Двойная спираль. Забытые герои сражения за ДНК - Гарет Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По случаю выхода Эвери на пенсию[680] в декабре 1944 года устроили званый обед в клубе Харви, на котором прозвучала трогательная песня (на мотив «It Ain’t Necessarily So»), начинавшаяся словами «Хоть Эвери был ростом мал, но боже мой!». После обеда Эвери стал мрачен[681] и необщителен и молча сидел за столом, пока Маккарти старался скрыть свое раздражение и продолжать эксперименты. Эвери еще усугубил ситуацию тем, что держал Маккарти в неведении. Листая журнал Science, Маккарти обнаружил[682], что Эвери прочитал лекцию о ДНК и трансформации на крупной национальной конференции; а позднее – что он был награжден золотой медалью Нью-Йоркской медицинской академии за сделанный им прорыв, который имел «далеко идущие последствия для биологической науки в целом».
Весной 1946 года Маккарти получил первое признание как полноправный исследователь в виде престижной премии Eli Lily Общества американских бактериологов. Она вручалась самому выдающемуся исследователю в возрасте до 35 лет; Маккарти прочитал свою лекцию при вручении премии[683] в Детройте 24 мая, за две недели до очередной годовщины окончания работы. Он рассказал все как есть: трансформация обусловлена ДНК, и важность этого феномена будет оценена в «области генетики, а также вирусологических и раковых исследований». Его лекция была принята чрезвычайно хорошо. Равно как и «красивая» серебряная медаль и чек на $1000, на который он купил жене пианино. Впоследствии Маккарти узнал, что на премию его номинировал Эвери.
В общей сложности, Маккарти оставался с Эвери еще пару лет после выхода их большой статьи. Он был уверен в том, что «гены состоят из ДНК и что, в конце концов, это будет признано»[684], но не связывал свое будущее с тем, чтобы этого добиться. Как и Том Риверз[685], направивший его на непосредственное исследование причины ревматической лихорадки.
Последнее действие Маккарти в лаборатории Эвери состояло в том, что он представил статью на конференции в Колд-Спринг-Харбор в июне 1946 года. Центр в Колд-Спринг-Харбор прошел большой путь со времени своего открытия в 1910 году в качестве Евгенического центра, а его ежегодные конференции по количественной биологии собирали ученых различных дисциплин, чтобы посмотреть на злободневную тему с разных сторон. Тема в 1946 году как будто специально была выбрана для Эвери: «Наследственность и изменчивость в микроорганизмах». Маккарти поехал с Гарриет Тейлор[686], «яркой, талантливой и харизматичной», а также доктором в области генетики дрожжей, недавно устроившейся в лабораторию. Эвери – который был изначально приглашен – как обычно, никуда не поехал.
На конференции было полно генетиков и экспертов по специфическим вирусам-бактериофагам, которые охотятся на бактерий. Маккарти упорно гнул свою линию[687]: «действующим веществом, ответственным за трансформацию, является специфическая нуклеиновая кислота дезоксирибозного типа». Посыл должен был быть ясным и вызывающим интерес, но впоследствии Маккарти задержал[688] какой-то генетик, представлявший собой «тяжелый случай» и настаивавший на том, что «вы, ребята» показали, что ДНК не является активным веществом, и советовал ему «сесть за работу и найти, что же на самом деле им является».
1 июля 1946 года Маккарти оставил позади два четких этапа своей жизни. Он сменил военно-морскую форму на штатский костюм и покинул лабораторию Эвери. Он сам не упоминает в своем отчете[689] о каких-либо сожалениях по поводу любого из этих изменений. Какое-то время он следил за развитием истории вокруг связи ДНК и трансформации. В начале 1949 года[690] он был приглашен прочитать гостевую лекцию в своей альма-матер, университете Джонса Хопкинса. Когда он приехал, большая аудитория была переполнена, кое-кто даже стоял позади задних рядов. Выступление Маккарти было вторым за вечер; сразу же после первого, в котором говорилось о новом способе лечения морской болезни, – практически все ушли.
Конец связиПреемниками Маккарти были Гарриет Тейлор и Роллин Хотчкисс, опытный бактериолог и биохимик. Оба они укрепили позиции ДНК, но им удалось это сделать наиболее убедительно уже после ухода Эвери из Рокфеллеровского института. Тейлор показала, что другие характеристики пневмококков[691] – такие как внешний вид их колоний – могут быть изменены так же, как и тип и вирулентность, и что действующим веществом опять же является ДНК. Это было веским аргументом в пользу того, что ДНК является генетическим материалом, и против идеи Добржанского, что она представляет собой химический агент, индуцирующий постоянную мутацию. Срок работы Тейлор в лаборатории Эвери оказался сокращен из-за конференции в Колд-Спринг-Харбор 1946 года, где она встретила Бориса Эфрусси, блестящего и обаятельного парижского генетика, специализирующегося на дрозофилах. На следующий год она приехала к нему; оставшуюся часть ее карьеры[692] постоянным напоминанием об источнике вдохновения для д-ра Тейлор-Эфрусси служила фотография в рамке Освальда Эвери, висевшая у нее над столом.
Роллин Хотчкисс вложил значительные усилия[693] в отражение постоянных нападок Мирски на ДНК и Эвери. Он начал с того места, на котором остановился Маккарти, продемонстрировав, что трансформация прекращалась после добавления недавно полученной кристаллической ДНКазы, такой чистой, что она не могла быть контаминирована расщепляющими белок ферментами. Его наиболее удачный ход состоял в том, что он измерил количество четырех оснований (аденина, гуанина, цитозина и тимина) в ДНК из разных источников и показал, что состав оснований ДНК пневмококков (трансформирующего начала) не имел ничего общего с составом оснований ДНК, полученной из тимуса теленка. Более того, ни один из источников ДНК не содержал равного количества каждого из оснований, как предсказывала тетрануклеотидная гипотеза Левена. Помимо еще одного гвоздя, забитого в крышку гроба тетрануклеотидной гипотезы, это был первый намек на то, что ДНК обладает структурной вариативностью, которая абсолютно необходима любому веществу, претендующему на роль материала генов. К несчастью, Хотчкисс представил свои результаты[694] на конференции в Париже, труды участников которой были опубликованы годом позже во второстепенном французском журнале. Если бы он задался целью похоронить результаты своего труда, у него вряд ли получилось бы лучше.
А Мирски продолжал их преследовать, все так же уверенный в собственной правоте, как охотник на ведьм из Салема.
После выхода на пенсию Эвери еще три года продолжал жить так же, как и раньше, контролируя в общих чертах работу Маккарти, Тейлор и Хотчкисса. В эти
