Долина кукол - Жаклин Сьюзан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Смотреть можно, – ласково сказала она. – А трогать нельзя. Пока они не станут твоими…
– Но это мое – ты моя! – простонал он.
– Только напрокат! – Она нежно улыбнулась. – А теперь я забираю все это назад. Если только не захочешь по-настоящему. – Она вновь провела рукой по грудям. – Не захочешь навсегда.
Он продолжал надвигаться на нее, весь дрожа:
– Хочу, хочу… Иди ко мне… сейчас!
– Нет, не сейчас. Только когда женишься на мне.
– Конечно, – прохрипел Тони. – Я женюсь на тебе.
Он тянулся к ней, а она все отступала, не переставая улыбаться и поглаживать свое тело – груди, ноги… Ее глаза непрерывно смотрели на него.
– Когда же ты женишься, Тони?
– Потом поговорим – ну потом, после…
Словно загипнотизированный этой новой игрой, он покорно двигался за ней. И вот она позволила ему приблизиться… он схватил ее за груди… жадно припал к ним ртом… руки потянулись к заветной впадине между ног. И она снова отпрянула.
– Джен! – завопил он. – Прекрати! Чего ты добиваешься – смерти моей, да?
– Женись на мне. Женись или считай, что дотронулся до меня в последний раз. Я не шучу.
– Женюсь, женюсь…
– Сейчас. Сегодня.
– Ну как же мы можем пожениться сегодня? Нужно анализ крови сделать… нужно разрешение. Честное слово, завтра утром и начнем все это дело.
– Нет. Мириам успеет тебя отговорить.
Вот тут она допустила промашку. Упоминание имени сестры сразу вернуло его к действительности. Страсть его стала ослабевать. Дженнифер быстро прошлась по комнате, раскачивая бедрами, изгибаясь телом, наглаживая груди.
– Нам так будет не хватать тебя, Тони, – прошептала она.
Он вмиг пересек комнату и схватил ее.
– Женись на нас сегодня, Тони. Мы так хотим стать твоими. – Она потерлась о его тело.
– Но как, как? – заскулил он.
– Сядем в твою машину. И поедем в Элктон, штат Мэриленд.
Он уставился на нее:
– Ты хочешь сказать, там нас могут поженить – вот так, сразу?
– Вот так, сразу! – Она щелкнула пальцами.
– Но Мириам…
– Мириам я беру на себя, – сказала она. – Мы позвоним ей сразу после окончания церемонии. И я ей все скажу. Скажу ей, что ты – мой. И что я – твоя навеки. – Она снова прижалась к нему. – Потрогай меня, Тони, – все это будет твоим. Ты сможешь делать со мной все, что захочешь. Все-все – даже то, чего я тебе никогда не позволяла. – Она отстранилась от него и, стоя, принялась ритмично раскачивать бедрами. – И я буду делать все, о чем ты меня просил… после того, как поженимся.
– Ну сейчас, – молил он, – сейчас, прошу тебя. А потом поедем в Элктон.
– Нет. Только после Элктона.
– Я не вынесу! Не могу терпеть так долго!
Она приблизилась к нему:
– Можешь, миленький. Потому что сегодня, после того как мы поженимся, – кончиками пальцев поглаживая его тело, она легонько покусывала мочки его ушей, – мы устроим настоящую оргию…
Губы его сделались сухими.
– Ладно, будь по-твоему. Только, ради Христа, давай побыстрей!
Она радостно обняла его:
– Ты не пожалеешь… Я тебя c ума сведу.
В дверь дерзко, требовательно постучали. Дженнифер разорвала объятия.
– Я никого не жду. Тони, ты кому-нибудь говорил, что будешь здесь?
Он покачал головой. Она накинула халатик. За дверью стоял мальчик-посыльный. Он извинился за беспокойство и вручил Дженнифер телеграмму.
– Это для Энн. Позвоню-ка я Лайону. Должно быть, что-то важное.
Она села на кровать и набрала номер. Господи, до чего все глупо! Она вскочила, запахивая халат. Ну где же Энн? Почему там не берут трубку?
– Алло! – сказал Лайон.
Да, сейчас он позовет Энн. Тони тем временем наладился расстегивать ее халат. Она оттолкнула его.
– Алло! Энн, это ты? Тебе только что принесли телеграмму… Конечно, секундочку.
Она вскрыла телеграмму. Тони мягко, но решительно пытался уложить ее на кровать. Она старалась тихо отпихнуть его, руки у нее были заняты телефонной трубкой и телеграммой. Прикрыв трубку, она пыталась урезонить его:
– Нет, Тони! Не сейчас. Нет!
Но он уже навалился на нее. Она взглянула в текст. Губы Тони уже были у ее грудей. О господи…
– Энн… да, слушаю… Энн… Господи боже мой, твоя мать скончалась!
Она чувствовала, что Тони уже начал свое дело, неистово проникая в нее все глубже и глубже. Она стиснула зубы, стараясь говорить спокойно:
– Да, Энн. Больше ничего не сказано. Мне ужасно жаль.
Она повесила трубку. Тони, кончив, лежал на ней и тяжело дышал, на лице его было выражение усталости и одновременно – довольства.
– Это нечестно, Тони. Ты просто воспользовался своим преимуществом.
– Детка, – лениво улыбнулся он, – все преимущества – у тебя. Точнее, парочка преимуществ. – Он легонько лизнул ее груди.
– Нам надо одеться. Энн едет сюда.
Он натянул рубашку.
– Бог мой, как ты меня раскочегарила, а? На рубашке ни одной пуговицы не осталось. Придется ехать в отель за новой.
– И собери вещички, Тони.
– А это еще зачем?
– Мы едем в Мэриленд. Ты что, забыл?
– Не сейчас, детка, – улыбнулся он. – Если поторопимся, успеем посмотреть конец шоу в «Ля Бомбра». Так что одевайся и жди меня – я приеду минут через двадцать.
– Тони, если мы сегодня не поедем в Элктон, больше ты меня никогда не увидишь.
Он подошел к ней и шутливо потрепал за подбородок:
– Увижу, детка. Я же самый-самый. Кто может сравниться со мной? – Он пошел к двери. – И надень что-нибудь этакое – там будут газетчики.
Она молча смотрела, как за ним закрылась дверь. Черт побери, как все неудачно вышло! Черт бы побрал мамашу Энн! Черт бы побрал всех мамаш! Даже мертвые, они умудряются напакостить. Внезапно она вспомнила, что не послала матери денег за эту неделю. И Рождество скоро. Мать приглядела каракулевую шубку, и эта шубка нужна ей до зарезу. Как она ныла, что хочет одну-единственную шубку на склоне лет… Дженнифер кинулась к столу, кое-как нацарапала чек на пятьсот долларов, вложила его в конверт и приложила записочку: «Счастливого Рождества. Наслаждайся шубкой. Джаннет». Ну что ж, пусть хоть у матери будет праздник. Черт, когда же будет праздник у нее самой?
Она стала быстро одеваться. Нельзя было, чтобы Тони застал ее тут. Должна же она принудить его к решительным действиям. Так мало осталось времени!
Она поедет в Лоренсвиль c Энн. Конечно же! В конце концов, она ее подруга. Дженнифер позвонила Генри Беллами. Едва он услышал о смерти
