Мила Хант - Эли Андерсон

– Извини, я должна была предупредить. Но я в порядке, ты в порядке, разве это не главное?

Конни ворчит что-то себе под нос. Я иду за ним к нашему столу. По пути замечаю, что несколько рабочих мест сегодня пустует. Пропали гамак и надувные матрасы, которые тоже служили офисной мебелью. Взрослая женщина ходит от компьютера к компьютеру, аккуратно собирая в картонную коробку наушники и мыши. Лица вокруг мрачные, изредка раздающийся смех – невесел. У многих на теле заметны следы вчерашней трагедии: ожоги и ссадины на руках, щеках, шеях. Но тяжелее всего – отсутствие некоторых людей. Их нет и больше никогда не будет – по моей вине. Мне так плохо, что я никому не могу смотреть в глаза.

– Этим утром мы все собирались внизу, в зале. Ну, кроме тебя.

– Хватит, Конни. Лучше расскажи.

Он наконец оставляет свой обвинительный тон.

– На место Йоханна заступила Фанни. И она озвучила то, о чём все думают. Вчерашняя атака направлялась не из Центра.

– Почему? – спрашиваю я бесцветным голосом.

– Транспортная система централизованна. Чтобы управлять шарами извне, пришлось бы захватить здание, где находится их главный офис, на западе Демоса. Но ничего такого не было.

Я делаю вид, что обдумываю сказанное, потом спрашиваю:

– Есть идея, как это произошло?

– Известно, что дело не в технических неполадках. И совершенно точно теракт направляли изнутри.

– Что ты имеешь в виду?

– Предатель среди нас.

42

Вера отталкивает фотографию.

– Нет.

Она снова надевает наушники и откидывается на пуфике, уставясь в экран, где идёт какой-то фильм. Но Вигго не провести. Её зацепило. Она не следит за мельканием кадров. Это способ закрыться, только и всего. Он вздыхает и, сохраняя хладнокровие, снимает с девочки наушники. Спокойно – грубость на неё никогда не действовала – Вигго протягивает ещё один снимок.

– Ты её не узнаёшь? Ты уверена, что это не она?

Вера не отвечает, нервно теребя рукав.

– Пожалуйста, – настаивает Вигго.

– Она на нашей стороне.

– Она из Центра. Прочитай. И узнаешь, кто она. Из какой семьи.

– Нет! Невозможно! – кричит Вера. – Я бы… знала!

– Все ошибаются. Мы с тобой не исключение, – с горечью произносит Вигго.

– Я видела вас вчера под деревом…

Вигго смущённо опускает глаза.

– Это… просто так… Понимаешь? Ничего больше.

Помолчав, Вера говорит:

– Ты имеешь право. Это нормально.

– О чём ты?!

– Соня бы со мной согласилась.

Вера встаёт и уходит в свою комнату. Вигго следует за ней. Дверь открыта. Девочка сидит за письменным столом. Бросив взгляд на фотографию Сони, Вигго берёт Веру за руку.

– Не волнуйся. Мила – совсем другое. В любом случае теперь всё кончено.

– Она не предатель, – упрямо повторяет Вера.

Вигго теряет терпение.

– Она нас предала и подставила под удар. Если я получил эти снимки, то, возможно, их получили и другие. И если люди узнают, что Мила живёт у тебя, в твоём коконе, она бросит тень на всех вас. И на меня тоже.

Вера отводит взгляд. Вигго продолжает, ещё более жёстко:

– Я не хочу, чтобы она оставалась здесь. Я велю ей покинуть ваш кокон после Великих Дней. И ты впредь будешь держаться от неё на расстоянии. Ты должна сказать себе, что её больше не существует. Ясно?

Девочка не отвечает.

– Вера, я хочу, чтобы ты мне это пообещала.

Она вскакивает, отступает на шаг и гневно смотрит на Вигго.

– Ты не смог спасти Соню, а теперь хочешь отнять у меня Милу!

43

Я не хотела выходить на связь с С. до Великих Дней. Да и что я могла ему сказать? Опять вымаливать отсрочку? Но ведь я ещё не исчерпала время, отведённое на задание. Если же я провалюсь, то мне в любом случае никуда не деться от последствий. Так что я решила сосредоточить всю энергию и решимость на своём последнем шансе.

Приготовления к празднику превратили Демос в подобие растревоженного гудящего улья. Все выкладывались по полной. Чтобы отметить годовщину свободы, конечно. Но ещё и для того, чтобы залечить раны и осушить слёзы. В этом году Великие Дни задумывались как символ победы над смертью, как большой взрыв смеха и жизни, как вызов.

Утром накануне праздника Вигго зашёл навестить Веру, которая почти поправилась. Со мной он был холоден, почти агрессивен. Уже пожалел о том, что в каком-то смысле уступил мне Веру? Боится, что я займу слишком большое место в её сердце? Мне даже захотелось как-то подбодрить его. Сказать, что через пару часов я навсегда уйду из их жизни, оставляя за собой смерть и разрушение, и у них будет лишь одно желание: забыть, что наши пути когда-либо пересекались. Мне заранее больно от этого. Но больно и от безразличного молчания Вигго. Я ведь не забыла минуты, проведённые в его объятиях. Простую нежность, ограждавшую от всего, в том числе и от нависшей надо мной угрозы. До встречи с Вигго я испытывала подобную защищённость только рядом с Нильсом. С одним, но важным отличием: Вигго мне нравится.

– Ты будешь на Великих Днях? – спрашивает он, когда я уже и не жду, что он заговорит со мной.

Я пожимаю плечами и осторожно киваю.

– Ты тоже?

Они с Верой переглядываются.

– Сегодня особый случай.

Я догадываюсь, на что он намекает. Моё сердце сжимается. Я пытаюсь хоть на секунду забыть совершённые мной убийства, чтобы не выдать себя. Если с Конни можно прикидываться дурочкой, то с Вигго этот номер не проходит. По крайней мере, у меня больше не получается.

– На церемонии будет присутствовать Клан. Из-за чрезвычайных обстоятельств они решили показаться, чтобы подбодрить людей. Говорят, готовятся какие-то важные заявления.

Я смотрю на него, не веря собственным ушам. Совсем скоро неуловимый Клан окажется в моём распоряжении. Какая сногсшибательная новость. Надо бы радоваться. Но я чувствую что-то совсем не похожее на радость. Вигго опять переглядывается с Верой, неловкость нарастает. Потом он поворачивается и пристально смотрит мне в глаза. В чём дело? Он что-то подозревает? Считает меня шпионом? Тоже ведёт со мной двойную игру? От этих мыслей становится тошно. Лучше уйти.

– Ладно. Меня ждёт Конни и все остальные. До скорого?

Выйдя на улицу, я замираю от изумления. Город преобразился до неузнаваемости. Между высотными зданиями натянуты транспаранты с лозунгами молодёжи Демоса. «Мы – настоящее и будущее». «Равные, ответственные, свободные». И ещё: «Центр мёртв, всюду жизнь». Теперь небоскрёбы похожи на гигантские флагштоки. Эта