Светлолесье - Анастасия Родзевич

Мафза стиснула кувшин и бесцветным голосом продолжила:

– Он пришел ко мне ночью, когда пробил час волка. От его одежды пахло пеплом, а тело было таким холодным, что я… Знаете, я не хотела в это верить. Ардонийские войска стояли под Линдозером, я была готова умереть, вы понимаете? Я точно знала, что у меня есть только это время, мне было все равно, что его руки, срывавшие мою рубаху, холодны как лед. Никто не знал, сколько нам осталось. Кто из нас был более живым? Я не знаю. Не знаю… Но он взял меня на нашей старой мельнице, а я и не думала возражать.

В ушах у Альдана зашумело.

– Ван исчез под утро. Тела потом так и не нашли, сказали, будто он сгорел в мунне Вороньего Яра. А война Трех Царств кончилась так внезапно, что никто и не понял. Ардонийцы отступили. Говорили, у них сменился царь или что-то такое… Но нам было все равно. Половина нашей страны лежала в руинах. А я понесла.

Никто не осмеливался пошевелиться.

– Отец догадался обо всем, – с судорожным вздохом произнесла Мафза. – И когда я разрешилась, он тайно отнес Ольшу в лес и бросил ее там. Но лес забрал не ее. Он забрал его самого, – договорила корчмарка с вымученной улыбкой. – Мои мать и сестра смогли уехать отсюда, но я знала, что нас лес не отпустит. Я спрятала Ольшу и свой позор от людей, но… Ольша нужна ему. Мы останемся здесь.

Альдан посмотрел на спящую: пламенные локоны, синюшная кожа, россыпь веснушек – казалось, перед ним обычная девушка. Она не была похожа на чудь, но сквозь черты ее лица проступало что-то нездешнее. Как выглядит человек, который годами не видел ясного солнца, не гулял по молодой траве?

Травник не поверил истории Мафзы. Он видел только мать, которая годами запирала дочь в тесной горнице из-за страха перед лесом.

– Если вы не можете увезти Ольшу прямо сейчас, я могу проведывать ее, пока все не уляжется, – примирительно сказала Лесёна.

Альдан подошел к окну, поддел ножом одну доску и вырвал ее. В горнице не стало светлее, но Альдан приник к образовавшейся бреши. Крепость вдали почти сливалась с полосой сизой дымки. Когда-то травник решил, что ни за что не вернется туда. Быть может, и он сам – часть Линдозера и никогда не сможет по-настоящему его покинуть?

– Я в этом не участвую, – произнес Альдан, отворачиваясь. – Лесёна, ты идешь домой?

Червоточина висела над городом, заслоняла его багрянцем от ночной мглы, будто грозная матерь. Линдозеро погрузилось в сон, и лишь в нескольких оконцах теплился свет. Мафза провела нас к себе какими-то закоулками, благо, сегодня ночь служила нашей тайне.

На обратной дороге повстречался просветитель, он зажигал огоньки у молельника. Когда мы проходили мимо мунны, жрец помахал нам и скрылся за оградой.

Альдан проводил его хмурым взглядом и сказал:

– В городе про историю Мафзы не болтай.

Неужели он счел, что я такая дуреха?

– И не думала, – с негодованием отозвалась я, но потом смирила задетую гордость и спросила: – Как думаешь, то, что она рассказала про своего жениха, – правда?

– Обвинить неведомую чудь проще, чем признать свой позор. Вот что правда.

Травник молчал, хотя по взгляду было видно, что он крепко не согласен с такими решениями.

– Как Минт? – переменила я тему.

Альдан поведал, что заживление идет, но медленно. Травник говорил скупо и не вдавался в подробности, но я поняла, какая работа была проделана на самом деле. Теперь, благодаря усилиям Дана, мы с Федом могли продолжать свои поиски в Линдозере, и потому, не стесняясь, поблагодарила Альдана за лечение самыми теплыми словами, которые только могла подобрать.

– На здоровье. – В темноте мне показалось, что он улыбнулся.

– Стоять! – вдруг велел чей-то голос.

Мы замерли, и из темноты к нам выступили тени.

– Куда направляетесь в такой час? – спросил один из червенцев со смутно знакомым голосом. Ордак.

– На мельницу, домой, – сказал Альдан, отстраненно глядя в темноту.

– Господин, это местный травник, – быстро произнес червенец рядом с Ордаком и убрал клинок в ножны.

– Сам вижу! – прорычал тот и воззрился на нас с исступлением. – После захода солнца сидите по домам, не то придется отправить вас в темницу, голубки!

Он жестом повелел червенцам следовать за ним и ринулся обратно в темноту.

Когда шаги стихли, я нашла себя спрятавшейся за травником.

– Ну, – Альдан развернулся, – все еще желаешь оставаться в Линдозере?

– Как будто здесь есть чему удивляться, – в тон ему ответила я. – Почему мы должны сидеть дома после захода солнца?

– Не от чужаков в Линдозере по ночам заставляют двери и окна, – проговорил травник. – В городе есть и другие жильцы.

По спине прошел озноб.

– Так Мафза все-таки не лгала?

Травник скрестил руки на груди и произнес:

– Почему бы тебе не спросить об этом бабку Косому?

Я вспыхнула, но, кое-как справившись с собой, воскликнула:

– Она бы сказала, что это лес гневается!

Это было дерзко, но попытаться стоило.

– По ночам из лесу приходят дикие звери, – добавил Альдан с усмешкой. – Вот люди и пропадают.

Вот оно. Великая тайна алой Ветви служения. В этом замешан княж и какая-то Печать.

Я насторожила слух, но травник, будто в отместку за откровение, вдруг отвернулся и с интересом уставился на выплывающий из-за облаков край Червоточины. Я не растерялась, попробовала вывести его на слухи рассказом о своей встрече со стариком на схроннике. Обмолвилась также и о его словах об отравленной земле, но Альдан и бровью не повел.

– Менай появился в Линдозере год назад. Пришел с караваном купцов, да так и остался. Он хоть и чудной, но далеко не первый, кто так оседает в городе.

В его словах мелькнуло сочувствие, и это мне не понравилось. Вот еще! Не хватало только жалости от травника, который сам живет бобылем у разрушенной мельницы!

В досаде, что больше ничего из Альдана не вытянула, я и дошла до дома. Минт спал на лавке и проснулся от скрипа отворяемой двери. Он поприветствовал меня недовольным взглядом, кивнул Дану и сел, свесив босые ноги на пол. Я подбежала к наемнику, оправила съехавшую примочку и, не удержавшись, обняла друга за плечи.

Когда же травник вышел из дома, я быстро пересказала Минту обо всех событиях сегодняшнего дня.

– Дан может донести на нас, Лесёна. – Наемник утер выступившие на лбу капельки пота. – Я пригляжу за ним, но впредь не будь так беспечна. Вот