Ожерелье - Мэтт Уиттен

— Я знаю, это звучит странно, но если я могу что-то сделать, чтобы помочь вам и вашему брату, я сделаю все, что от меня зависит.

Лиза посмотрела на нее.

— Если вы не можете получить личное помилование от президента Америки, забудьте о своем предложении.

Из-за угла показалось ржаво-серое такси, и Лиза махнула ему рукой.

— До мотеля всего километр, но я собираюсь побаловать себя. Вы уверены, что вас никуда не надо подвезти?

— Я в порядке. Берегите себя.

— Спасибо. Вы просто прелесть.

Лиза обняла Сьюзен. Затем села в такси и уехала, помахав на прощание в окно.

Сьюзен глубоко вздохнула, радуясь, что наконец-то осталась одна. Она достала свой телефон и потертый листок бумаги из заднего кармана.

Подув горячим воздухом на пальцы, чтобы согреть их, она набрала номер.

Два гудка спустя на том конце провода ответил веселый молодой женский голос.

— Добрый день, это отдел по связям с общественностью. Чем я могу вам помочь?

— Алло, со мной говорит… — Она уже общалась с этой женщиной раньше, но забыла ее имя, поэтому посмотрела на свою бумажку. — Пэм Арнольд?

— Да. Чем я могу вам помочь?

— Это Сьюзен Лентиго.

— Мисс Лентиго! — радостно поприветствовала ее Пэм, как будто Сьюзен была ее лучшей подругой, с которой они давно не виделись. — Я так рада, что вы позвонили. Где вы находитесь?

— Я только что приехала в Ходж-Хилс.

— Потрясающе. Надеюсь, это была приятная поездка?

— Да, вот добралась…

Сьюзен собиралась рассказать о подробностях путешествия, когда Пэм — она представлялась Сьюзен жизнерадостной и пухленькой женщиной лет под тридцать — перебила ее:

— Мисс Лентиго, я хочу, чтобы вы знали. Завтра большой день для всех нас. Это особенное событие — правосудие для педофила и убийцы ребенка наконец свершится, и мы отправим его на тот свет.

Сьюзен закрыла глаза, чувствуя, как начинает болеть голова.

— Я хотела спросить вас кое о чем…

— Просто чтобы вы знали, все идет как по маслу.

— Я уверена, что это…

— Сегодня утром мы получили павулон. Это самый эффективный препарат на рынке — он вызывает паралич мышц и остановку дыхания. Так что теперь мы подготовлены к событию на все сто.

Сьюзен потерла лоб. На свете вообще существуют такие же энергичные и бодрые люди, как эта Пэм Арнольд? Это должно быть запрещено законом.

— Кто еще прибудет на казнь?

— В кабине для поддержки осужденного будет сидеть только его сестра. И конечно, священник. В вашем смотровом зале будет много гостей. Я буду там вместе с начальником тюрьмы, двумя помощниками прокурора и специальным гостем. Вы никогда не догадаетесь, кто это.

— Роберт Паппас?

— О боже мой! Вы попали прямо в яблочко!

— Я хотела бы поблагодарить его за то, что он приехал. У вас есть номер его мобильного телефона?

Впервые за разговор жизнерадостности у Пэм поубавилось:

— Мне очень жаль, но я не могу разглашать эту информацию.

Черт, что мне теперь делать? Сьюзен задумалась. Бегать в поисках по всем отелям? У меня нет времени! Курта Янсена казнят уже завтра!

Стараясь придать своему голосу небрежности и безразличия, Сьюзен произнесла:

— Я просто хочу поблагодарить его за все, что он для меня сделал.

Ожидая ответа на том конце провода, Сьюзен стояла и тянула себя за волосы. Время шло. Наконец она услышала громкий театральный вздох и голос неутомимой Пэм:

— Ну, раз это вы, я уверена, что он не будет возражать. 518-403-3653.

— Большое вам спасибо, — сказала Сьюзен, записывая номер телефона.

К Пэм вернулся заряд бодрости:

— Дайте мне знать, когда завтра собираетесь прийти. Я встречу вас на крыльце административного здания, чтобы вы могли поговорить с прессой.

— Конечно, — Сьюзен уже не терпелось положить трубку.

— На казни всегда присутствует много тележурналистов, особенно когда речь идет о таком вопиющем преступлении. Завтра вы станете звездой.

Это было последнее, что интересовало Сьюзен.

— Хорошо, спасибо.

Она нажала «отбой» и закрыла телефон. Затем взяла свой чемодан и повернулась.

Прямо перед ней стоял Дэнни.

Глава тридцать вторая. Пятница, 3 декабря, наши дни

Сьюзен ахнула, она была так напугана, что даже не могла кричать.

— Привет, Сьюзен.

Она внезапно подумала, что вот сейчас он и убьет ее. Но они стояли на центральной улице, средь бела дня, вокруг много народа.

Может быть, он готов схватить ожерелье и убежать. Ее пальто свободно болталось на ней, и она физически не могла ощущать ожерелье, что лежало у нее в кармане, но Сьюзен знала, что оно было там. А что, если он протянет руку и выхватит его?

Но как Дэнни мог узнать, где именно она его прячет? Может, он думает, что украшение в чемодане?

— Ты в порядке? — спросил он с улыбкой. — Я не хотел тебя напугать.

Что скрывалось за этой улыбкой? Злость? За блеском его глаз она не могла рассмотреть истинных намерений. Она опустила чемодан, застегнула пальто поплотнее, потом испугалась, что по этому жесту он догадается, где именно спрятано ожерелье.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Сьюзен.

Дэнни пожал плечами.

— Я подумал, что ты можешь быть в этом автобусе. Решил предложить тебя подвезти.

Он что, издевается над ней? Он поднял руки в извиняющемся жесте.

— Извини, я не должен вот так шутить с тобой. — Он сделал паузу. — Несмотря на то что ты вломилась в спальню моей дочери и украла ее ожерелье.

Он снова улыбнулся. Она моргнула, еще больше смутившись. Сьюзен не могла понять, что он на самом деле имеет в виду. Может быть, она никогда и не умела читать его мысли. За его спиной проехал автобус. Поднялся ледяной ветер, и люди скрывались от него внутри помещений, улица на глазах пустела. Сьюзен сделала шаг назад.

Улыбка сошла с его лица. Он смотрел на Сьюзен, не отводя глаз.

— Сьюзен, о чем ты только думала? Ты напугала меня до чертиков. Я думал, что ты гребаный педофил, который пытается похитить Эмили, совсем как Курт Янсен… — Он остановился и в ужасе покачал головой. — Ради всего святого, я мог бы убить тебя. Я стрелял в тебя. Как бы я смог жить с этим дальше?

— Мне жаль, — сказала Сьюзен, а затем подумала: почему я извиняюсь?

Откуда мне знать, что он говорит правду? Может быть, он увидел, что это я, и выстрелил в меня нарочно!

— Зачем ты это сделала? Ты думала, это ожерелье Эми? — Он недоверчиво посмотрел на нее. — Ты думаешь,