Примета - Константин Ваншенкин

Книга вторая

ВСТРЕЧА

«Под стеклянным гулким сводом…»

Под стеклянным гулким сводомСбившиеся голоса.С каждым днем и с каждым годом!Глуше эта полоса.

В этом мире нереальном,Близко или вдалеке,Объявленья на вокзальномНепонятном языке.

Но по странному наитьюЛюди всё это опять,Словно связанные нитью,Умудряются понять.

«Только выскочив из подъезда…»

Только выскочив из подъезда,У других уже на виду,Шаг привычно ускорив с места,Пробуждаемся на ходу.

По спешащему дружно людуБьет лучом голубая высь.Что так много детей повсюду?Ах, каникулы начались!

Как щеглы или канарейки,Ребятишки в метро шумят.Сунул в щель четыре копейки —«Правду» выщелкнул автомат.

Эскалатора шаткий желоб.Чья-то челка или коса…Снов легчайших или тяжелыхПозабытая полоса.

СОЛДАТЫ В МЕТРО

Увидел нескольких солдатВ метро, где гул привычный длится.Но незнакомый лег закатНа их задумчивые лица.

А лейтенант их молодой —Куда он с ними? Вряд ли в отпуск.В его глазах дрожит поройКакой-то странный дальний отблеск.

Не ощущают на себеК ним обращаемые взоры.Что там — в недавней их судьбе?Тревога? Ночь? Ущелье? Горы?..

БЕРЕЗА

В похожем на этот, былом сентябре,Когда синевы наплывает лавина,Березку свою посадил на бугреСчастливый отец в честь рождения сына.

А годы стремительно — каждый как вскрик —Мелькая, проносятся справа и слева.И что-то бормочет согбенный старик,Ровесник могучего белого древа.

СТАРОСТЬ

Дед смутился — не узнал.Ведь годов-то — с перебором.Вспомнить, виделись в котором,Нету сил уже — устал.

Чуть покачиваясь, онСмотрит, светлого светлее,Долгой старостью своеюНезаметно опьянен.

Как бывает у кого! —Мы свой возраст молча терпим.Впрочем, старость — только термин.И не более того.

«Март и апрель поменялись местами…»

Март и апрель поменялись местами:Синее небо горит в феврале,В марте метели с густыми хвостамиХодят кругами по белой земле.

В общем, погода, порядок ломая,То прохрустит по апрелю ледком.То поразит зноем раннего мая,То и в июне обдаст холодком.

Остро причастны к раскатам и вспышкамТак мы живем возле грозной реки,С возрастом нашим считаясь не слишкомЛогике строгой и то вопреки.

БОЛЬНИЧНЫЙ РОМАН

Промытый ливнем день весенний.Высокая голубизна.Больница. Время посещений.И кто-то смотрит из окна.

На каждой крашеной скамейкеТак умилительно, хоть плачь,Сидят по две и три семейкиСо сверточками передач.

И к ним выходят их больные,Задумчивы и смущены.Их лица, бледные, родные,Улыбками освещены.

Но в этом слабом слитном гамеМне пара странная видна:Она в халате, он в пижаме,И с ними рядом тишина.

Судьбою пойманы с поличнымУ рокового рубежа,Гуляют в скверике больничном,Друг друга за руки держа.

«Все думал о тебе…»

Все думал о тебеС момента нашей встречи:Нечеткость при ходьбеИ затрудненья в речи.

Так ходят старичкиПеред началом краха.Но заглянул в зрачкиИ не заметил страха.

Ты вид держал такой,Как будто все в порядкеИ снимет как рукойЛюбые неполадки.

А юности черты,Которые не скроем,Казались так чистыПод этим поздним слоем.

«Словно ищет прописки…»

Словно ищет пропискиБоль с решимостью всей.Позвоночные диски,Охнув, сходят с осей.

Мимоходом отметивПот, плывущий со лба,Констатирует медикИскривленье столба.

Были волосы русы,И румянец не чах.Непомерные грузыНа широких плечах.

Где ломались рессоры,Там ты был хоть куда.И катились, не скоры,Золотые года.

Через гати и сходни…Что ж ты стонешь, чудак,Будто только сегодняЧто-то поднял не так!

«Улица осенняя…»

Улица осенняя.Лейтенант в фуражке.Церковь ВоскресенияНа Успенскомвражке.

Вечер над столицеюПомнит листьев пляску.Воздадим сторицеюМы ему за ласку.

Смутное волнение,И морозец ранний.Хочешь исполненияСобственных желании?

Что ж я тут поделаюНе в стихах, так в прозе?Постучу по дереву —Вон по той березе.

ПОСЛЕ РАБОТЫ

Опустело поле сонное.Вечереет, и онаТолько-только с третьей соткоюУправляется одна.

День Победы — время самое,Чтоб картошку ей сажать.Над налитой ливнем ямоюДолго руки моет мать.

Рядом дочь ее внебрачнаяНа далекий смотрит плес,Мелкорослая, невзрачная,Дорогая ей до слез.

Затихает птичья сутолока,И в холодный этот часЛес глубокий, полный сумрака,Как всегда, тревожит нас.

ЗАПАХ ЯБЛОК

Нашему хозяину машинуЯблок из деревни привезли,А жена, уехавшая к сыну,Находилась все еще вдали.

Что-то не сработало, как видно.Некому готовить пастилу,Создавать варенье и повидло.Тут он разместил их на полу.

Мы и проклинали их в запале,Яблоки рассыпанные те.Мы на них, пугаясь, наступалиВ тесном коридоре, в темноте.

Или же, как заяц на проселокИз лесной туманной пелены,Выкатится ночью из-под полокЯблоко в сиянии луны.

Запах яблок в городской квартире,Где, снимая комнату, одни,Мы с тобой любовь свою крутилиВ те незабываемые дни.

ВСТРЕЧА

Послевоенной домны пуск.Цветы и речи…Он сдал, конечно, и обрюзгДо новой встречи.

Смотрела на него в упор —Он спал в трамвае,—Но обжигала с прежних порЧерта любая.

Из-под рубахи на груди —Седая поросль…Так жизнь пройдет, того гляди,Друг с другом порознь.

«Помогите! — крик из сквера»

— Помогите! — крик из сквера,

Женский голос молодой.В нем отчаянье и вераПовстречавшейся с бедой.

Здесь нужна, конечно, смелость,Чтобы кинуться вперед.И она у вас имелась,Проявлялась в свой черед.

Отдаленно: — Помогите!..—Слышат окна и сады —На немыслимой орбитеНочи, боли и судьбы.

Пусть же в чуткой жизни вашейНе кончается завод —Помогать и тем, кто дажеВас на помощь не зовет.

ВЕЧЕРНЯЯ БАЛЛАДА

Сын уселся, листает « Мурзилку»,А сама, пока пыл не погас,Загрузила в момент морозилку,Тут же сунула чайник на газ.

Погремела коробкой пельменейИ кастрюльку для них — на плиту.В это время сквозь сумрак осеннийЧеловек сообщил: не приду.

Ну и ладно. На улице морось.Люди плавно отходят ко сну.«Перед ужином быстро помоюсь.Тело бренное ополосну».

Пять минут постояла под душем,Обновленною вышла опять.

— Поедим, тихо лампы потушим