Швейная машинка - Натали Ферги

— Тогда заходите. Моя жена вас ждет, а картошка разварится, если ее хоть на минуту дольше варить. — Он отступил в сторону, пропуская девушку на кухню.

— Спасибо. Я сомневалась, что пришла куда надо.

— Это она? — раздался откуда-то из глубины квартиры голос Конни, более приветливый, чем на работе.

— Да, — мужчина улыбнулся Рут. — Садитесь за стол, а мы пока все организуем.

В дверях кухни появилась Конни.

— Что же ты не сказал? — посмотрела она на мужа, а потом перевела взгляд на Рут: — Наверняка вы голодны. Я же знаю, что на ночных сменах вам достается только тост и больше почти ничего.

Рут показалось, что она совершила путешествие во времени. С каминной полки над старой черной печью, которая занимала почти всю кухню и была полностью заставлена комнатными растениями, свисал хлорофитум. Под окном стояла тяжелая фаянсовая раковина с яркой занавеской в горох; рядом была стиральная машина с фронтальной загрузкой — так и не отклеенный магазинный ярлык гордо сообщал: «Сверхбыстрая, восемьсот оборотов в минуту». Газовая плита с двумя небольшими столешницами из красной огнеупорной пластмассы словно бы попала сюда в последний момент.

— Ну вообще-то были еще хлопья и шоколадка, — ответила она.

— Я Альф Моррисон, — протянул руку мужчина. — Мы не были представлены должным образом.

— Рут Уоткинс. Я работаю в больнице.

— Да, я так и подумал.

— Конечно.

Она почувствовала себя дурой, но он не заметил ее смущения и сдвинул вбок вазу с цветами, стоявшую в центре стола.

— Это львиный зев? — спросила она.

— Да.

— Я так и подумала. У нас эти цветы были дома, но мне не разрешали их трогать.

Он нахмурился:

— Да. Так вот, у нас по средам на ужин всегда картошка с мясом.

— Всегда? — Рут надеялась, что вопрос не прозвучал грубо.

— Да — с тех пор как мы поженились. По понедельникам доедаем остатки с воскресенья, по вторникам я хожу играть в шахматы, так что мы обходимся сэндвичами с холодным мясом, по средам у нас картошка с фаршем…

Альф с совершенно непроницаемым лицом излагал их режим питания. Конни открыла дверцу духовки и вынула оттуда эмалированный глубокий противень с золотисто-коричневым песочным печеньем.

— Ну хватит, Альф. Уверена, что эта молодая леди не хочет знать, что мы едим на ужин каждый вечер.

Рут подумала, что имя подходит ему просто идеально.

— Вы действительно каждую неделю едите одно и то же?

Конни повесила рукавицы на крючок рядом с печкой.

— Мы женаты уже много лет. Иметь устоявшиеся привычки довольно удобно. Это держит в тонусе.

— Достаточно долго, чтобы не беспокоиться о еде и не спорить, — сказал Альф.

У Рут на душе стало спокойнее. Ей хотелось есть, и запах домашней пищи согревал ее: такого эмоционального тепла она не испытывала уже много месяцев.

После обеда, мороженого и персиков из банки Альф отмахнулся от всех предложений помочь и стал убирать со стола.

— Мне кажется, дамы, вам есть чем заняться, — заметил он.

Конни привела Рут в маленькую комнатку в другом конце коридора, где стояла швейная машинка. Посреди комнаты был установлен портновский манекен, задрапированный мягким розовым атласом.

— Это подвенечное платье для дочери моей соседки.

— Очень милое.

— Да, но ткань ужасная. С ней вообще нельзя допустить ни одной ошибки. — Конни отодвинула манекен к стене. — Ладно, давайте закроем дверь и посмотрим на ваши платья.

— Спасибо. Они чистые. Но я не знала, надо ли их гладить, и все равно погладила. Надеюсь, это было правильно.

Рут протянула Конни пластиковый пакет:

— Вы просто не представляете, как много это значит.

Конни вынула из корзинки еще два платья и выложила на стол:

— Контрабандный вынос униформы оказался делом непростым, но мне удалось спереть два рваных, так что, если получится, мы добавим немного спереди и спрячем вставки под передником.

— Спасибо.

— Да хватит вам уже. На моем месте так бы поступила любая.

— Спа…

— И давно вы…

— Около трех месяцев. Но из-за всех этих шоколадок, которые в благодарность оставляют нам на сестринском посту, платье, наверное, все равно скоро стало бы мало.

Конни кивнула:

— И сколько еще осталось работать?

Теплого живота Рут коснулся холодный сантиметр, и она вскрикнула:

— Ой!

— Извините.

— Шесть недель, но одна из них — отпуск.

— В самом конце?

— Да, так что эти серые платья носить еще пять недель.

— Наверное, мне удастся перекроить так, что вы сможете проносить их все это время и швы не разойдутся. — Конни делала какие-то пометки на листе бумаги. — Вы не собираетесь получать значок с пеликаном?[34]

— Наверное, нет. Я собиралась — значок-то я всегда хотела, но сейчас мне кажется, что мы с ним не подружимся.

Конни принялась натягивать на Рут через голову чистую униформу, заглушив ее слова. Затем поправила платье. Хотя пуговицы совпадали с петлями, понятно было, что запаса у ткани нет.

— У вас передник свисает ниже подола платья?

— Вроде бы да.

— Тогда я разрежу.

— Прямо на мне?

— Я осторожно, не волнуйтесь. — Конни взяла портновские ножницы и разрезала платье спереди от подола до талии, а потом начала подкалывать под разрез новый клин. — Цвет не совсем такой, как у вашего платья, но под передником никто не заметит.

Она работала быстро, зажав булавки губами.

Рут молчала, не желая прерывать процесс.

Закончив возиться с юбкой, Конни вколола оставшиеся булавки в подушечку клубничного цвета, лежащую на столе.

— Так, теперь посмотрим на бюст. Здесь понадобится тоже расширить, но я не хочу делать вставки по бокам, потому что тогда придется снимать рукава, а если менять линию шеи, то перестанут подходить воротнички. — Она разговаривала не столько с Рут, сколько сама с собой. — Может, вставим еще один клинышек — и все получится. В любом случае стоит попробовать.

Рут переоделась в халат, который дала ей Конни, и села в углу, пока та работала над платьем.

— Я закончу через минуту, и вы примерите, до того как я его прошью как следует, — сказала Конни и без паузы спросила: — Так вы выходите замуж?

— Нет, — еле-еле прошептала Рут. Она скорее выдохнула это слово, чем произнесла вслух. — Он американец, работает на нефтяной вышке в Северном море. Я познакомилась с ним в прошлом году в Абердине, где навещала подругу, и на дискотеке он просто вскружил мне голову. Мы были знакомы семь месяцев, но с его вахтами и моими сменами виделись раз пять. А потом он сказал, что ему надо уехать на несколько недель домой. — Ее голос снова дрогнул. — И больше я о нем ничего не слышала.

Конни