Светлолесье - Анастасия Родзевич

будто был доволен: во всяком случае, уголки губ мягко поднялись. Но, несмотря на открытый, добродушный взгляд серых глаз, я не могла отделаться от внутреннего волнения.

Чего это он? Выглядит даже добрее, чем вчера. В поисках причины я оглядела Дана повнимательнее. В волосах, сегодня заплетенных в неряшливую косу, затесались листья. На поясе висел серп, в руках красовался очередной горшок с чем-то пахучим, а из заплечной сумы выглядывали травы.

– Стало быть, ты в лес ходил? – спросила я, но и на этот раз Альдан не соизволил ответить. – Нашел редкие травы?

С каждым мигом наедине с ним мне становилось все жарче. Я почувствовала, что это вот-вот выдаст предательский румянец.

Какого чудня?!

Я разозлилась сама на себя, и злость пересилила гордыню.

– Пойду, проведаю Мафзу с дочкой, – сказала я. – Заодно прогуляюсь до крепости, осмотрюсь…

– Если заблудишься и встретишь червенцев, скажи, что помогаешь мне со сбором трав, – наконец отозвался травник. – И вот, возьми.

Он подошел и сунул мне в руку горшок с бурой мазью.

– Помнишь, как пользовать?

– Да… Благодарю.

Я побежала со двора на улицу, но Альдан окликнул:

– Лесёна, погоди… – Он замялся. – Как тебе спалось сегодня?

– Славно, – медленно ответила я, предчувствуя подвох. – Если хочешь поменяться со мной местами, то придется тебя опечалить.

– Печка твоя. Я о другом, – произнес Дан. – Ты беспокойно спишь.

Краснота все-таки залила мое лицо.

Так вот оно что! Смотрел, значит, с лекарским интересом? Опасался, что еще одну хворую поселили?!

– Дам тебе на ночь отвар, – сказал травник. – Посмотрим, что получится.

– Не надо мне ничего! – зарычала я, едва не выронив горшок, и, круто развернувшись, дернула калитку на себя так, что та чуть не слетела с петель.

– Я спать нормально не могу!

– Так ты о себе печешься?

– Кто бы говорил, – прилетело вслед.

«И угораздило же нас забраться к тебе на мельницу», – с гневом подумала я и прижала к груди горшочек.

Линдозеро сегодня походило на обычный город, но лишь издали. Стоило приблизиться, как дети обрывали игры, а горожане отводили взгляды.

Поэтому я удивилась, когда за спиной раздались чьи-то шаги.

– Ты чего за мной идешь?

– Мне в ту же сторону.

Но Альдан уходить не спешил и пошел следом, почему-то держась на расстоянии. Рядом с ним я робела, и это не говоря уже о том, что само сегодняшнее путешествие в логово червенцев навевало тоску и мысли мои вились вокруг травника. Отчего Альдан пошел со мной? Ведь у него наверняка немало забот. А как он вылечил Минта? Интересно, почему при своих умениях и способностях ему приходится жить где-то на отшибе города? Почему корчмарка его недолюбливает?

– А почему ты не построишь лавку? – спросила я первое, что пришло в голову, лишь бы заполнить однообразный звук наших шаркающих о землю подошв. – Мог бы получать за свои умения гораздо больше, чем медяки.

– В Линдозере не принято выделяться, – ответил Дан и вяло улыбнулся.

Судя по мнению корчмарки о травнике, похоже, с этой задачей он не справился.

Мимо прошла вереница парней и девиц, размахивающих березовыми ветками.

– Чего это они?

– К завтрашнему торжищу готовятся, – ответил травник. – Поэтому сегодня банный день.

– Как здорово! А у нас есть баня?

– Пока нет, но…

Вдруг послышался девичий смех и кто-то крикнул Альдана. Тот мельком взглянул на меня и остановился. Посмеиваясь, я запустила руку в суму и, вытащив несколько горстей сушеных яблок, предложила их пробегающей мимо линдозерской ребятне.

Один парнишка не отказался.

– Ой, спасибо, госпожа травница, – прошепелявил он. – Хорошего тебе дня!

Я удовлетворенно повернулась к травнику.

– Это она живет в твоей избе, Альдан?

Перед нами выросли две девицы-близняшки. У обеих в трехрядье кос были вплетены сине-золотые святоборийские ленты, а щеки густо нарумянены свекольным соком.

– Вместе с тобой, Данушка? – повторила левая.

– Вместе с братом. – Травник поджал губы.

– А он сейчас где? – поинтересовалась правая. У нее в руках была корзинка, распространявшая по всей улице запах свежих хлебов.

– Отсыпается. – Я будто ненароком коснулась травника плечом. – Дан тоже вот все утро жаловался, что я ему спать не даю.

Травник выгнул бровь, смерил меня взглядом и явно подавил усмешку.

Девицы глядели так, будто ни на мгновение не поверили.

– Мы придем вечером, – сказала правая. – Принесем пироги… С брусникой, как ты любишь.

– Зачем ты это сказала? – спросил Дан, когда мы снова остались вдвоем.

Я вздохнула.

– Да вот думаю, если эти девицы угостят тебя пирожками, нам достанется?

– Ты не отве…

– Погоди, – оборвала я его. – Мне надо зайти в корчму.

Дан сощурил глаза.

В «Тельце» наблюдалась ровно та же картина, что и позавчера: было пусто, и только один-единственный мужик в шапке, натянутой до носа, не то сидел, не то лежал на столе. Сама корчмарка стояла у стойки и с отсутствующим взором протирала кружки. При звуке шагов она встрепенулась, но когда разглядела, что это я, оцепенела.

– Ты…

Я подбежала к ней и поставила горшок с целебной мазью. Корчмарка схватила его в одну руку, меня – в другую, и, прежде чем я успела оглянуться, мы оказались в тесном проходе между трапезной и кухней.

– Так это правда, – прошептала Мафза. – Ты правда помогаешь…

– Мазь передал Альдан, – сказала я, не зная, радоваться или обижаться удивлению корчмарки. – Так… Как Ольша? Она поправилась?

Мафза от облегчения расплакалась и едва не выронила горшок.

– Ды-а… Изладили вы ее с Даном! Но как же тяжко мне-то виноватой быть! Видела я все вчера в глазах этого травника. Так ведь хоть ты пойми – я не со зла! Ольша смирная, сидит себе целыми днями, прядет. Просто бывает лихоманка!

Вдруг она прекратила причитать. В ее повлажневших глазах зажегся огонек.

– Вот кабы ты ее и насовсем изладила! Сделала обычной девкой, как у всех… Можешь?

– Не знаю, – пробормотала я.

И правда, чем я могла помочь этой семье? Целебной силой Пути Созидания я не владела, наговоров никаких не знала. Странно, но какой-то части меня казалось, будто я должна быть рядом с рыжей кликуньей. Отчего такие мысли?

Мафза растолковала мою задумчивость по-своему.

– Слушай, а чего ты сама хочешь? Проси, не стесняйся.

Я мешкала. Нет, я должна помнить, зачем я на самом деле приехала сюда!

– Что здесь хранят червенцы?

Мафза усмехнулась моим словам, как какой-то шутке.

– Ваши дела – чужая вода, – произнесла она тихо, а потом вдруг вытолкнула меня в трапезную, переходя на обычный тон: – Помогу чем смогу!

Что ж, попробовать стоило. Ясное дело, чесать языком о червенцах себе дороже. Особенно со мной. Все-таки я колдунья.

– Перебирайся после торжища обратно,