Ричард Длинные Руки — гроссфюрст - Гай Орловский

— Это наш призрак, — сказал я успокаивающе, — он не враг.

Они начали подниматься, все-таки вино — великая сила, снова пошло хихиканье, я хотел было спросить Логирда, что если уже все, то можно ли женщинам одеться и выматываться, но в этот момент у дальней стены вспыхнул грязно-лиловый свет, похожий на перезревший нарыв с кровавым гноем, ударил в потолок и остался мерцать отвратительными искорками, похожий на светящийся столб.

Через долгую минуту в потоке этого неприятного света появилось очертание высокого худого человека в черном плаще до пола, лицо зловеще-бледное, глаза почти белые, только зрачки жутко черные, мелкие, как будто пробитые в яичной скорлупе отверстия. Длинные неопрятные волосы падают на плечи, отдельные космы свисают даже на грудь.

Он шагнул в нашу сторону, что-то дернуло его сзади за плащ, он нетерпеливо потянул за полу, оглянулся. Я видел, как еще больше побелело его лицо, когда увидел уходящий в камни край плаща и понял, что случилось бы с ним, если бы ошибся с координатами еще на несколько дюймов.

Сбросив плащ на пол, он вышел из круга, по лицу пробежала болезненная судорога.

— Успели! Неужели… я спешил зря?

Голос его был хриплый, страдальческий, словно его мучает постоянная резкая боль.

Я произнес осторожно:

— Сожалею, но… да. Мы уже закончили.

Он посмотрел на меня с ненавистью.

— А, вы и есть тот Ричард Завоеватель, которого не берет никакая магия?.. Берегитесь, юноша, вы не заговорены от острых клинков.

Я выдернул меч из ножен и моментально приставил к его горлу.

— А вы?

Он застыл, глаза его стали огромными, теперь я видел, что радужка все-таки есть, но настолько светлая, что почти сливается с белком.

— Уберите, — прошипел он, едва двигая кадыком. — Я вам не враг…

— А кому? — поинтересовался я, но меч не убрал.

Логирд сказал достаточно громко:

— Да никому он не враг, а если и убивает, то не из вражды, а как волк… только ради дела.

Я поинтересовался:

— Почему бы мне его не убить? Тоже ради дела?

Прибывший некромант злобно кривил губы, я начал опасаться, что начинает заклятие, что обрушит на меня потолок или хотя бы люстру, прижал клинок в его горлу так, что натянулась кожа.

Логирд произнес равнодушно:

— Вам виднее…

Он не успел договорить, я резко двинул рукой вперед, клинок пропорол некроманту горло. Кровь брызнула во все стороны, а он крутанулся на одном месте, зажимая руками рану, упал и забился на полу в конвульсиях.

Логирд произнес с сарказмом:

— Да, это вполне в духе христианского милосердия, о котором столько слышу.

— Милосердие применимо к людям, — возразил я, — а ты сам сказал, что это волк!

— Ну вот, это по-христиански, всегда найти виновного, а самому оставаться таким чистеньким… А вообще я удивляюсь христианам, честно!

— Чему?

— Вы только что убили человека, — напомнил он, — но мечтаете, чтобы с людьми в одном обществе мирно жили эльфы, гномы и даже тролли, что уж совсем ни в какие ворота… И как с ними уживетесь?

— С трудом, — признался я, — но будем уживаться, если хотим быть христианами. С точки зрения христианина, человек — это не нечто двуногое и без перьев… а идея…

— Идея? Как это?

Я объяснил путано:

— Человечность — это собрание всего лучшего, бесчеловечность — худшего. Потому хорошие тролли будут считаться человеками, а нехорошие…

— Троллями?

— Нет, — сказал я, — просто нечеловеками. Как и нехорошие люди. Все человечное будем лелеять, а бесчеловечное… ну, понятно, мы не совсем уж сладкие зайчики… Этот некромант точно мертв? Не поднимется?

— Ни в коем случае, — заверил он. — И никуда не денется, к сожалению, так что придумать что-то придется.

Я кивнул на женщин.

— А с ними?.. Если расскажут, нам несдобровать. Я христианский рыцарь, а все скажут, что продал душу черту!

— Дайте им еще вина, — посоветовал он. — Утром проснутся уверенные, что все приснилось. Причем, самое важное, всем будет сниться по-разному!

— Ого! Сделаешь?

Он произнес скромно:

— Это непросто, но я могу.

— Это дело, — сказал я. — Им одеться уже можно?

Он проговорил с сожалением:

— А это действительно нужно?

Я процедил сквозь зубы:

— Еще как! Я же не привидение!

— Ну, — сказал он нехотя, — пусть одеваются. Какой-то вы, сэр Ричард, слишком правильный.

— Правильный? — удивился я. — А меня тут некоторые обвиняют, что я весь и постоянно по бабам. А я уже и не помню, какие они… гм…

Вконец пьяные женщины не могли одеться, да и не хотели, одна все пыталась схватить Логирда и уверяла, что только с привидением еще не спала, пора бы лишиться девственности и с ним, другие начали петь похабные песни, две пустились в пляс, и Логирд зачарованно уставился на подпрыгивающие задницы и раскачивающиеся груди.

Доярка поспешно оделась, я перехватил ее укоряющий взор, в нем смиренное обвинение в подлом обмане, я вздохнул и сказал ей тихонько то, что обязан сказать в подобном случае мужчина:

— Это был всего лишь смотр… Чтоб все увидели, что ты — лучшая. Загляни ко мне вечерком в спальню? Я велю стражам пропустить.

Глава 10

Небо серое и набухшее, как вымя у давно не доенной коровы, воздух настолько влажный, что насекомые сперва летали совсем низко, а сейчас с намокшими крылышками уже и не пытаются подняться.

На всех башнях дворца гордо висят, как уши охотничьих собак, знамена с моим гербом, а еще их повесили и на городской стене по всему периметру. Глашатаи разъехались во все концы города с объявлением, что король Гиллеберд убит, а мощная группировка войск, что удерживала наступление вартгенцкой армии, сдалась на милость сэра Ричарда Завоевателя.

Сэр Вайтхолд распорядился послать гонцов в дальние земли Турнедо, а также к армии, что противостоит войскам Барбароссы и Найтингейла.

Я лично проинструктировал городских герольдов насчет того, что посягательств на чьи-то жизни не будет, просто сменилась династия, а также политика станет менее воинственной, а более… все поняли?

Они кивали и уверяли, что именно так и скажут. Я отпустил их, сам чувствую невероятное облегчение, хотя иногда и кольнет нечто с напоминанием, что убил благородного такого старика с седой головой и такой же бородой, но тут же другой голос кричит, что убил не старика, а монстра в обличье старика, и если не можешь этого понять, то иди коз пасти, а не пытайся править тем, что нахапал вольно или невольно.

Я велел уменьшить количество стражей во дворце, а тех, кто останется, переодеть в одежду прежних часовых: пышные красно-оранжевые одеяния, не стесняющие движений, а под них можно незаметно надевать кольчуги, хоть мелкоячеистые, хоть так называемые пластинчатые доспехи, что те же кольчуги, но пластинки идут внахлест, как рыбья чешуя.