Швейная машинка - Натали Ферги

— Совсем ничего?

— Нет, ни слова. — Голос Рут напрягся из-за подступивших слез. — Я такая глупая. Как я могла быть такой идиоткой?

— Очень странно.

— Я написала ему письмо по единственному адресу, который у меня был, но он так и не ответил. И это случилось раньше, чем я узнала о ребенке, то есть очень давно. У него было много времени на ответ. — По ее щекам покатились крупные слезы. — Я даже не уверена, что адрес правильный. Может, он вообще женат, откуда мне знать.

— А ваши родители? Они помогут?

— Я им не сказала. — Рут взяла хлопковый платочек, который появился перед ней словно бы из ниоткуда. — Они будут в ярости.

— По моему опыту могу сказать, что иногда люди удивляют. Уверена, что они помогут, когда узнают, что случилось.

— Мне бы вашу уверенность.

Конни отложила шитье в сторону и коснулась руки Рут:

— Поверьте, надежда есть всегда.

— Ну раз вы так говорите…

— Да. — Она сменила тему — Вроде я все заколола, на сегодня достаточно. Сначала я перешью платье и проверю замеры.

— Сколько времени, как вы думаете, это займет?

— Ну, сегодня четверг, а Альф по пятницам после работы всегда ходит на участок, так что первое я сделаю завтра. И если оно меня устроит, то за выходные справлюсь с оставшимся.

— Спасибо.

— Я бы не хотела, чтобы у вас были в голове какие-нибудь глупые мысли.

— Что вы имеете в виду?

— Если бы больница не требовала бумажных отчетов по любому поводу, это можно было бы сделать прямо там. — Она посмотрела на Рут очень пристально, добиваясь ее внимания. — Я хочу, чтобы вы знали: я буду очень, очень рассержена, если вы попытаетесь мне заплатить.

— Но ведь это большой труд.

— Вовсе нет. Я большую часть недели сижу за шитьем, так что могу это делать не просыпаясь, — сказала Конни и добавила: — И Альф тоже будет очень расстроен, так что даже не пытайтесь.

— А, ну конечно.

— Я просто хотела уточнить, — улыбнулась Конни. — А если у вас в понедельник утренняя смена, может, придете к нам на чай?

— С остатками еды, — сказала Рут, промокая глаза.

— Вот именно. Из них получается лучший ужин.

Конни

Начало июля 1980 года. Эдинбург

Альф вернулся домой уже на закате. Он пах потом и сырой землей после того, как весь день полол траву на летнем солнце. В квартире было темно. Даже окно над входной дверью, из которого обычно на лестницу лился теплый свет, не было освещено.

— Конни! — позвал он, поставив на пол сумку с тщательно отобранным латуком и ранней свеклой.

Он принялся искать ключи в кармане старых коричневых вельветовых брюк и в спешке выронил их — пришлось тратить драгоценные секунды на то, чтобы найти ключи среди холодных листьев и перистой морковной ботвы. Когда ему наконец-то удалось их обнаружить, вставить в замок и открыть дверь, сердце у него ходило ходуном.

— Конни! — снова закричал он, заходя в коридор.

Нет ответа.

Он опять позвал, чувствуя, как им овладевает паника:

— Конни! Где ты?!

— Здесь я, — ответила она наконец. — На кухне.

Ее голос звучал как-то необычно. Всего несколько размашистых шагов — и он оказался рядом с ней, почти в полной темноте. Последний луч дневного света проскользнул в кухню через высокое окно над раковиной.

— Что случилось? Почему нет света?

Она сидела за столом, перед ней была разбросана серая форменная одежда из денима.

— Я выбила пробки.

— Бедная девочка. Как так вышло?

— Я подключила машинку — и тут раздался хлопок, и весь свет в доме погас. Все лампочки, холодильник — вообще всё.

— И ты с тех пор так тут и сидишь?

— Я не знала, что делать, это случилось минут десять назад.

— Любимая, но тут темно. Почему ты не вышла посидеть, например, на задний двор?

— Еще не очень темно, Альф. Недостаточно.

— Я уверен, что в шкафу должны быть свечи, ну или ты могла пойти к соседям, пока я не приду.

— Я не знала, что делать. — Ее голос звучал неестественно, будто она плакала. — В голове был полный туман.

— Но все в порядке? Ты не пострадала?

— Я очень испугалась, но жить буду, — вздохнула она. — А вот насчет швейной машинки не так уверена. На конце штепселя была какая-то вспышка.

Он взял кухонный стул — самый старый, с царапиной на сиденье, чтобы не так жалко было вставать на него садовыми ботинками.

— Будем решать проблемы по мере поступления. Сначала я проверю щиток, а потом посмотрим, как включить свет.

— Да, но ведь я обещала…

— Позже, любимая. С машинкой разберемся позже.

Он подошел к шкафу в коридоре, достал фонарик оттуда, где он обычно лежал, и направил луч света наверх — к электрическому счетчику рядом с входной дверью.

— Это просто проводок, легко чинится.

Через несколько минут свет зажегся, холодильник заурчал, и Альф заключил жену в объятия.

— А с этим что делать? — Конни указала на стол, заваленный серыми форменными вещами в различной стадии разрушения.

Он наклонился над машинкой и почувствовал едкий запах расплавившегося пластика.

— Похоже, мотор сгорел.

— Ты можешь его починить?

— Боюсь, что нет. Я могу завтра отнести ее в мастерскую, но ведь это выходные — вряд ли кто-то будет смотреть машинку до понедельника, а если понадобятся запасные части, то их, наверное, придется заказывать. — Альф налил в чайник воды и включил его. Теперь он дома и может за ней присмотреть.

— Так долго?

— Может быть, придется полностью менять мотор.

Конни провела рукой по ткани:

— Но мне надо переделать эти платья для Рут.

— Девочка наверняка поймет. Подождет пару недель.

— Она не может, — ответила Конни почти шепотом.

— Это так срочно?

Она посмотрела на него и сказала:

— Альф, ты не должен говорить ей, что знаешь.

— Что я знаю?

Конни взяла портняжный сантиметр и начала сворачивать его кольцом, дюйм за дюймом. Она не отвечала, пока не закончила.

— Ты не должен говорить, что знаешь, что у нее будет ребенок.

Теперь настала его очередь сесть. Чайник выключился, громко щелкнув в наступившей тишине. Конни залила кипятком чайные листья и поболтала жидкость в чайнике.

Альф долго молчал.

Она ждала, надеясь, что он пытается придумать способ побыстрее починить машинку — может быть, кто-то из его друзей может помочь. Она разлила чай по их обычным кружкам. Когда Альф наконец заговорил, то сказал совсем не то, что она хотела