Случайный рыцарь - Николь Сноу

– Что, выполняя пожелания Джона, я смогу отплатить ему за помощь, которую он оказал, когда я в ней нуждался. Я не смог помочь остальным, было слишком поздно. Но твоему деду, наверное, получилось.

– Я не понимаю. Каким образом он тебе помог?

– Был чертовски хорошим другом, когда я нуждался в нем. «Помощником», как он любил это называть. На бумаге этот старик нанял меня, чтобы я присматривал за ним и этим домом, но в самом начале все было наоборот. Он спас меня от себя самого, от всепоглощающего чувства вины, которое довело бы до смерти в сугробе или еще чего похуже. И это то, чего он хотел для тебя. Друга, который был бы рядом, когда он тебе больше всего нужен.

Она смотрит на меня, ожидая продолжения, потому что чувствует, что мне еще есть что сказать. И она права. Я мог бы сказать намного больше, но есть вещи, которые ей пока нельзя знать, слишком рано.

– К тому времени, как я проколол шину у почтового ящика Джона, я уже уволился из армии. Во многих отношениях в тот период с момента возвращения домой, в Штаты, я переживал что-то вроде дикой ломки. Но это не было зависимостью от наркотиков, скорее от образа жизни, который я вел многие годы. Единственный порядок, который я когда-либо знал в качестве взрослого мужчины. Когда контракт закончился, я не продлил его на третий срок, решил, что готов вернуться домой, в Монтану, туда, где жил до этого. Но все уже было не так, как раньше. Да и я уже не был прежним.

– Конечно, не был, – шепчет она. – Я слышала, что это сильно меняет человека. Я имею в виду войну…

– Джон сказал, что с ним было то же самое, когда он вернулся из Кореи. Мы много говорили в первые дни. Побывав в моей шкуре, он мог объяснить дерьмо, которое, как я думал, никому не понять. – Эти разговоры так и останутся нашим с ним секретом, но они исцелили меня. Я рассказал ему все: о войне, отце и Винни. Она заслуживала большего, чем так и остаться жертвой нераскрытого преступления. Что я приехал в Северную Дакоту в поисках справедливости.

– Ну, я очень рада, что он смог тебе помочь, – говорит Белла.

– Я тоже, – признаюсь я. Жалкие гребаные слова.

Если бы не Джон, я бы сейчас сидел в тюрьме. Мой гнев был диким, таким всеобъемлющим, что я хотел найти Дракона и хладнокровно убить его.

– Неудивительно, что я многим обязан Джону. Вот почему я делаю это, Белла. Не могу просто уйти, бросив единственного человека, который вернул меня к жизни.

Она встает, подходит к холодильнику и вытаскивает две бутылки воды, одну из которых протягивает мне. Странное повторение нашего первого вечера в этом доме.

Мы синхронно открываем воду и выпиваем.

– У дедушки было золотое сердце. – Она ставит бутылку на стол. – В городе вряд ли найдется человек, который когда-либо думал бы иначе.

– За исключением твоей мамы, – говорю я, пытаясь поднять настроение.

Девушка слегка улыбается.

– Да уж. Ну, она всегда ненавидела его. Это чувство идет в комплекте.

От вида ее язычка, мелькнувшего между зубов, тело будто прошивает ударом молнии. Проклятье. Девушка даже не подозревает, какую власть имеет надо мной. Совершенно невинный жест может вызвать каменный стояк и довести до ручки.

– Ему эта вражда до чертиков надоела, – говорю я, пытаясь опустить себя с небес на землю. – Джон сказал, что, если бы не ты, он бы давным-давно прекратил всяческое общение. Он слишком долго ждал, пока его сын наберется ума-разума, хоть и знал, что Гарри это не грозит.

Она кивает и садится, подперев подбородок руками.

– Надо думать. Дед терпеть их не мог.

Я отступаю назад и прислоняюсь к кухонному острову, зная, что мне стоит держаться от нее на расстоянии.

– Не согласен.

– Что? – Она в изумлении оглядывается на меня.

– Я не верю, что он на самом деле так думал. Возможно, он убедил себя, что это так. Но для Джона семья была слишком важна. Гарри был его единственным ребенком. Хотя старик изливал всю любовь на тебя, он глубоко сожалел, что не смог стать ближе сыну. Думаю, он все равно надеялся, что рано или поздно они одумаются и зароют топор войны.

Белла качает головой, и ее зеленые глаза мерцают.

– Откуда ты это знаешь?

– Он сам сказал. Возможно, не этими словами, но я умею читать между строк. Это произошло, когда мы рыбачили в Монтане. Он был так счастлив снова поехать туда. По правде говоря, я провел с ним немало времени. Он подскакивал каждый день на рассвете с удочками в руке и термосом с кофе, удивляясь, почему я еще не принял душ.

Мои слова вызывают у нее улыбку.

– На третий или четвертый день нашего пребывания там он рассказал о том, что однажды привез Гарри туда, когда тот был еще совсем юным. Он сожалел, что многое упустил, пока его сын рос. Долгие годы он надеялся, что однажды Гарри приедет, поймет, как Джон скучает по нему. Думаю, он обвинял себя, что спровоцировал сына на побег с Молли, первой же хорошенькой девчонкой, привлекшей внимание. Руководство компанией в тот период забирало все его время, лишало возможности быть хорошим отцом. Он клялся, что все было бы иначе, если бы его жена не умерла, пока твой папа учился в старшей школе.

Белла крутит бутылку в руках.

– Может быть. Но нельзя изменить прошлое или то, что так и не случилось. Так ведь?

Это очевидно, но черт меня возьми, если я собираюсь подтвердить это прямо сейчас.

– Джон был убежден, что Молли появилась в жизни Гарри в нужное время. В тот момент ему нужна была жилетка, чтобы выплакаться. Она оказалась тем человеком, перед которым ему не нужно было быть сильным, а потом… – Я пожимаю плечами. – А потом он уже не смог ничего изменить.

Белла морщится и делает еще один глоток воды.

– Вау. Вы двое обсуждали все на свете?

– Да. Это не была игра в одни ворота… – Какое-то время я сомневаюсь, но в итоге решаю рассказать ей еще кое-что из того, что мы обсуждали с Джоном. – Иногда говорили и о моей семье.

– О чем именно?

Я делаю паузу, не зная, с чего начать.

– Какое-то время после окончания службы я не приезжал домой, хотя переписывался и разговаривал с родными по телефону. Я не был готов. Сестра говорила, что у папы старческое слабоумие, но