Мила Хант - Эли Андерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой транспортный шар покидает спальный район и направляется на север. Передо мной открывается захватывающее зрелище. Купол, освещённый разноцветными прожекторами, переливается как радуга. Лозунги, написанные на небоскрёбах, повторяются на нём движущимися голографическими буквами. Прозрачные тоннели, соединяющие здания по обе стороны Купола, тоже украшены флюоресцентными бегущими строчками, которые периодически пронзают яркие, как молнии, вспышки света. Но самое прекрасное в этом удивительном пейзаже – разношёрстная праздничная толпа, наводняющая улицы. Кажется, весь город тут.
Шар доставляет меня на площадь. Я пытаюсь протиснуться сквозь толпу. Со всех сторон раздаётся живая музыка. Многие пришли на праздник с инструментами и играют что взбредёт в голову, а случайные соседи подхватывают мелодию. Молодёжь Демоса смеётся, поёт, танцует. Взрослые иногда тоже присоединяются к веселью. Я с трудом пробираюсь к зданию Службы безопасности. Все сотрудники тусуются на улице у входа. Конни, взахлёб болтающий с кем-то, встречает меня широкой улыбкой.
– А вот и ты! Праздновать без новобранца было бы несправедливо!
Он представляет меня своей небольшой компании. Я никого из них не знаю.
– И, кажется, я не единственный, кто рад твоему присутствию, – добавляет Конни.
Проследив за его взглядом, я вижу Кейт, которая холодно смотрит на меня. Рядом стоит Блейк. Такой же мрачный, как три дня назад на сцене. От его массивного тела исходит ощущение зловещей силы. Гул толпы перерастает в настоящий рёв.
– Наконец-то! – восклицает Конни. – Они открывают двери!
Я поворачиваюсь к Куполу. Толпа приходит в движение и начинает постепенно втягиваться внутрь. Скоро подходит и наша очередь.
– Только не забирайся на балконы, это места для старичков, – советует Конни. – Там ты будешь слишком далеко. Самое интересное происходит внизу.
Мы проникаем в гигантский спортзал. Я не узнаю здесь ничего, кроме трибун. Стадионы, беговые дорожки, газоны – всё задрапировано белой тканью. Поверх неё раскиданы разноцветные ковры, на которых со смехом устраиваются люди. В одном углу огромного пространства выступает нечто вроде акробатического балета. В другом – художники пишут лозунги Демоса. Мы с Конни, на пару минут задержавшись, читаем. Из громкоговорителей льётся музыка, немного более громкая и быстрая, чем обычно. А потом, кажется, весь Демос взрывается песней, от которой меня продирает мороз по коже.
Не знаю, сколько это длилось. Я закрыла глаза, тщетно пытаясь сдержать слёзы. Ладно, пусть окружающие думают, что я расчувствовалась. Кстати, плачу не я одна. Даже у Конни глаза на мокром месте. Он улыбается мне, и я читаю по его губам:
– Это нормально.
Кто-то хватает меня за руку, вовлекая в гигантский хоровод. Мы бежим змейкой, петляя между сценами, расположенными повсюду, мимо бассейнов, тоже украшенных цветами на плавучих платформах.
Внезапно танцевальная музыка сменяется инструментальным гимном. Все останавливаются. Люди в толпе по-братски обнимаются. Многие снова берутся за руки. Или просто закрывают глаза. Мне внезапно становится холодно, я сжимаюсь. Конни кладёт ладонь на моё плечо. Все головы поворачиваются к краю стадиона. Шесть колонн медленно поднимаются к небу. Когда они замирают на головокружительной высоте, стеклянный купол озаряется тысячами огней.
– Сейчас, – говорит Конни.
Его голос дрожит от волнения. Я догадываюсь, чего он ждёт. Чего все ждут. Да и у меня самой такое же состояние. Но время праздника и ликования закончилось. Для меня. На колонны опускается широкая платформа. Все взгляды прикованы к ней. Я готовлюсь. В висках стучит кровь.
И вот платформа поворачивается вертикально, превращаясь в гигантский экран. На нём возникает несколько лиц, размытых фильтром. Гул разочарования проносится по толпе. Но вот одно лицо приходит в движение, и раздаётся сильный чистый голос. Моментально воцаряется тишина.
«Друзья Демоса, добро пожаловать на Великие Дни. Простите, что разочаровали. Да, сегодня мы не появимся в открытую. Слишком велика опасность, нависшая над всеми нами. Наша анонимность сейчас более чем оправданна».
Меня удивляет этот напыщенный тон. Ещё ни разу я не слышала здесь такого пафоса, свойственного взрослым Центра. Веселье вокруг гаснет, как огонь, на который вылили ведро воды.
«На этой неделе на Демос обрушились драматические события, повлекшие за собой человеческие жертвы. Мы знаем, что вы думаете. Демос уже не раз переживал смертоносные атаки Центра и всегда оправлялся от них. И сегодня вы хотите спокойно отпраздновать юбилей нашего свободного, ответственного и равноправного общества. Мы тоже хотим».
В толпе раздаются отдельные крики радости. Но они быстро тонут в общем напряжённом молчании. Член Клана продолжает свою речь.
«Однако то, что произошло три дня назад, не похоже на все предыдущие теракты. Положение намного страшнее. По одной простой причине. Наш враг, этот гнусный преступник, находится не в Центре. Он здесь, среди нас. В эту самую минуту».
Последние фразы пронзают меня насквозь, я вся дрожу. Под куполом нарастает гул. Люди крутят головами, смотрят друг на друга удивлённо, вопросительно, испуганно. Гневно.
«И этот враг полон решимости совершить новое злодеяние. Прямо сейчас».
Отовсюду слышны яростные выкрики.
«Не дайте ему этого сделать. Не позвольте ускользнуть. Вот он».
Размытые изображения членов Клана исчезают. И на экране появляется новое лицо. Кровь застывает у меня в жилах. Волны дрожи сотрясают тело. Как такое возможно? Голос тем временем продолжает:
«Обычная девушка. Такая же, как все. Но на деле – шпионка. Она солгала нам. Обманом проникла сюда, втёрлась в доверие. Мы приняли её, поддерживали, помогали. Но она предала нас. И она готова убивать дальше».
Снимки мелькают один за другим. Я у входа в родительский дом. Я в деревне. Я с Жанной и Нильсом. В лицее, на улице. Я выхожу из неприметной чёрной машины, в окне которой угадывается силуэт С. Наконец слайд-шоу прекращается. И на экране застывает фотография, изображающая меня в моём нынешнем облике. Я вспоминаю суровый вид и странное поведение Вигго в последние дни. Моё сердце сжимается. Неужели это он, каким-то образом раздобыв фотографии, отдал меня на растерзание Клану и многотысячной взбудораженной толпе? Я отказываюсь даже думать об этом!
Конни стоит, как громом поражённый, разглядывая мои фотки на огромном экране. Наконец он поворачивается ко мне. На лбу блестят капли пота. Окружающие переводят взгляды с меня на него, словно ожидая реакции Конни прежде, чем самим как-то отозваться на происходящее. Неудивительно, ведь я была его протеже. Кажется, вся огромная толпа, собравшаяся под Куполом, таращится на меня. В мёртвой тишине. Наконец Конни произносит:
– Мила… Они ошибаются, да? Скажи, что они ошибаются.
От звука его голоса я вновь обретаю способность
