i dfee46a8588517f8 - User

Главным орудием примирения и сплочения всех черносотенных организаций была выбрана... респектабельность. Предполагалось, что если съезд «облагородить» участием в нем светских и духовных сановников, членов Государственного совета и Думы, то разно­шерстная и буйная ватага провинциальных «союзных» главарей не посмеет превратить его в поле очередной междоусобицы и чинно пойдет за своими высокопоставленными наставниками по пути объединения и единства действий. С этой целью на съезд были при­глашены два бывших министра внутренних дел — А. А. Макаров и Маклаков — и экс-министр юстиции Щегловитов. Формально они никогда не состояли ни в одной «союзнической» организации, но их черносотенная безупречность не вызывала сомнений даже у самых оголтелых ревнителей «союзнического» дела.

На съезд прибыли также два митрополита (из трех): петро­градский — Владимир и московский — Макарий. Явились также все наличные ультраправые члены Думы и Государственного сове­та во главе с их председателями Левашевым и Бобринским, сена­тор Римский-Корсаков, а также Белецкий. Всего набралось около 240 человек. По предложению организационного бюро председате­лем съезда был избран Щегловитов 10 3.

Казалось, замысел инициаторов съезда удался. Явных эксцес­сов не произошло. Щегловитов произнес речь, смысл которой был выражен в броской фразе (принадлежавшей, однако, не ему, а Меньшикову): «Паралитики власти вяло борются с эпилептика­ми революции» 104. В принятой резолюции роспуск Думы призна­вался своевременным, выражалось удовлетворение произведенной сменой крамольных министров, осуждались Земгор и ВПК и т. д.105. Цель съезда, по признанию его устроителей, состояла в том, чтобы сорганизовать контрблок, противостоящий «Прогрес­сивному блоку», и выступить с заявлениями, которые уравновеси­ли бы заявления общественных организаций |и6. Был избран также совет съезда, которому отводилась роль центрального комитета, объединяющего и направляющего деятельность всех «союзных» организаций.

Однако в действительности съезд полностью провалился. Когда Щегловитов при оглашении проекта резолюции проигнорировал требования оппозиции о поправках, оппозиция демонстративно с шумом ушла с заседания. Значительная часть участников съезда во главе с нижегородским викарным епископом Макарием Гневу- шевым объявила себя сторонниками церковно-народной группы, создаваемой в противовес бюрократически-думской группе. Она также потребовала свободной дискуссии. В ответ на категоричес­кое заявление Щегловитова, что он никакого обсуждения не до­пустит, архимандрит Виталий под шум и шиканье столичных «союзников», в свою очередь, заявил, что в таком случае незачем было созывать съезд. На последнем заседании один из ораторов указанной группы обвинил президиум съезда в том, что тот само­вольно забрал в свои руки руководство правыми организация­ми |07.

Большое недовольство у значительной части съезда вызвал и состав совета. В этом отношении (как и для оценки морального облика «союзных» главарей и черносотенства в целом) лю-

бопытен документ — письмо-обращение известного московского «союзника» Орлова с грифом «весьма секретно» к не менее из­вестному и весьма авторитетному в «союзнических» кругах про­тоиерею Восторгову, одному из руководителей петроградского съезда. Начав с того, что «все правые деятели» ожидали от съезда принятия «глубоковажных решений, которые создадут из монархических организаций одно стройное и мощное тело», Орлов далее писал: «Но когда съезд закончился, то многие из представителей различных монархических организаций покинули зал с тяжелым сознанием, что съезд далеко не выполнил своих задач. Особенно ярко сказалось это в деле избрания членов монархических организаций в совет съезда, который должен вы­полнять функции центрального комитета всех монархических ор­ганизаций». Автор письма подробно излагал свои претензии по этому поводу в духе лучших «союзнических» традиций. Почти все члены совета принадлежат к «Союзу русского народа», а другие монархические организации обойдены. Но главное даже не это, а персональный состав Совета. «Наряду с Вашим высоко­превосходительством» в него вошли такие господа, как Шинка- ревский — «абсолютное ничтожество», Бобров — «наймит правого движения», получающий 100 руб. вознаграждения у Главного совета («Союза русского народа»), Кельцев — человек, имевший в прошлом дело с прокурорским надзором, Соколов — недоучив­шийся студент. У широкой публики может создаться впечатле­ние, что «монархическое движение не имеет ни авторитета, ни имен, ни просто ярких деятелей, популярных среди народной толщи, что все правые партии состоят из нескольких бывших министров, да из каких-то ничтожеств, никому не известных, а если известных, то с самой плохой стороны». А между тем это не так: «И у нас есть крупные имена... так, например,

И. В. Плеве, тайный советник Иловайский, Н. П. Муратов, А. А. Сидоров, профессор В. Ф. Залесский, профессор Вязигин и целый ряд других, но их на съезд не пригласили».

Перечень «крупных имен», который Орлов противопоставил «наймитам» и «ничтожествам», лучше всего показывает, как в действительности обстояло дело у «союзников». Сам Орлов, если воспользоваться его собственным выражением, принадле­жал к числу «союзников», которые были известны «с самой пло­хой стороны»108. Конкретно Орлов предлагал при первой возмож­ности переизбрать совет «с таким расчетом, чтобы в него по­пали представители всех имеющихся в России правых ор­ганизаций»109.

Разочарованы съездом были обе стороны — не только про­винциальные «низы», но и столичные «верхи». В своих показа­ниях Щегловитов отмечал, что инициаторы съезда «усиленно» просили его взять на себя председательствование «в видах объединения этих чрезвычайно раздробившихся организаций». И у них и у него «была мысль», что его участие в качестве пред­седателя «даст возможность несколько объединить эти группы».

Только единство, на его взгляд, «могло сделать их сколько- нибудь жизнеспособными». Результатом было «глубочайшее разо­чарование: я увидел, что достигнуть объединения... нет ника­кой возможности. Вот почему я и отказался потом председатель­ствовать в сохранившемся после съезда совете из лиц, выбран­ных на этом съезде»110.

Макаров показывал, что находился на съезде минут 20, «по большой просьбе, для того чтобы своим отсутствием не причинить им (устроителям.—А. А.) демонстративно неприятно­стей». Узнав из газет о своем избрании в совет, он немедлен­но заявил об отказе быть членом111. Неудача съезда была пред­определена еще до его созыва. «Мятежники-провинциалы согла­сились принять участие в петроградском съезде только потому, что у них в кармане уже лежало разрешение на свой съезд в Нижнем Новгороде, назначенный на 26 ноября, т. е. сразу после первого. Представители поволжских монархических организаций, демонстративно отказались приехать на петербургский съезд, обвинив руководителей съезда в том, что они хотят захватить власть112. Действительно, в ходе съезда была предпринята по­пытка не допустить нижегородского сборища113. Не только пет­роградских заправил, но и главного шефа «союзников»— депар­тамент полиции — беспокоила мысль о компрометации идеи соз­дания черносотенного контрблока, если решать ее станут вожаки из Астрахани, Саратова, Одессы.

В цитированном докладе петроградского охранного отделе­ния начальник его Глобачев, отметив, что либеральной прессе не удалось «доказать с достаточной убедительностью черносо­тенно-погромную опасность монархистов, так как наличность среди участников совещаний (т. е. съезда.—А. А.) видных и авторитетных правых деятелей в достаточной степени гаранти­ровала „приличный" исход съезда... без... демонстративных и резких эксцессов», подчеркивал, что в Нижнем Новгороде картина будет иной. По имеющимся агентурным сведениям, этот съезд может «привести к ряду нежелательных и более чем не­удобных выступлений со стороны преобладающих там менее урав­новешенных и менее дальновидных правых... Чувствуя себя здесь в присутствии видных деятелей Государственного совета и Государственной думы как бы на втором месте и не решаясь открыто выступить со свойственной им резкостью выпадов и ре­золюций, эта среда крайних и неумеренно правых монархистов все время сдерживалась надеждами на возможность развернуться во всю именно на съезде в Нижнем Новгороде, одним из видных организаторов коего является Дубровин»1 4.

Что же не устраивало в Петрограде людей, которых даже начальник охранки называл «неумеренно правыми»? С его течки зрения, причина недовольства провинциалов сводилась к убежде­нию, что петроградский съезд не был всероссийским — не была представлена провинция, особенно район Поволжья, где черно­сотенцы гораздо правее. Правых с Волги, указывал Глобачев, явилось на петроградский съезд «весьма мало, и все они опре­деленно высказались в том духе, что петроградские совещания не носят истинно монархического характера, а поддерживают даже либеральных министров»115.