Талтос - Энн Райс

Все мгновенно умолкли.

На одну секунду настала звенящая тишина, и Марклин едва не закричал. Желание кричать было в нем даже сильнее, чем это случалось в детстве. Кричать от панического страха, от ужаса… Он сам не знал от чего.

Томми ущипнул его за руку и показал куда-то.

Двустворчатая дверь в обеденный зал открылась. Так вот в чем была причина молчания… Боже праведный, они что, привезли домой останки Эрона? Свечи, креп — в обеденном зале было все то же самое: он являл собой еще одну мрачную пещеру. Марклин преисполнился решимости не входить туда, но, прежде чем он смог что-то предпринять, чтобы выполнить свое решение, толпа медленно и торжественно повлекла его к открытым дверям. Их с Томми едва ли не внесли внутрь.

Не хочу я что-то еще видеть! Я хочу уйти…

Давление слегка ослабело, когда они миновали вход. Мужчины и женщины окружили длинный стол, на котором действительно кто-то лежал.

«Боже, только не Эрон! Я не могу смотреть на Эрона! А они ведь знают, что ты не в силах взглянуть на него, да? Они ждут, когда ты запаникуешь, и тогда раны Эрона начнут кровоточить!»

Ужасно, глупо. Марклин снова схватился за руку Томми и тут же услышал:

— Спокойнее!

Наконец они подошли к краю огромного, длинного стола. На нем лежал мужчина в пыльной шерстяной куртке и грязных ботинках. Подумать только, грязь! Труп не должен лежать в таком виде.

— Это просто нелепо, — пробормотал себе под нос Томми.

— Что это за похороны такие? — услышал Марклин собственный голос.

Он медленно наклонился, чтобы увидеть лицо покойного. Стюарт. Стюарт Гордон, мертвый, лежал на этом столе… Его невероятно худое лицо с птичьим острым носом, его безжизненные голубые глаза… Боже, они даже глаза ему не закрыли? Они что, все сошли с ума?

Марклин неловко попятился, наткнувшись на Томми. Почувствовав, как его пятка наступила на ступню Томми, он быстро отдернул ногу. Все мысли, казалось, вылетели из головы. Страх держал его, не отпуская. Стюарт мертв, Стюарт мертв, Стюарт мертв…

Томми уставился на тело. Он понял, что это Стюарт?

— Что все это значит? — спросил Томми тихим, полным гнева голосом. — Что случилось со Стюартом?..

Его слова прозвучали растерянно. Голос Томми, всегда невыразительный, теперь ослабел от потрясения.

Все окружили их, буквально прижимая к столу. Безжизненная левая рука Стюарта лежала совсем рядом.

— Ради небесного милосердия, — сердито сказал Томми, — кто-нибудь, закройте ему глаза!

От одного конца стола до другого члены ордена окружали их, как некая фаланга плакальщиков в черном. Но были ли они плакальщиками? Даже Джоан Кросс была здесь, во главе стола, сидела, положив руки на подлокотники своего кресла на колесах, и ее покрасневшие глаза уставились на них!

Никто ничего не говорил. Никто не двигался. Первой стадией молчания было отсутствие речи. Теперь наступила вторая стадия — отсутствие движения, и члены ордена стояли так неподвижно, что не слышно было даже их дыхания.

— Что с ним случилось? — резко спросил Томми.

И снова никто не ответил. Марклин не мог ни на чем сосредоточиться; он продолжал смотреть на маленькую мертвую голову с жидкими седыми волосами.

«Неужели ты покончил с собой, дурак, безумный дурак? Ты это сделал? Как только почуял, что все может быть раскрыто?»

И вдруг, абсолютно внезапно, он понял, что все смотрят не на Стюарта, а на Томми и на него самого.

В груди у него вспыхнула боль, как будто кто-то невероятно сильными руками нажал на грудину.

Он оглянулся, в отчаянии пытаясь найти знакомые лица… Энцо, Харберсон, Элвера и другие смотрели на него враждебно, а Элвера уставилась прямо ему в глаза. И рядом с ней Тимоти Холлингшед холодно оглядывал его сверху вниз.

Лишь Томми на него не смотрел. Томми смотрел куда-то через стол, и когда Марклин тоже глянул туда, чтобы увидеть, что именно отвлекло Томми, что вызывало на его лице выражение столь откровенного ужаса, он увидел Юрия Стефано, одетого, как все, в черное и стоявшего всего в нескольких футах от них.

Юрий! Юрий был здесь, и был здесь все это время! Неужели это Юрий убил Стюарта? Ну почему, черт побери, Стюарт не был чуть-чуть умнее, почему бы ему не сообразить, как управиться с Юрием? Ведь цель перехвата информации, создания ложной переписки в том и состояла, чтобы Юрий никогда больше не появился в Обители! А этот идиот Ланцинг позволил Юрию сбежать из той горной долины!

— Нет, — сказала Элвера. — Пуля попала в цель. Но оказалась не смертельной. И он вернулся домой.

— Вы были помощниками Гордона, — презрительно произнес Холлингшед. — Вы оба. И вы, только вы и остались.

— Его помощники, — заговорил Юрий с другой стороны стола. — Его умники, его гении.

— Нет! — воскликнул Марклин. — Это все неправда! Кто нас обвиняет?

— Стюарт обвиняет вас, — ответил Харберсон. — И документы, разбросанные по всей его башне, обвиняют вас, и его дневник обвиняет вас, и его стихи обвиняют вас, и Тесса обвиняет вас.

Тесса!

— Да как вы смели войти в его дом! — прогремел Томми, покраснев от ярости и уставившись на Харберсона.

— У вас нет Тессы, я вам не верю! — завизжал Марклин. — Где Тесса? Это все было ради нее!

И тут же, осознав свою чудовищную ошибку, он понял до конца то, что и так уже знал.

Ох, если бы только он прислушался к своей интуиции! Интуиция велела ему бежать, а теперь она с уверенностью говорила: «Слишком поздно».

— Я британский подданный, — прорычал Томми себе под нос. — Вы не вправе меня тут задерживать для какого-то местного судилища!

И сразу же толпа двинулась с места и снова окружила приятелей, подталкивая их к другому концу стола. Кто-то крепко держал Марклина за руки. Это отвратительный Холлингшед вцепился в него. Марклин слышал, как Томми снова запротестовал: «Отпустите меня», но это было уже просто невозможно. Их вытолкали в коридор и повлекли дальше. Мягкие звуки шагов по вощеному полу эхом отдавались от деревянных сводов. Марклина поймала толпа, а от толпы сбежать невозможно.

С громким металлическим лязгом и скрипом открылись двери древнего лифта. Как Марклин ни вырывался, его втолкнули внутрь, и на него тут же навалилась клаустрофобия, заставляя пронзительно кричать.

Но двери уже скользнули обратно, закрываясь. Они с Томми стояли, прижатые друг к другу, в окружении Харберсона, Энцо, Элверы, темноволосого мужчины, Холлингшеда и еще нескольких человек.

Лифт грохотал и дергался, спускаясь вниз. В подвалы.

— Что вы собираетесь с нами сделать? — внезапно спросил Марклин.

— Я требую, чтобы нас вернули на первый этаж! — презрительно произнес Томми. — Я требую, чтобы нас немедленно отпустили.

— Есть преступления, которые мы считаем особо отвратительными, — негромко заговорила Элвера, но теперь уже глядя на Томми. — Такие вещи, которые мы, как сообщество, не можем простить или забыть.

— И при чем тут мы, хотелось бы знать! — заявил Томми.

Тяжелый старый лифт остановился с резким толчком. Все вышли в коридор. Чужие руки крепко держали Марклина, причиняя сильную боль.

Приятелей повели по какому-то неведомому им маршруту в подвалы, по коридору, потолок которого поддерживали грубые деревянные балки, как в какой-нибудь угольной шахте. Вокруг пахло землей. Все остальные шли теперь или рядом, или сзади. В конце коридора уже виднелись двери, большие деревянные двери под низкой аркой, запертые на засов.

— Вы думаете, что сможете меня здесь удерживать против моей воли? — спросил Томми. — Я британский подданный!

— Вы убили Эрона Лайтнера, — сказал Харберсон.

— Вы и других убивали от нашего имени, — добавил Энцо.

И брат рядом с ним повторял каждое его слово, словно эхо.

— Вы опорочили нас в глазах других, — сказал Холлингшед. — Вы творили отвратительное зло от нашего имени!

— Я ни в чем не признаюсь, — заявил Томми.

— А мы и не требуем, чтобы ты признавался, — откликнулась Элвера.

— Мы от вас ничего не требуем, — сказал Энцо.

— Эрон умер, веря в вашу ложь! — крикнул Холлингшед.

— Черт побери, я не собираюсь это терпеть! — проревел Томми.

Но Марклин не мог вызвать в себе негодование, гнев, или что там он должен был чувствовать, из-за того, что его захватили в плен и тащили к тем дверям.

— Погодите минутку, погодите, пожалуйста, не надо. Погодите, — умоляюще забормотал он. — Стюарт что, покончил с собой? Что с ним случилось? Если бы Стюарт был здесь, он мог бы нас оправдать. Вы ведь не думаете в самом деле, что человек в таком возрасте, как Стюарт…

— Прибереги свою ложь для Господа, — негромко сказала Элвера. — Мы ночь напролет изучали доказательства. Говорили с вашей беловолосой богиней. Освободи свою душу от бремени, скажи нам правду, но не беспокой нас своей ложью.