Долина кукол - Жаклин Сьюзан

Может, попробовать? Страшно подумать, что одна такая крошечная пилюлька может усыпить человека. Она пошла на кухоньку и налила стакан воды. Секунду она смотрела на капсулу, и сердце ее бешено билось. Все-таки это наркотик – нет, чушь какая! Ирма же принимает по таблетке каждый вечер и чувствует себя прекрасно. Просто переволновалась, когда начала работать в их шоу, да и сейчас, семь месяцев спустя, еще нервничает («Когда я пою, я постоянно чувствую, что меня сравнивают c Нили. Теперь, когда вышли ее пластинки, она так популярна»).

Ладно, от одной вреда не будет. Проглотив таблетку, Дженнифер сунула пузырек обратно в сумочку и легла в постель.

Интересно, скоро ли подействует? Она все бодрствовала. Казалось даже, что все звуки – ровное дыхание Энн, тиканье часов на ночном столике, шум проезжающих машин – стали еще громче.

И тут она почувствовала это! Господи боже мой! Это было так здорово! Все тело стало невесомым, а голова тяжелая и в то же время легкая как перышко. Сон окутывал ее… спать… о, моя хорошая красненькая маленькая куколка…

На другой день она посетила личного врача Генри. Но тот встретил ее холодно. Ее организм в прекрасном состоянии. И пусть выбросит эту чушь из головы – никакого рецепта на секонал он ей не выпишет! Не пить столько кофе, курить поменьше – и будет прекрасно спать. А если не будет – значит ее организму сон не так уж нужен.

– Нет, так не делают, – объяснила ей Ирма через несколько дней. – У хороших врачей такие рецепты не просят. Лучше всего найти какого-нибудь безвестного докторишку c мизерной практикой и не очень твердыми нравственными принципами.

– Да где ж я такого найду? Ирма, я благодаря твоим красным куколкам четыре ночи подряд спала как убитая. Боже, какая это была благодать! А последние две ночи, когда они кончились, я вообще глаз не сомкнула.

– Попробуй поискать в Уэст-Сайде, в каком-нибудь третьеразрядном отеле. Увидишь табличку врача на замызганном окошке – иди, – втолковывала ей Ирма. – Только не надо c ходу просить рецепт. Понимаешь, тут есть определенный ритуал. Попав к врачу, скажешь, что ты приезжая – ну, из Калифорнии, например. Только в норку не наряжайся, а то обдерет как липку. Скажешь, что не можешь спать. Он сделает вид, что слушает твой пульс, а ты все тверди, что нужно тебе всего лишь хорошенько выспаться. Тогда он возьмет c тебя десять долларов и выпишет рецепт, которого хватит ровно на неделю. Через неделю ты придешь снова – на это он и рассчитывает. Таким образом, он будет регулярно получать по десять долларов в неделю. Но, поверь мне, дело того стоит. Может случиться, что ты не сразу найдешь нужного тебе человека. Меня вот вначале двое выставили – но будь спокойна, рано или поздно такой непременно найдется. Только, пожалуйста, не ходи в отель «Мэкли» – это моя вотчина. Если ты пойдешь к моему врачу, у него могут возникнуть подозрения.

Своего врача Дженнифер нашла на Сорок восьмой улице Уэст-Сайда. Он извлек откуда-то пыльный стетоскоп, воткнул его в уши и сделал вид, что прослушивает ей сердце. Лицо его при этом хранило выражение полного равнодушия. И Дженнифер поняла, что нашла то, что нужно. И точно, рецепт он ей выписал.

– Нембутал или секонал? – спросил он.

– Который красный, – пробормотала Дженнифер.

– Вот вам рецепт на секонал, принимайте в течение недели. – Он вручил ей листок. – Это должно вам помочь. Если окажется недостаточно – приходите еще.

Энн не могла нарадоваться перемене, происшедшей c Дженнифер. О таблетках она не знала, ей было достаточно того, что Дженнифер теперь спокойно спала по ночам. «Наверное, дела c Тони идут на лад», – думала она.

И вот, за несколько дней до Рождества, глядя, как Энн упаковывает сумку перед выходными, которые она, как обычно, собиралась провести у Лайона, Дженнифер сообщила ей о своем окончательном решении.

– Ну вот, – объявила Дженнифер. – Сегодня вечером я увезу Тони в Элктон. Или увезу, или вообще перестану c ним встречаться. Вчера ночью я все продумала. Если даже ничего не выйдет, у меня до его отъезда в Калифорнию еще шесть недель в запасе. Эти шесть недель он будет еще здесь, я начну появляться на публике c другим парнем. Уж я постараюсь выглядеть божественно – пусть он побесится. Может быть, настолько взбесится, что женится на мне… Если так будет тянуться и дальше, я просто сдохну.

– А где сегодня будет Мириам?

– С нами! Где ж ей еще быть?! В театре «Ля Бомбра» сегодня премьера. Я сказала Тони, что после спектакля заеду домой переодеться, а он заедет за мной. Мириам c его группой будет ждать его в «Ля Бомбра», так что я буду c ним наедине и захвачу врасплох. Только бы ничего не сорвалось…

Когда приехал Тони, она встретила его в халате.

– Эй… давай-ка поскорей одевайся. Шоу начнется в полпервого.

Она подошла к нему.

– Прежде обними меня, – сказала она нежно.

Оторвавшись от нее, он, судорожно дыша, промолвил:

– Детка, боже мой, дай дух перевести! Перед каждой встречей c тобой мне надо делать переливание крови. – Его руки гладили ее груди. Пальцы запутались в застежках сатинового халата. – Господи, зачем ты носишь халаты c этими пуговицами…

Он стянул халат ей на плечи, потом спустил до талии и застыл, совершенно ошеломленный, дыхание его участилось.

– Джен, не может у человека быть таких сисек. – Он легонько дотронулся до них.

– Они твои, Тони, – улыбнулась она.

Опустившись на колени, он зарылся в них лицом:

– О господи! Я просто не могу в это поверить. Сколько раз их трогал – и все не верится!

Его губы c жадностью всасывали ее тело. Она придерживала его за голову.

– Всю жизнь бы так… – бормотал он.

– Тони, давай поженимся.

– Конечно, детка, конечно…

Он возился c пуговицами на ее халате. Наконец халат упал на пол. Дженнифер отскочила. Тони пополз за ней на коленях.

– Тони, вот это все, – она провела пальцами по своему телу, – это все не твое. Это мое!

Он кинулся на нее. Она вновь увернулась от него. Ее пальцы пробежали по бедрам, коснулись того, что было между ними.

– И это тоже мое, – хрипло прошептала она. – Но мы хотим тебя, Тони. Разденься.

Он рванул на себе рубашку. Пуговицы отлетели и рассыпались по полу. Он стоял перед ней обнаженный.

– Твое тело прекрасно, – медленно, c улыбкой проговорила она. И вновь отпрянула. – Но мое – прекрасней.