Талтос - Энн Райс

— И где это тебе пришлось, Мэри-Джейн?

— В Аризоне, милая. Именно пришлось. Пришлось угнать грузовик, но это другая история.

Морриган звала ее, снова пела, но быстро и неразборчиво. Наверное, для себя.

«Я не могу дождаться, когда увижу тебя, обниму тебя! Я люблю тебя еще больше за то, что ты есть. Ох, это судьба, Морриган, это все затмевает, весь этот мир колыбелей, погремушек и счастливых отцов, ну, он уж точно будет счастлив, когда поймет, что теперь все полностью изменилось…»

Мир вращался. Холодный ветер несся над равниной. Они танцевали, не обращая на него внимания, отчаянно пытаясь сохранить тепло. Почему тепло их покинуло? Где их родная земля?

Эшлер сказал:

«Теперь здесь наш дом. Мы должны привыкнуть к холоду так же, как привыкли к теплу».

«Не позволяй им убить меня, мама».

Морриган лежала сжавшись, ощущая бульканье жидкости, волосы развевались вокруг нее и под ней, она прижимала коленки к глазам…

— Милая, почему ты думаешь, что кто-то причинит тебе зло?

«Я думаю так потому, что так думаешь ты, мама. Я знаю то, что знаешь ты».

— Ты разговариваешь с малышкой?

— Да, и она мне отвечает.

Они выехали на скоростное шоссе, и глаза Моны закрылись.

— Поспи, дорогая. Мы сожрем эти мили, милая, эта штука даст девяносто миль, а ты и не заметишь.

— Не нарвись на штраф.

— Милая, неужели ты думаешь, что ведьма вроде меня не сумеет справиться с каким-то полицейским? Они никогда не могли выписать мне штраф!

Мона засмеялась. Все шло как нельзя лучше. В самом деле, лучше и быть не могло.

А самое лучшее ждало впереди.

Глава 21

Звонил колокол…

Марклин на самом деле не спал. Он строил планы. Но, занимаясь этим на грани сна, он ярко видел живые образы, видел возможности, которых не заметил бы в другое время.

Они должны отправиться в Америку. Они должны взять с собой всю собранную информацию, до последней крупицы. И к черту Стюарта и Тессу. Стюарт их бросил. Стюарт в последний раз разочаровал их. Они прихватят с собой память о Стюарте, его верования и убеждения, его почтение к тайнам. Но больше ничего от Стюарта им никогда не понадобится.

Они должны будут снять небольшую квартирку в Новом Орлеане и начать постоянное наблюдение за Мэйфейрскими ведьмами. На это могут уйти годы. Но у них обоих есть деньги. У Марклина имелось реальное состояние, а Томми обладал виртуальным, выражавшимся во множестве миллионов. Томми до сих пор платил за все. Но Марклин мог и сам прожить, никаких проблем. А родным можно скормить какое-нибудь объяснение. Может быть, даже что-нибудь насчет перехода в другой университет. Это уже мелочи.

А когда они положат глаз на Мэйфейров, снова может стать весело.

Колокол, черт побери, этот колокол…

Мэйфейрские ведьмы. Марклину хотелось прямо сейчас очутиться в Риджентс-парке со всем набором данных. Все рисунки, последние сообщения Эрона, скопированные на ксероксе… Майкл Карри. Прочитать пространные заметки Эрона о Майкле Карри. Это ведь был мужчина, способный стать отцом чудовища. Это был мужчина, которого избрал Лэшер. Доклады Эрона, торопливые, полные волнения и опасений, четко говорили об этом.

Может ли обычный человек научиться тому же, получить силу мага? Ох, если бы это было вопросом простого договора с дьяволом! А что, если переливание ведьминской крови могло бы дать ему телепатический дар? Чистая ерунда, скорее всего. Но подумать только о силе тех двоих… Роуан Мэйфейр, врач и ведьма; Майкл Карри, сотворивший прекрасную тварь…

Кто назвал это прекрасной тварью? Не Стюарт ли? Куда, черт побери, подевался Стюарт? Будь ты проклят, Стюарт. Ты сбежал как последняя задница. Ты нас бросил, Стюарт, даже не позвонив, даже не сказав словечка на прощание, не намекнув, где и когда мы могли бы встретиться.

Плевать на Стюарта. Кстати, об Эроне. Как бы им раздобыть бумаги Эрона из дома его новой жены в Америке?

В общем, все сходилось на одном. Они должны уйти отсюда с незапятнанной репутацией. Они должны попросить разрешение на отъезд, не возбудив ни малейших подозрений.

Марклин резко открыл глаза. Нужно убираться отсюда. Ему не хотелось тратить больше ни минуты. Но был еще и колокол. Он должен дать сигнал к поминовению. «Прислушивайся к нему, к этому мерному, дергающему за нервы звуку».

— Просыпайся, Томми! — сказал Марклин.

Томми, похрапывая, развалился на стуле возле письменного стола. На его подбородок сползла крошечная капля слюны. Очки в тяжелой черепаховой оправе съехали до самого кончика носа.

— Томми, колокол звонит!

Марклин сел, расправил как смог одежду. И сполз с кровати.

И тряхнул Томми за плечо.

На мгновение у Томми возник тот недоуменный и раздраженный взгляд едва проснувшегося человека, но тут же к нему вернулся здравый смысл.

— Да, колокол, — спокойно произнес он. И провел ладонями по растрепанным рыжим волосам. — Наконец-то колокол.

Они умылись по очереди. Марклин взял бумажную салфетку, выдавил на нее немного зубной пасты Томми и кое-как почистил зубы. Ему нужно было побриться, но времени на это не оставалось. Они отправятся в Риджентс-парк, соберут вещи и улетят в Америку первым же рейсом.

— Отпуск, черт побери, — сказал вдруг Марклин. — Я хочу уехать, просто уехать. Я даже к себе не хочу возвращаться за вещами. Я готов сбежать отсюда немедленно. К черту эту церемонию!

— Не будь дураком, — пробормотал Томми. — Мы скажем там все, что должны сказать. И узнаем все, что можем узнать. А потом исчезнем в наиболее подходящий и наименее подозрительный момент.

Черт бы его побрал…

В дверь постучали.

— Уже идем! — откликнулся Томми, слегка вскинув брови.

Он старательно поправил твидовый пиджак. И все равно выглядел неопрятным и разгоряченным.

Собственный шерстяной джемпер Марклина был ужасно помят. И он потерял галстук. Ну, рубашка под джемпером выглядит вполне прилично. По крайней мере, должна так выглядеть. А галстук, наверное, остался в машине. Марклин снял его, когда уезжал в первый раз. Ему не следовало, вообще не следовало возвращаться.

— Три минуты, — произнес голос за дверью.

Кто-то из стариков. В этом местечке от них не продохнуть.

— Знаешь, — сказал Марклин, — мне все это казалось невыносимым даже тогда, когда я считал себя преданным послушником. А теперь я просто в бешенстве. Когда тебя будят в четыре утра… Ох, вообще-то, уже пять… для какой-то похоронной службы… Это так же глупо, как все те современные друиды, что одеваются в простыни, тащатся к Стоунхенджу в день летнего солнцестояния или куда там еще… Я бы предложил тебе самому сказать там все, что нужно. Я могу подождать в машине.

— Черта с два ты подождешь, — заявил Томми.

Он несколько раз провел по волосам расческой. Безрезультатно.

Они вышли из комнаты вместе, и Томми остановился, чтобы запереть дверь. В коридоре было холодно, иначе и быть не могло.

— Ты можешь делать, что тебе вздумается, — сказал Марклин, — но я на этот этаж больше не вернусь. А все, что я оставлю, они сами найдут в моей комнате.

— Это было бы абсолютной глупостью. Ты соберешь вещи, как если бы уезжал совершенно обычным образом. Почему нет, черт побери?

— Говорю же тебе, я не могу здесь оставаться!

— А что, если ты проглядел в своей комнате что-нибудь такое, что может пролить свет на все дело?

— Ничего подобного там нет. Я знаю.

В коридорах и на лестницах было пусто. Наверное, они последними из послушников услышали колокол.

Негромкий гул голосов доносился с первого этажа. Когда они дошли до конца лестницы, Марклин увидел, что дело обстоит даже хуже, чем он мог вообразить.

Стоило посмотреть хотя бы на горевшие кругом свечи… И все, абсолютно все были одеты в черное! Все электрическое освещение было выключено. Тошнотворно теплый воздух окружал их. Огонь пылал в обоих каминах. Святые небеса! И они еще и затянули все окна в доме черным крепом!

— Ну, это уж слишком, — прошептал Томми. — Почему нам никто не сказал, что нужно переодеться?

— Меня сейчас стошнит, — пробормотал Марклин. — Слушай, я отвожу на все пять минут.

— Не будь дураком, — ответил Томми. — А где послушники? Я везде только стариков вижу, одних стариков.

Стариков, наверное, были сотни. Они собирались в небольшие группы или стояли поодиночке у темных дубовых стенных панелей. Седые волосы повсюду. Наверняка и молодые члены ордена тоже были где-то здесь.

— Идем, — шепнул Томми, хватая Марклина за руку, и потащил его в зал.

Банкетный стол был накрыт для роскошного ужина.

— Боже мой, да это настоящий чертов пир! — сказал Марклин.

Ему противно было даже смотреть на все это: жареная баранина и говядина, огромные блюда с горячим картофелем, стопки сверкающих тарелок и груды серебряных вилок…