Ричард Длинные Руки — гроссфюрст - Гай Орловский

Кто-то в тишине вскрикнул ликующе:

— И довольно далеко от него!

Снова поднялся шум, Меганвэйл прокричал:

— Здесь от императорской власти нет и тени. И никогда не было. Здесь всегда правили меч, достоинство и рыцарская честь. Рыцари выбирают даже королей!

Кто-то крикнул из глубины зала:

— Как сейчас и сделали в Варт Генце!..

— Спасибо, барон Эванс, — ответил Меганвэйл гулким голосом. — Вот именно, мы по своей воле, а не воле какого-то заморского императора избрали короля, а сейчас торжественно вручим нашему доблестному сэру Ричарду титул гроссфюрста! В ознаменование блистательного захвата столицы вражеского королевства… и вообще победного окончания войны!

Неожиданно поднялся барон Хельмут, огромный и широкий, очень даже заметный и без своего знаменитого битюга, перед которым даже Зайчик выглядит жеребенком.

Он вскинул чашу и рявкнул мощно:

— Граф Фредерик Меганвэйл забыл добавить, что отныне власть сэра Ричарда простирается не на одну Армландию, а еще и на две трети Турнедо. Потому и титул отныне должен быть… так сказать, позначительнее курфюрста.

— Что мы и сделали, — сказал Хродульф важно, он явно не желал выпускать вожжи из рук. — Бумаги мне! Оформим сразу же!

Все радостно заревели, закричали, вскинутые чаши сверкают золотыми и медными боками в ярком свете люстр, еще ярче блестят глаза пирующих. Я улыбался и, сцепив пальцы в замок над головой, потрясал руками, улыбался и благодарил, ибо глас лордов — глас народа.

В зале приподнялся Габрилас, один из достаточно мелких военачальников, прокричал весело:

— И его светлость сэр Ричард наконец-то сможет именоваться его высочеством! А то надоело…

Хельмут гулко изумился:

— А разве сможет?

— Ну, — сказал Габрилас уверенно, — думаю, да!

— Думаешь или знаешь?

Габрилас отмахнулся в раздражении урожденного лорда:

— У меня слуги все знают, не хотите к ним старшим? А мне зачем думать?

Барон вздохнул.

— Знаете, дорогой сэр, я тоже за то, чтобы к сэру Ричарду обращались как к его высочеству, а то и Его Величеству… Но, увы, не нам двоим менять мир. Гроссфюрст — это пока что «его светлость».

Габрилас спросил задиристо:

— Почему двоим? Вон и граф Арнубернуз такого же мнения!

Барон оглянулся на графа и сказал очень серьезно:

— Ну, если нас не двое, а трое, тогда да, сможем.