Время жестоких чудес - Артем Лунин

Гном полулежал, опершись на ствол вяза, покусывал травинку. Он не любил бездельничать, но сейчас он был занят весьма серьезным делом.

Он учил.

Спорим, что у него лопнет терпение раньше, чем Самсон поймает очередную рыбину?

Спорим, на твой кусок пирога, что у тебя лопнет терпение раньше чем у него хоть что-нибудь получится?

Гном улыбнулся облакам. Двоюродная сестра терпением не отличалась. Она издала телепатический сигнал, который въяве прозвучал бы как обиженное молчание.

– Не получается! – звенящим голосом выкрикнул Гарий, смахивая пот. Пестрый камешек, танцующий в воздухе, опустился на причудливой формы валун. Гарий смотрел на камешек, как на заклятого врага.

– Сосредоточься как следует, – меланхолично отозвался Гном, подражая наставнику Майнусу. Камешек снова запрыгал в воздухе, но недостаточно быстро.

– Не могу!.. Этот мешает!..

«Этот» прыгал по брюхо в воде, поднимая тучу брызг, азартно ворчал. Старый медведь ловил рыбу.

– Не обращай на него внимания. В бою будет больше помех.

Еще одна «помеха» спрыгнула с дерева. Гарий покосился на Шанку и отчего-то покраснел. Самое любопытное, что она покраснела тоже. Гном с интересом ждал продолжения, но «ученик» снова уставился на камешек, а кузина – на горизонт.

– Скоро у меня хоть что-то будет получаться? – поинтересовался Гарий.

– Традиция учительства запрещает отвечать на подобные вопросы.

Гарий приуныл.

– Но тебе я скажу…

Гарий приободрился.

– Скоро.

Камешек снова упал, Гарий бросился на «учителя», но тот ждал этого и легко уклонился. Мальчишка споткнулся о корень, проехался по траве, вскочил.

– Угомонись, – лениво сказал Гном. – Ты со мной не сладишь.

– Вот погогди у мен-ня, стану в Живе силь-ным, как Аллекс-сандр, вотттогдато тебя взздую! – запальчиво выкрикнул тот, от волнения заикаясь.

– Этто-тто я и ххотел усллышать, а теперрь зза ррабботу, – передразнивая его, сказал Гном. Гарий сопел, с яростью глядел исподлобья, сжимал кулаки.

– Представь себе, что это не камешек, а я. Сосредоточься и метни свой гнев.

Гарий резко развернулся, выбросил вперед руку…

Пестрый камешек пулей улетел с валуна и булькнул в реку.

И мало того!..

Валун, который весил больше, чем они трое вместе взятые, покачнулся и тяжело пополз вниз, вызывая каменные ручейки осыпей.

– Что ж, неплохо для начала, – пробормотал Гном, поудобнее устраиваясь у вяза. – Но больше так не делай. Не бросай себя в Узор рукой, а то останешься без руки.

Гарий, открыв рот, неверяще смотрел на поверженного исполина. Перевел взгляд на свою руку. Ладонь слегка саднила, на коже густо высыпали красные точки, выступили вены. Вдруг шлепнулись капли крови.

– Проводник и твари его! – Шанка подскочила, велела ему задрать голову, принесла воды.

– Коротерная леакция, – авторитетно заметил Гном, скрывая беспокойство.

– Хоректерная, – поправила двоюродная сестра, суетясь вокруг.

– У медя уде быда, – прогнусавил Гарий. Сглотнул кровь. – Была уже эта леакция холерная…

– Да, мне Селли говорила…

– Что за Селли? – заинтересовался Гном.

– Догго рассказывать…

– Салия и Гарий, – вполголоса, как бы про себя, произнесла девочка таким тоном, каким говорят «тили-тили-тесто». Уши у Гария опять запылали.

– Да, хорошо звучит, – одобрил Гном…

Полотно истории плетется из множества нитей – действий многих людей. Мы знаем, как поступил человек, стоявший в точке максимального напряжения Узла Судьбы, но нам неведомы истинные мотивы определившего дальнейшую историю мира поступка. Историки – и спекулянты от истории будут строить догадки, и некоторые догадки понравятся и приживутся в общественном мнении, их впишут в книги и станут говорить, что «сие всем известно»…

Антуанн Саммер говорил, что историю творят люди, а изучение истории творит людей. Читая эту книгу, задумайтесь, какого бы человека сотворило исследование истинных причин поступков, творящих историю?..

Стратиг глотнул вина и прикрыл глаза. Под веками копошились искры, кусачие, пламенные.

Стратиг Отто Дорин в своей «Науке воинской» писал, что война для новобранца – романтика, для солдата – страх, а для командира большей частью состоит из рутины и скуки. Сегодня Стагор Матис был согласен со старым циником. Он думал над тем, как лучше расположить войска. Думал, какие военные машины еще собрать, как устроить выпас лошадей, чтобы они не вытравили враз доступные пастбища и не оказались угнаны лихими партизанами воличей. Думал, как устроить всю ту ораву нервных людей, что оказались под его началом.

Но на какое-то время он позволил себе отвлечься и задуматься над тем, почему именно в этом году Совет решился на войну.

Империи необходимо расширение на запад, это понятно. Чтобы страна выжила, она должна расти. Но почему именно теперь? Карриона ослаблена недавней войной, драконову долю бюджета поглощает освоение приморских территорий, и тамошние партизаны покоя не дают…

Почему Собрание поддержало предложение этого надутого индюка Шессена?

Опасные мысли. Стратиг был солдатом, дело солдата не задавать вопросы, а повиноваться приказам.

Но как можно выполнить этот приказ? Наступление необходимо провести быстро, а ему дали новичков. Леса… Что он знает о лесах на западе? Только то, что они есть. И довольно обширные. Но большое племя не сможет прокормиться только лесом.

Стратиг отказался от затеи сжечь и отравить поля. Во-первых, отчаявшиеся люди – самый страшный противник. Во-вторых, он потерял на розыске деревень и полей противника половину отряда прознатцев. Пастухи, оказывается, умели воевать.

Была еще одна причина…

Воличи – это слово она выговаривает иначе, чем в имперском варианте произношения. Там название племени звучит почти пренебрежительно. А как еще прикажешь ему звучать? Просто воличи. Такое же племя, как и все остальные, которые мы в свое время покорили или раздавили…

Воличи – когда это слово произносит представитель племени, звучит почти как Фремены.

Это слово вызывало в стратиге Матисе древний полузабытый страх.

Никто не оспаривал права солдат на военную добычу. Стратиг Матис всегда презирал солдатские забавы в захваченных городах, но изменить обычай и не пытался. Хотя, случалось, вешал за несвоевременные развлечения. Но в этом походе все было по-другому.

Они взяли поселение с минимальными потерями. Ушли немногие. Благодарные солдаты преподнесли стратигу подарок. Подарок был синеглазый и смертельно перепуганный.