Спи со мной. Грёзы - Натали Стердам

Пока мы ждем полицию, я разливаю по чудом уцелевшим кружкам чай и, смахнув пух, сажусь на подоконник. Задумчиво разглядываю устроенный беспорядок и неожиданно вспоминаю, что двадцать лет назад уже видела нечто подобное.

– Ма-а-ам, что случилось? – Голос дрожит, и даже теплая мамина рука, сжимающая мою ладонь, не помогает успокоиться.

Наш обставленный с такой любовью дом превратился в грязную свалку. Горшки с цветами разбиты, мебель сломана, картины вырваны из рам. Уцелели, кажется, только стекла в окнах, и это еще больше усиливает контраст между тем, что было раньше, и тем, что есть сейчас.

Мама опускается на пол и перебирает сломанные стебли гортензии. Почему-то именно они, а не разрезанные ножом сидушки кресел и упавший шкаф, расстраивают ее больше всего. Наконец она вспоминает о том, что я стою рядом, и притягивает меня к себе.

– Извини, детка, это моя вина. Но я обещаю, все будет хорошо.

Всхлипываю и поднимаю глаза на высокого полицейского с сединой в висках, который осматривает гостиную, а затем проходит на кухню.

– Нора, я правильно понимаю, что ничего из ценных вещей не пропало? Драгоценности, деньги, ценные бумаги – все на месте?

– Да, – тихо отвечает мама, не отводя взгляда от гортензий.

Полицейский сдвигает брови и в раздумьях трет переносицу.

– Вы подозреваете кого-то?

– Да, – уже уверенней повторяет мама. – Последние полгода я регулярно организую митинги против вырубки леса под строительство торгового центра. Мы с волонтерами неоднократно получали анонимные угрозы, но никто не думал, что они решатся воплотить их в жизнь. Вторжение в мой дом – это демонстрация силы, направленная на то, чтобы мы прекратили бастовать.

– Кого вы имеете в виду, говоря «они», Нора? – Полицейский подается вперед, стараясь не упустить ни слова.

– Людей, которые приобрели права на владение землей.

Полицейский обдумывает полученную информацию.

– У вас есть доказательства?

– Нет, – устало бормочет мама, и я понимаю, что она вот-вот расплачется.

Мне хочется защитить ее, хочется, чтобы все скорее закончилось, и ее единственной заботой снова стала пересадка растений в новые красивые горшки. Изо всех сил вцепившись в плюшевого щенка, выхожу вперед и кричу большому взрослому мужчине:

– Она не знает, ничего не знает! Вы не видите?! Оставьте ее в покое!

Полицейский озадаченно глядит на меня, а мама обнимает и с нежностью гладит по голове:

– Моя маленькая отважная Лелия, все наладится, все непременно наладится и будет, как прежде…

Допиваю последний глоток чая. Виновных тогда так и не нашли. Парадоксальным образом ближайшие уличные камеры в тот день сломались, и все, что смогли сделать доблестные служители закона – лишь беспомощно развести руками. Хмыкаю. Теперь мне известно имя того, кто мастерски выводит технику из строя… И ругающиеся с экоактивистами застройщики тут совсем не причем. Ян вопросительно смотрит на меня, и я объясняю:

– Можешь считать меня пессимисткой, но я уверена – они не найдут того, кто это сделал.

Он тянется за наполовину выпотрошенной подушкой и облокачивается на нее, вытянув ноги.

– Почему ты так думаешь?

– Шестое чувство. – Усмехаюсь я.

Мик Джаггер насмешливо шепчет: «Эй, крошка, претендуешь на славу Нострадамуса? «Шестое чувство»! Большего бреда в жизни не слышал!»

К счастью, Ян больше не задает вопросов, только уточняет:

– Тебе нельзя здесь оставаться, пока полиция не выяснит, что произошло.

Прежде чем я успеваю возразить, он примирительно добавляет:

– Окей, я хотел сказать, попытается выяснить. Хоть я и не понимаю, почему ты настроена столь категорично.

Воображение тут же рисует лицо Яна, когда я признаюсь ему в том, что мой отец – джинн, за кольцом которого охотится обманывающий камеры слежения полоумный маньяк с лебедкой наперевес, а сама я умею контролировать сны. Для закрепления эффекта не помешает сообщить, что с недавних пор я кручу роман с похожим на сутенера тысячелетним мужиком в леопардовой шубе.

– Просто поверь мне, – прошу я.

В одном Ян прав – оставаться в квартире опасно. Поехать к маме я тоже не могу – вдруг Асаф последует за мной? Злая, неприятная мысль внезапно царапает изнутри: «А что, если он уже там?» Моментально набираю номер мамы и расслабляюсь, лишь услышав ее радостный голос:

– Детка, как дела? Вернулась домой?

– Мам, у меня еще одна съемка, пока не могу забрать Тыкву. У тебя все в порядке?

Черт, в последнее время я вру так часто, что начинаю к этому привыкать.

– Конечно. Но мы очень-очень скучаем по нашей любимой девочке!

Из динамика раздается громкое кошачье мяуканье, и я невольно улыбаюсь.

– Я тоже скучаю.

Закончив разговор, пару секунд смотрю на телефон.

– Я сниму номер в отеле.

Ян подходит ко мне и мягко берет за плечи.

– Ли, успокойся. Я помогу тебе. Ты не одна. Мой дом открыт для тебя – можешь оставаться в нем столько, сколько потребуется.

С благодарностью поднимаю на него глаза.

– Ян, спасибо, но я справлюсь сама.

– Не самый подходящий момент для знакомства с родителями, согласен. – Он улыбается, пытаясь разрядить обстановку, но сосредоточенный взгляд выдает напряжение. – Однако пока полиция будет собирать улики и опрашивать свидетелей, безопаснее находиться с тем, кто сможет тебя защитить.

Я собираюсь возразить, но Ян меня опережает:

– Ты никого не стеснишь. У нас большой дом, и мы легко сможем выделить тебе гостевую спальню. Переждешь какое-то время, а когда все уляжется, вернешься в свою квартиру. Соглашайся. Это разумное предложение.

«Разумное предложение» – не аргумент для меня с учетом того, сколько глупостей я совершаю, поддавшись порыву, однако Яну об этом знать необязательно. Возможно, мне действительно следует прислушаться к тому, что он говорит – так я выиграю время и пойму, что делать дальше.

– Ладно. – Тяну ладонь для рукопожатия, и человек-идеальная-улыбка охотно протягивает свою в ответ.

Забрав кружки из-под чая, иду на кухню и по пути поднимаю с пола майку с Микки Маусом:

– Пижаму я нашла, это главное. Так что поговорим с полицейскими – и можем ехать.

***

К тому времени, как полицейские заканчивают меня опрашивать, часы показывают полночь.

– Мы точно никого не разбудим? – обеспокоенно спрашиваю я, когда мы подходим к двери особняка.

– Точно. Я предупредил, что приведу гостью. Нас ждут.

Ключ поворачивается в замке, и в следующую секунду на меня прыгает что-то большое и мягкое. Вскрикиваю, инстинктивно подняв руки в попытке защититься, и чувствую, как теплый шершавый язык касается щеки. Собака? Поставив лапы мне на плечи, дружелюбный белый лабрадор поскуливает от счастья и виляет хвостом.

– Чейз! – с укором обращается к нему Ян, и пес с виноватым видом отходит к полке для обуви. – Ну же, будь хорошим мальчиком.

– Как твой хозяин. – Усмехаюсь я, поправляя футболку, а Ян насмешливо поднимает бровь.

– Я могу быть и плохим мальчиком, Ли.

На мгновение теряюсь, не зная, как реагировать на этот неожиданный флирт. От необходимости отвечать меня избавляет мама Яна, которая выходит в коридор узнать причину шума. Она тепло улыбается, и я понимаю, от кого ему достались эти невероятные ямочки на щеках.

За столом уже сидит отец Яна и обе сестры. Принюхиваясь к аппетитно пахнущему жаркому, в столовую вбегает