Спи со мной. Грёзы - Натали Стердам

– Он мертв?

Не верится, что все оказалось так просто. Неужели для того, чтобы справиться с тем, кто убивает джиннов, достаточно одного простого движения? Нет, конечно, нет. Голова Асафа медленно поворачивается обратно – как в долбаном фильме ужасов. Это выглядит настолько пугающе, что я инстинктивно прячусь за широкую спину Зейна, который негромко произносит:

– Все еще хуже, чем я думал, киска.

– Джинн… – Хрипит Асаф, вставая на ноги. – Опять ты. Я планировал вернуться за тобой, решив проблему с ней, но раз ты торопишься…

Издевательская усмешка появляется в уголках его губ. Двигаясь с невероятной скоростью, он опрокидывает Зейна и впечатывает его в землю, рыча, давит ладонями на грудную клетку с такой силой, что кажется, я слышу хруст ломающихся ребер. Крик джинна сотрясает сон, сливаясь с криком, который вырывается у меня. Асаф давит все сильнее, словно хочет раздавить его сердце, а вместе с ним – и мое.

Зейн обхватывает запястья Асафа, пытаясь сбросить его и освободиться, но вместо этого получает только размашистый удар кулаком. Вижу кровь на губах, которые с такой нежностью касались моей кожи, и это наконец заставляет меня выйти из ступора. Я должна помочь ему.

Не зная, что делать, пробую оттолкнуть Асафа силой мысли, но ничего не происходит. Счет идет на секунды. Мне надо хотя бы отвлечь его, чтобы Зейн смог освободиться. Поднимаю ладони, вспоминая ощущение искрящегося сине-зеленого пламени. Оно там, внутри, мне надо лишь разбудить его. Смотрю на Зейна. Боже, что же мне делать?! Он ловит мой взгляд, и в этот момент земля под ногами сотрясается от нового крика боли. Последняя искра, которая была нужна мне, чтобы засиять, зажигается – не в сердце, еще глубже, там, где рождается любовь. Языки огня вспыхивают, танцуя между пальцами, разгораются, скользят по линиям ладони, стремясь вырваться, чтобы найти цель и взорваться. Я собираю в руках всю силу, что еще осталась, и с воплем направляю сияющий сине-зеленый шар огня в Асафа.

Пламя касается его лица так легко, будто ласкает, подобно искушенной любовнице, но кожа на огрубевшей щеке тут же краснеет. На ней появляются волдыри, и теперь уже Асаф воет от боли, забыв о джинне. Всего одно мгновение, но его оказывается достаточно. Зейн скидывает с себя Асафа, однако вместо того, чтобы атаковать его, стремительно приближается ко мне.

– Почему ты не сказала, что твой отец был не просто джинном, а ифритом? – Убедившись, что Асаф еще не поднялся, он отводит меня от него и продолжает. – Впрочем, неважно, сейчас это может сыграть нам на руку.

Растерянно перевожу взгляд с него на Асафа.

– Что ты придумал?

Земля дрожит. Дом за стеклом и все, что нас окружает, медленно проваливается в появляющиеся тут и там трещины. Ощущение такое, будто прямо под нами открывается портал в ад. Чувствую поднимающийся снизу жар, в котором горит, проваливаясь в преисподнюю, Пальмира. Раздается треск. Опускаю глаза вниз и вижу трещину, которая становится больше с каждой секундой. Зейн притягивает меня к себе до того, как разрастающийся рядом действующий вулкан разделяет нас по разные стороны.

– Ли, ты должна проснуться, – глядя на Асафа, говорит Зейн.

Раздраженно сжимаю кулаки.

– Я не могу. Он не отпускает меня.

Еще одна трещина и еще один прыжок. Сон ломается, раскладываясь, как русская матрешка – жуткая русская матрешка с монстрами вместо деревянных кукол. Миры вытесняют друг друга, создавая новые иллюзии. Из жерла вулкана вылетают искры, и в их свете я вижу Асафа, который идет к нам с обожженным лицом, похожий на восставшее из ада чудовище. Зейн тоже замечает его.

– Ты должна прыгнуть вниз – это единственный способ проснуться. – Он обхватывает мои щеки ладонями и быстро продолжает. – Обычный человек не пережил бы этот прыжок, врачи диагностировали бы ему смерть из-за остановки сердца во сне. Но ты – полукровка, дочь ифрита. Ты сможешь очнуться. Дай мне возможность разобраться с Асафом, не беспокоясь о том, что тебе грозит опасность.

– Вообще-то это я спасла тебя пару минут назад, – возмущенно шепчу и вдруг, поддавшись спонтанному желанию, целую его чувственные губы, ощущая металлический привкус крови на своих губах. В этот момент я почти готова признать, что люблю Зейна и сломать барьеры, которые так долго строила в своем сердце, чтобы никто не смог меня ранить – как ранил, бесследно исчезнув, отец. Пусть это и произошло не по его воле.

Джинн отвечает на поцелуй, и я вдруг понимаю – он может не проснуться и попасть в плен к Асафу, если тот окажется сильнее. Осознание этой простой истины пронзает сердце, будто иглой, но, открыв глаза, я вижу, как Зейн смеется, и успокаиваюсь: он знает, что делает.

– Девочка-джинн, ты вообще понимаешь, что реализуешь худший сценарий из всех возможных, целуясь с главным героем, пока злодей неумолимо приближается?

– Честно говоря, мне до чертиков надоело это дерьмовое кино. – Оглядываюсь на Асафа, и спрашиваю, стараясь скрыть страх за напускным безразличием. – Давай уйдем с сеанса вместе?

 Лицо Зейна снова становится серьезным.

– Ли, это не выход. Мы не можем бежать бесконечно. Асаф не оставит в покое никого из нас, пока будет жив. Он не умер, когда я свернул ему шею, потому что сейчас его сила огромна. Но вспомни, что сказал твой отец. Она иссякает. У меня есть шанс остановить его. – Зейн гладит мою щеку пальцем. – Я не погибну. Ты же помнишь, что убить джинна не так уж и легко?

Всего десять метров отделяют нас от Асафа, и Зейн делает несколько шагов к нему навстречу, разводя руки в стороны. В раскаленном воздухе появляются очертания гигантских птиц с объятыми пламенем крыльями. Они прекрасны, но от одного взгляда на хищно распахнутые клювы в жилах стынет кровь. Невольно замираю в восхищении. Фениксы.

Птицы летают над Асафом, выпуская из острых крючковатых клювов струи огня, постепенно сужая круги и сокращая дистанцию со своей жертвой. Асаф блокирует пламя, но фениксов становится все больше, и атаки некоторых из них достигают цели. Птицы раздирают его одежду и кожу когтями, кровавые лохмотья свисают с израненного тела, но Асаф не сдается. Ему удается схватить одного из фениксов и, превозмогая боль от ожогов, вырвать пылающее сердце. Но уже через мгновение маленькая искра загорается в груди птицы опять, разрастается, обрастая венами и капиллярами, по которым течет расплавленный огонь, и феникс восстает из пепла, вновь нападая на Асафа.

– Прыгай!

Я слышу крик. В нем нет страха – только настойчивая уверенность. Смотрю на бурлящую внизу лаву, вдыхаю едкий запах ядовитых испарений, которые пропитывают легкие изнутри, инстинктивно зажмуриваюсь, когда яркие снопы искр взрываются под ногами чудовищным и радостным фейерверком. Меньше всего я хочу прыгать в кипящее жерло, позволяя горячим потокам воздуха обжигать кожу в коротком полете навстречу раскаленной магме. Дело не в