Светлолесье - Анастасия Родзевич

Миг я боролась с искушением. Но пока Дан лечит Минта, нам лучше было оставаться у него.

– Нет, мы с семьей остановились у травника.

Я махнула на окно, и корчмарка подошла к нему.

– У Дана?

Травник расхаживал по улице, скрестив руки и угрюмо поглядывая на корчму.

– Он же нелюдим! – с фырканьем сказала Мафза. – Зачем вам у него жить? Шастает везде, а ни с кем и словом просто так не обмолвится.

Вдруг передо мной возникла иная картина: всполохи солнечных лучей сквозь ветки, смарагдовая зелень молодых трав, пьянящий воздух лета. И Альдан, припавший к земле с серпом в руке. Блик света в его растрепанных волосах цвета меда и серебра.

– …я ему свою беду даже показывать боялась! – продолжала тем временем Мафза. – По девкам не бегает, горло промочить тоже не заходит.

– Так, может, он и сам в бражке силен, – вдруг весело сказал красноносый бородач в задрипанной шапке и мечтательно добавил: – Поди, стоят у него в голбце горшки нераспечатанные…

– Давно он нас подслушивает? – прошипела я.

Корчмарка махнула рукой.

– Он у нас известный пустомеля, память отшибает по десять раз на дню. Имя свое забывает, что уж о прочем говорить? А вот Альдан – совсем другого поля ягода, да.

– Он же вроде как лекарь линдозерский? Вы разве к нему не ходите?

– Ходим, а куда деваться?! – покачала головой Мафза. – Так ведь страху-то натерпишься, пока дойдешь. И девки городские иссохлись все по нему! Морокун, не к столу будет сказано.

– Не, – снова встрял мужик. – Бабы просто любят таких всех из себя загадочных да с патлами на ветру…

– А ну, хватит языком мести! – взъярилась Мафза. – Платить кто будет?

Пока корчмарка говорила со мной, гость, воспользовавшись прорехой в бдительности, опрокинул халявную чарочку и теперь получал заслуженное воздаяние – мощную оплеуху.

– И как мне сейчас с вами, дубинами, одной справиться! – сокрушенно сказала Мафза, потирая ладонь. – Все ведь растащат!

От оплеухи шапка сползла с головы пьяницы, и я увидела, что им оказался мой вчерашний знакомец, изукрасивший схронник цветастыми пятнами.

– Эх, – вздохнула корчмарка. – Видать, сегодня работаю в убыток…

Менай подмигнул мне как ни в чем не бывало.

– Хочешь, я чего про земли наши расскажу?

У меня в горле все пересохло. Но вопрос был не мне, а хозяйке корчмы. Та закатила глаза.

– А чтоб тебя! Ладно, налью наперсточек. Только потом на кухне подсобишь мне, Менай.

Она ушла, бурча себе под нос что-то про ободранцев. Значит, старик со схронника не такой уж и странный. Я хотела задержаться, чтобы расспросить о нем подробнее Мафзу, но услышала, как забили колокола мунны, и вышла из корчмы.

– Успешно? – спросил Дан, когда в окне показалось круглое, точно масленый блин, лицо хозяйки. Она подмигнула травнику, и тот в недоумении посмотрел на меня.

– Более чем, – ответила я.

Следом, размахивая веткой полыни, из корчмы выплыл улыбающийся Менай. А с другой стороны улицы нам навстречу шел не кто иной, как просветитель.

– Началось Чтение. – Жрец кивнул в сторону мунны. Под его глазами красовались синеватые тени, но с поддержкой посоха молодой жрец держался твердо.

Как бы Менай чего лишнего не сказал! Но старик лишь забормотал что-то про молодых и бессонные ночи, при этом оглядываясь на меня, травника, просветителя и противненько хихикая.

– Бессонная ночь? – просветитель рассмеялся. Смех у жреца был бархатный, обволакивающий. Мне показалось, или он и вправду задал двусмысленный вопрос?

– А у вас? – процедил Альдан, которому, кажется, тоже почудилась насмешка в словах просветителя.

– Много дел, – туманно возвестил жрец. – Но Чтение никто не отменял. Червенцы из крепости часто к нам заглядывают. Вы идете?

Я не нашлась, что ответить, как отказать. Чужакам здесь радовался, кажется, только он один.

Просветитель пристально посмотрел на Дана, тот ответил ему не менее решительным взглядом. На вид они были примерно одного сложения и возраста, однако Альдан возвышался над просветителем почти на голову, точно ясень над погнутым дубком, и, должно быть, так показалось не только мне, поскольку в прищуренных глазах жреца мелькнул холодок, когда он обратился к травнику:

– А вас я что-то не видал в мунне.

– И не увидите, – с убийственной холодностью ответил Альдан.

Просветитель растянул губы в усмешке.

– У вас есть время присоединиться… пока что.

Он осенил нас знамением Единого и продолжил путь. Менай двинулся следом. Его хихиканье еще долго слышалось вдалеке.

– Ты чудной, – сказала я травнику. – Просветитель – это же глаза и уши червенцев в Линдозере! Отчего ты так с ним?

Дан не выглядел озадаченным. Напротив, его черты лица как-то ожесточились, и солнце, теперь уже поднявшееся над нами, углубило тени.

– Переживаешь, как я отнесся к нему?

Как же раздражала его манера отвечать вопросом на вопрос!

– Это скорее… удивляет.

Чудь тебя побери, верное слово! Только последний безумец будет показывать свое пренебрежение к червенцам вот так открыто.

– Что действительно удивляет, – травник обернулся, – так это произнесенные тобой во сне слова.

– О чем ты?

Что же я такое ляпнула? Сегодня мне не снились странные сны про одуванчики, летящие стеблями верх, и ледяные пещеры, в которых я дрожу совсем не от холода… Мои руки безвольными плетьми повисли вдоль тела.

Неужели он догадался, кто я?

Мысли шумели в голове, не давая ухватиться за них, не позволяя выбрать самую разумную.

Альдан тоже остановился и замер спиной ко мне.

– Аррадо маос, – проговорил, отчетливо выговаривая каждый слог, травник. – Что это значит?

Древние слова. Такие старые, что сами светила могли бы уже и позабыть те времена, когда они свободно звучали в Светлолесье.

– Слова из… песенки, – пробормотала я с самой искренней улыбкой, на какую была способна. – Мне надо на Чтение. До встречи, Альдан.

И устремилась мимо остолбеневшего травника, пока он еще чего-нибудь не вспомнил.

Утром на площади было совсем не так, как вчера. Мунна по-прежнему приковывала взгляд, но уже не казалась такой зловещей, не в последнюю очередь потому, что за ее оградой Ерх и другие купцы возводили шатры для торжища, а лавки заняла ребятня с березовыми вениками на продажу.

Когда я вошла в мунну, просветитель уже начал речь, и пришлось остановиться у входа.

Горожан было не в пример меньше, чем вчера, но все же сидячих мест не осталось. Ордак и его дружина тоже были здесь. Выискивая среди людей красные плащи с оком, я вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, словно невидимая отметина повисла, полыхая, над головой.

Я замерла: треск свечей, густой запах благовоний, холодное мерцание ока…

Просветитель.

Это он смотрел.

В обрядовом