тобой? Шутишь. Ладно, на минуту, но не больше.
– Я боюсь разговора с матерью…
– Ну и не говори.
– Но я должна.
– Тогда скажи. Кстати, минута истекла.
– Ты… Ты опять надо мной издеваешься!
– Нет, что ты. Издеваются вот так… Тихо, люди услышат…
Традиция учительства во фременских племенах удивительно схожа с доктриной имперского священства «Учиться и Учить». У воличей учитель отвечает за всех своих учеников, а в обязанности старшего ученика вменено присматривать за младшими, при необходимости подменяя учителя.
Айрин че Вайлэ«Обычаи человеческих и нечеловеческих племен»Глава «Чудны обычаи Фременов»Гном полулежал, опершись на ствол вяза, покусывал травинку. Он не любил бездельничать, но сейчас он был занят весьма серьезным делом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
