Долина кукол - Жаклин Сьюзан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда приехали Энн и Лайон, все уже было готово к отъезду. Дженнифер даже собрала Энн сумку c самым необходимым.
– Я уложила два черных платья и твой серый костюм.
– Поедем утренним поездом, – сказала Энн.
– Нет. Уже полпервого, а у меня все равно бессонница. Я поведу машину, а ты поспишь. Утром будем на месте. Машину я уже наняла. Ее c минуты на минуту подгонят.
– И я еду на похороны, – сказал Лайон.
– Нет, Лайон, – повернулась к нему Энн. – Ты ведь и не знал мою маму. Не тревожься за меня. Лучше еще поработай над книгой.
– Сразу позвони мне, как приедешь.
Дженнифер быстренько вытолкала их за дверь. Внизу уже ждал сверкающий черный седан. Служитель вручил Дженнифер ключи и паспорт на машину, и через пять минут они уже были в пути. Лайон смотрел вслед удаляющейся машине. Все случилось так внезапно. Он был поражен тем, как ловко и быстро Дженнифер все организовала. Нет, все-таки он в ней ошибался – не такая уж она вертихвостка. Он пошел по улице, чуть разминувшись c Тони Поларом, который в ту же самую минуту c шиком подкатил к отелю на такси.
Похороны состоялись в понедельник. В Лоренсвиле Энн взяла себя в руки и хладнокровно отдавала все необходимые распоряжения. Смерть матери была нелепой случайностью, и виновата в ней была сама мать. У нее была катаракта. Пока еще была жива тетя Эми, машину водила она, но после смерти сестры мать упорно садилась за руль сама. Ночью она возвращалась от соседей, у которых засиделась за бриджем. Шел дождь. И она не увидела трейлера. От лобового столкновения она скончалась мгновенно.
Похороны были строгими и сдержанными. Лайон и Генри прислали громадные венки. Был венок от мисс Стайнберг и других сослуживиц. Весь вечер допоздна Энн принимала соболезнования знакомых. Весь город явился выразить сочувствие, а заодно и поглазеть на Дженнифер.
Во вторник утром Дженнифер заговорила о возвращении в Нью-Йорк. Они завтракали в залитой солнцем столовой. Лоренсвиль Дженнифер понравился. Ее смешило откровенное любопытство жителей и их восхищение ею. Но самое большое впечатление на нее произвел большой особняк Энн.
– Мне нужно возвращаться из-за представления, – сказала она. – Но ты, наверное, хочешь побыть здесь еще?
– Зачем это мне? – спросила Энн.
Дженнифер посмотрела вокруг:
– Ну, такой дом. Не можешь же ты так прямо сорваться и бросить все это.
– Я уже переговорила c юристом. Сообщила ему, что продаю дом c мебелью и всем прочим.
– Но это же прекрасный дом, Энн. Может быть, лучше не продавать его… сдать внаем?
– Я его ненавижу. Ненавижу этот городок. Хочу оборвать всякую связь c ним. Если я сохраню дом, останется повод вернуться. А продав, я буду уверена, что уже никогда, никогда не вернусь сюда.
– Неужели у тебя было такое ужасное детство?
– Какое там ужасное? Вообще не было детства.
– Сдается мне, что мать ты не любила.
– Не любила. Но и не ненавидела. Ни к тому ни к другому она не давала ни малейших оснований. И я ее в этом не виню. Всему виной сам Лоренсвиль. Ох, Дженнифер, я скорее соглашусь прожить всю жизнь в той убогой комнатушке на Пятьдесят второй улице, где жила когда-то, чем остаться здесь. Лоренсвиль душит меня. Я буквально физически ощущаю, как он наваливается на меня. – Она содрогнулась. – Вообрази, когда я жила здесь, я была знакома по меньшей мере c тридцатью девчонками, но ни одна из них не была мне близкой подругой. В Нью-Йорке я чуть больше года, а у меня уже есть и ты, и Нили, и Лайон.
– Ну, я и Лайон – верно. А вот наша кинозвезда что-то молчит уже несколько месяцев.
– В марте у нее премьера картины. Представляешь – премьера ее первого фильма в «Мюзик-холле».
– Ну что ж, будем надеяться, она не подкачает. Я читала, что она уже снимается в следующей картине. Интересно, когда же у них пойдут детки? А Мэл – как по-твоему, он не растолстел?
Обе рассмеялись. Дженнифер налила еще кофе себе и Энн.
– Ну ладно, мне надо ехать сегодня. Приеду, следовательно, поздно вечером. Значит, завтра уже смогу играть в дневном представлении. – Она чуть сморщила лоб. – Боже мой, Тони-то, наверное, решил, что меня похитили. Я ведь не оставила никакой записки. То-то, поди, Мириам радуется.
Она ехала в Нью-Йорк и думала о Тони. Даже если все получится – если они поженятся, – Мириам будет их вечной обузой. Стоило только заговорить о Мириам, Тони становился туп как баран. «Она меня вырастила, она мне всю жизнь отдала! – вопил он, когда Дженнифер злилась на постоянные козни Мириам. – Она – единственная женщина, на которую я могу положиться!»
Но лечь c ним в постель Мириам не могла. Эта мысль успокоила Дженнифер. От брака c Тони ей нужны были не только деньги и независимое положение. Она хотела быть хорошей женой, хотела ребенка. Тони получит даже больше того, на что рассчитывает. Она будет верной женой. Изменять? А зачем? Все мужчины одинаковы. Тони удовлетворял ее, – в сущности, ее мог бы удовлетворить любой мужчина. Мария научила ее управлять своим телом. Она знала, как вызвать в себе возбуждение. Это совсем несложно…
Ее почтовый ящик в отеле был битком набит записками. Некоторые из них были из агентства Лонгуорта – господи, их-то она забыла известить! – но в основном это были послания Тони. Телефонистка сообщила, что мистер Полар только что звонил – сегодня уже в десятый раз. Дженнифер довольно усмехнулась. Было два часа ночи. Она вошла в свой номер, разделась, но таблетку принимать не стала. Она улеглась и начала ждать.
Телефон зазвонил через двадцать минут. Она подняла трубку. В голосе Тони слышалось явное облегчение.
– Где, черт возьми, ты была? – проворчал он.
– В другом месте.
– Оставь свои шуточки! – Его тон изменился, в нем вдруг появилась настоящая тревога. – Послушай, детка, я тут чуть c ума не сошел. Куда ты делась?
Она рассказала ему, но ее сообщение его не успокоило. И не слишком убедило.
– С каких это пор ты, бросив все, разъезжаешь по похоронам?
– Энн – моя самая близкая подруга.
– Ну хорошо, но
