Примета - Константин Ваншенкин

ОТРАЖЕНИЕ

Толкнул закрытое окно,И отразились в правой створкеПоехавшие как в киноЗабор, скамейка, лес на взгорке.

Но только было все мрачней —Береза с темною листвою,Земля холодная под нейИ небо словно грозовое.

Так отразится иногдаОсенней пасмурною раньюДней освещенных чередаВ твоем теперешнем сознанье.

«Малая родина…»

Малая родина.Дальнее поле. Дымок.Малая родина —В горле внезапный комок.

Малая родина,В сердце струящая свет.В кровь нам и в плоть онаВходит с младенческих лет.

Малая родина.Скверы в осенней листве.(Малая родинаМожет быть даже в Москве.)

Малая родинаК нам приникает душой.Перебороть онаМожет себя для большой.

КОСТЕР НА БЕРЕГУ

И опять я себе пожелаюС поздней палубы,— словно в лесу,Вдруг прислушаться к дальнему лаюИ приметить костер на мысу.

Вам увидеть подобное негде,Вам такой и не встретить нигде, —Будто в жирной растекшейся нефти,Полыхающий в черной воде.

Но и наши огни теплохода,Что движеньем относит назад,—Под мерцанием звездного сводаТоже много другим говорят.

Ведь внутри корабельного лонаНам динамики что-то поютСреди желтого света салонаИ зашторенных мягких кают.

Под густой опрокинутой бездной,Что зовется — небесная высь,Возле дремлющей пристани местнойЭти вспышки в ночи разошлись.

В той же самой воде отражаясь.Той же летней прохладной поройРазминулись друг другу на зависть,Рассчитались на первый-второй.

ПРОГНОЗ

«По области — облачно»,— сводкаГласит. И чуть-чуть погодяЗемли этой каждая соткаУже в ожиданье дождя.

По области — облачно… ДелоК дождю, но не стало свежей,Хоть небо давно потемнелоИ ниже мельканье стрижей.

Скажите, но где же осадки,Что рушатся, землю топча,—Хотя бы лишь только остаткиС чужого стола и плеча?

Когда же из древней пищалиУдарит над рощами гром?..Ведь все это нам обещали,И мы так доверчиво ждем.

ТРАССА

Реактивный длится рев,Сши-рцнчмю не пугаяНи волков и ни коров,—Здесь беда скорей другая.

Над водой, где невода,Над осинником лосиным —Невеликая беда:Небо пахнет керосином.

Нынче трассы пролеглиСквозь расчерченные дали,Там, где запахи землиСладко ноздри щекотали.

Но и этот нам знаком,Он из давней детской были,—Будто лампу с фитилькомПрикрутить в дому забыли.

ВЕЧЕР ЖИЗНИ

Вечер жизни тускло длится.Только память как софитИли словно вспышка блица —Неожиданно слепит.

Все кругом за гранью блескаСловно кануло в пургу…Но себя он видит резкоВ том светящемся кругу.

«Провинциальность областная…»

Провинциальность областнаяПодчас не каждому видна.Пушком наивным обрастая,Живет размеренно она.

В нее заложенное свойство —Неистребимостью сильна.Столичное самодовольство —Ее вторая сторона.

ПЕРЕДЕЛКИНО

Над пеной речки Сетуни,Вдоль вьющегося рва.Весна в какой-то степениВошла в свои права.

Бурлит вода задиристо.Вверху прошел экспресс.Я был здесь раз четырестаИ вот опять полез.

Не над провалом пропасти,Где липнет прядь к виску,Но все же не без робостиСтупаю по мостку.

Снежок слоистый корчится,Вода свой путь торит.В природном доме творчестваЗемля себя творит.

И, ни на что не годная.Внизу, по краю рва,Ржавеет прошлогодняяПожухлая трава.

У НАЗАРА НАДЖМИ

Ужасный зной стоял в Уфе,Когда гостил я у Назара.Он был разлит в любой строфеПоэм, садов или базара.

А я хотел перевестиСтихи башкирского собрата.(Не удосужился, прости.Жара, должно быть, виновата.)

Он на работу убегалЧуть свет,— я спал довольно долго.Листвою шелестел квартал.Меня будило чувство долга.

Я умывался во дворе,Всегда был рукомойник полон.Вскипала смолка на коре.Земля казалась ровным полом.

Случалось разное со мной,Но удивительное дело,Что полотенце за спинойКак будто в воздухе висело.

Отказываясь пониматьИ даже вздрагивая малость,Я видел, как старуха матьПо трем ступенькам поднималась.

Она по-русски ни словцаЗа это время не сказала,Но улыбалась без конца,Что, впрочем, тоже ведь немало.

А на столе бараний супДымился, жирный, с пылу-жару.На это как на Страшный судПожаловался я Назару.

Но он мне объяснил, что гость —Ишак хозяина,— таитсяЛишь в этом суть, лишь это гвоздьВосточного гостеприимства.

Дрожало солнце в синеве,Еще не то сулили сводки.Мы на трофейном «BMV»Катались, мы купались с лодки.

А ослепительная мглаЖары валилась с небосвода.И наша молодость былаСильней любого перевода.

ИЗ МАШИНЫ

Песчаная осыпь.А там, на тропиночке,Курносая особьВ цветастой косыночке.

И вот она — мимо!Рабочая косточка?Иль, прытью томима,Туристская козочка?

Труда или быта,Быть может, учетчица?..Промчались — забыта.А помнить все хочется.

«Видишь, как гордо…»

Видишь, как гордо,Золотом светлым своим дорожа.Кленов когортаВысится, не доходя гаража?

Небо невинно.Холодно. Дождик покапал едва.Снега не видно,И до него еще месяца два.

И ни листочкаНет под ногой. Но, однако, теперьСтавится точкаВ перечне всех очевидных потерь

«Он по сути недавно спустился…»

Он по сути недавно спустилсяИз неведомых грозных глубин.Руку жал он мою и светился,Как, наверное, мог он один.

Нет, не только детали, приматы,Пожелания или прогноз,—Ощущенье Земли как планетыОн впервые оттуда принес.

Выступая с писательской сцены,Он о жизни своей рассказал.О, как чутко настроил антенныНа него этот замерший зал.

А потом он по нашему ДомуШел спокоен и светлоголов.Так пророки идут по сухомуСредь морских белопенных валов.

И ко мне подходили собратьяДо конца того долгого дня,Чтоб Гагарина рукопожатьеИм почувствовать через меня.

ПУРГА

Пурга поет по-волчьи,Вселяя в сердце жуть,—Как где-нибудь в Поволжье,В Заволжье где-нибудь.

Как где-нибудь на Каме,В неведомом углу,—Со смачными шлепкамиСнаружи по стеклу.

Хочу писать, но вспышкаПурги мешает вдруг.Берусь читать, но книжкаВновь падает из рук.

Мечтаю, чтобы дремаПришла, и дальше — с ней.Однако стены домаТрясутся все сильней.

…Я валенки обую.Я знаю, что к чему.В рань ярко-голубуюДверь с силой отожму.

Подобный случай — третийЛишь в нынешнем году.Засыпанных соседейОткапывать пойду.

ПЕРЕД ОХОТОЙ