Необычайны - Дониэль Клейтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда родственников девочки попросили прокомментировать ситуацию, они ответили так: «Эллу с детства учили противостоять злу, и она поступила так, как ей велело ее воспитание. Ни больше ни меньше».
По ходу дальнейшего расследования выяснилось, что в Арканумском институте против Эллы выдвинуты серьезные обвинения, так что, возможно, вместо празднования… ей придется покинуть учебное заведение.
Мы будем держать вас в курсе дальнейших событий. Не забудьте заказать еженедельную подписку на новости нашего вестибокса!
Глава двадцать девятая
Быть необычайном… или не быть?
Неделю спустя Элла стояла под дверью больничной палаты, где лежала Бриджит. Внутри у нее все екало, и она никак не могла собраться с силами и войти. Бриджит только перевезли из Бетельморской больницы в Арканум, и Элла не знала, в каком она состоянии. От этого было очень страшно. Бриджит и Джейсон стали ее первыми настоящими друзьями в Аркануме, и она просто не понимала, как сможет жить без кого-либо из них.
Элла крепче сжала подарок.
– Она не спит, милочка, – сказала, проходя мимо, медсестра Пикс. – Видишь, над дверью светится шарик? Значит, можно войти. Только побыстрее, а то пропустишь Необычайный бой. Первый раунд начнется через пятнадцать минут.
Элла собралась с духом и повернула ручку двери. А вдруг Бриджит лежит вся забинтованная? Вдруг она больше не похожа на себя? Что бывает с необычайнами, когда они теряют свое чудо?
Просторная светлая палата оказалась заполнена аэрограммами с пожеланиями скорейшего выздоровления и сверкунчиками со всякими добрыми словами. Стол ломился от сладостей: вертлявых шоколадных яиц, из которых были готовы вылупиться молочные дракончики, пакетиков с разноцветным попкорном, шоколадных монет с изображением факультетов, огненных шипучек, леденцовых кристаллов, груды необычайных шоколадок и башни из круассанов возле стакана с молоком.
Бриджит села на кровати:
– Привет.
– Привет. – Элла прошла в палату.
Бриджит была бледной и немного сонной, но Элла с надеждой подумала, что, наверное, она только что проснулась.
– Тебя еще не выгнали из Арканума? – с улыбкой поинтересовалась Бриджит.
– Пока нет, – ответила Элла. – Дисциплинарное слушание завтра.
– Но ты же герой. Мы все герои. Я смотрела вестибоксы. Все говорят только о нас.
– Мне кажется, это не имеет значения. Надо соблюдать правила и законы, – передразнила необычайн-директора Риверу Элла и дернула плечом. – Я принесла тебе разные вещи и вот это. – Она протянула коробочку. – Хотя я уже не уверена, что тебе нужны еще какие-то подарки.
– Я даже не знаю, от кого они. Все открытки не подписаны. – Бриджит показала Элле одну с пожеланием поскорее выздороветь.
Элла подошла ближе и внимательно осмотрела подругу в поисках царапин, синяков или других повреждений, объясняющих, почему она так долго лежала в больнице. Элла уже целую неделю ждала, когда Бриджит вернется в их комнату, и каждый день спрашивала об этом у медсестер.
– На что ты смотришь? – спросила Бриджит. – Что там?
– Ничего…
– Как Фест?
– Ждет тебя у нас в комнате. Постоянно убирается и перестилает твою кровать. Хочет, чтобы к твоему приходу все было в идеальном состоянии. – Они с Фестом очень на это надеялись. – Ой, и я еще это принесла. – Порывшись в рюкзаке, Элла достала мини-мир. – Сегодня ночью он начал трястись.
– Вот и проверим, правда ли там пустыня. – Бриджит провела пальцами по серовато-розовой поверхности. – Это единственное, что мне здесь по-настоящему понравилось. И это единственная вещь, которую я выиграла за всю жизнь.
Повисло неловкое молчание. Девочки переводили взгляды с яйца друг на друга. После всего, что произошло, собственная ревность казалась Элле глупым капризом. Это яйцо значило для Бриджит так много, ведь у нее почти ничего не было. А родители Эллы с радостью подарили бы дочке все, что она пожелает.
Эллу охватил стыд. Она так переживала то из-за яйца, то из-за внимания, которое оказывали Бриджит, то из-за дара, который та открыла в себе задолго до экзамена по необычайности, что даже не осознавала, какой хорошей та была подругой. Настолько верной, что отказалась от своего чуда ради спасения друзей.
Элле очень хотелось верить, что на месте Бриджит она поступила бы так же, вот только она не была в этом уверена.
– Ну, – проговорила наконец Элла, – как ты себя чувствуешь?
– Уже лучше. Так сильно больше не болит. – Бриджит подтянула коленки к груди. – Только голова раскалывается.
Элла сразу вспомнила ленточку Света – чудо предвидения Бриджит. Может быть, оно находится в одной из емкостей где-то здесь, в комнате, и только ждет своего часа.
– Ты чувствуешь что-то особенное?
Элле всегда было интересно, что ощущают незначители. Пустоту? Растерянность? Скуку? Жизнь без чарования казалась ей такой унылой. Неужели с Бриджит случится что-то подобное?
– Я никогда себя по-другому и не ощущала, понимаешь? Здешние все время хвастаются: «Мы такие особенные, у нас есть чудеса». Но я всегда была просто девчонкой, которая умеет вязать, и мне не с чем было сравнивать.
Элла осторожно присела на краешек кровати.
– Это вообще-то не заразно, – поддразнила Бриджит. – Ты свое чудо не потеряешь.
Элла широко распахнула глаза и виновато вспыхнула:
– Я просто… просто.
– Просто веди себя как обычно. – Бриджит похлопала ладонью по кровати возле себя.
Элла села ближе и протянула подарок. Бриджит тут же его открыла. В коробочке на папиросной бумаге лежали три сияющих клубка из нитей Света и два чародейных вязальных крючка, которыми пользовалась бабушка Эллы.
Лицо Бриджит смягчилось, и глаза наполнились слезами. Эллу будто молнией ударило. А вдруг Бриджит больше не может вязать? Вдруг это самый неподходящий подарок?
– Что это? – Бриджит потрогала клубки.
– Это нити Света, их делает бабушка, а потом вплетает в одеяла, чтобы ночью было не страшно. – Элла уже пожалела, что сделала такой подарок. – Я только сейчас подумала, может быть, это неудачный подарок… если… ну… если к тебе не вернется…
– Мое чудо, – договорила Бриджит. – Можешь произнести это вслух.
Элла покраснела.
– Сама не знаю, хочу ли я, чтобы оно восстановилось, – призналась Бриджит. – Если нет, я просто вернусь домой, обратно в Нью-Йорк, и обо всем забуду. Но сестры говорят, что я больше не смогу вязать… – Ее голос дрогнул, пальцы погладили клубки.
Сердце Эллы сжалось от боли. Какой станет Бриджит без своих вязальных спиц? А какой стала бы она сама без способности к чарованию? Что бы она делала, перестав ощущать чародейное покалывание, понимая, что чародейная метка на затылке перестала расти?
– Ты так любишь вязать, – прошептала Элла.
– Я не представляю себя без этого, – ответила Бриджит. – Но если мое чудо вернется, мне придется остаться здесь и на себе прочувствовать, что моя мать – самое ужасное существо в этом мире. Меня все будут ненавидеть.
– Мы с Джейсоном никому не скажем, – сказала Элла. – Обещаю. – Она тоже не представляла, каково это: сначала вовсе не иметь матери, а потом оказаться дочерью Джии Тривелино. Элла похлопала подругу по руке: – Нас обеих будут ненавидеть. Создадим музыкальную группу «Все ненавидят Э и Б», сделаем постеры. Ха! Если ты решишь не уезжать.
Бриджит рассмеялась.
Элле отчаянно, до ужаса хотелось, чтобы Бриджит осталась. Она могла бы с ходу назвать хоть двадцать причин, почему той не стоит уезжать, но промолчала. Бриджит была вроде тех кошек, что жили у них дома, – если схватишь ее против воли, она начнет царапаться и убежит, спрячется.
– Я боюсь, что возвращать чудо будет больно, – призналась Бриджит. – Без него мне, правда, тоже больно.
– А тебе объясняли, как его вернуть?
– Надо делать операцию. Но я сразу сказала медсестрам, что не хочу знать подробности. – Бриджит посмотрела на светящиеся клубки в коробке.
– А я люблю всякие подробности! – объявила Элла.
– Знаю, – засмеялась Бриджит. – Как себя чувствует Мастерджи Такур?
Элла показала карточку с приглашением:
– Мы должны встретиться… после дисциплинарного слушания. Он сказал, что ему уже лучше.
– Это хорошо. – Бриджит села прямо. – Ты боишься?
Элла взяла ее за руку:
