Митридат - Полупуднев Виталий Максимович

Но он не учел, что дикие горцы и степные пастухи, которые составляли большую часть его войска, не привыкли к осадам городов и не понимали действия осадных машин. Самостреляющие катапульты и эвтитоны, предназначенные для метания зажигательных стрел, представлялись им оружием злых демонов, с которыми Митридат вошел в связь. Эти люди имели свои традиционные представления о войне, как о междуплеменной распре, в которой способствуют победе боги, а не бесовские приспособления, плюющиеся камнями и огнем!.. Они не были трусами, эти вооруженные мужи. Среди них было немало признанных богатырей, прославленных удальцов, героев малых войн и грабительских набегов. Здесь же, в сумятице осадных действий, под стенами незнакомого города, они робели и терялись. На осадные башни их приходилось загонять почти силой. Подвижные крепости из бревен казались им непрочными. Непривычная обстановка подавляла их мужество, порождая смятение и испуг.

Асандр оказался свидетелем того, как одна громоздкая башня была придвинута к стенам города и вдруг выкинула вперед штурмовой мостик, по которому смелые воины должны были перебежать из башни прямо на крепостную стену. Однако неожиданное появление мостика поразило воинов, показалось им чуть ли не наваждением злых духов. Лишь несколько самых отважных, подгоняемых десятниками, ступили на шаткий настил, остальные окаменели и не двинулись с места. Кизикийцы использовали эту заминку, перебили смельчаков, потом подожгли башню и толкнули ее баграми так, что она рухнула и погребла под пылающими обломками несколько десятков воинов.

После такой неудачи штурм сразу прекратился, войска отхлынули от стен, сопровождаемые улюлюканьем и насмешками защитников города. Замечательные осадные машины, сооруженные в короткий срок, оказались настолько же совершенными, насколько и бесполезными без людей, которые могли бы ими управлять и правильно использовать их. Грохот катков, скрип и удары таранов, крики людей и хлопанье камнеметов – все, что вселяло в темные головы понтийских ратников страшные мысли и образы, внезапно сменилось зловещей тишиной.

Несмотря на неудачу штурма, Митридат не двинул против города основное ядро войск – «медные щиты», приберегая их до решительной схватки с «настоящим противником» – римскими легионами Лукулла. Он лишь повелел кликнуть клич по всем войскам, призвать самых смелых, которые первыми бросались бы в сечу, бесстрашно прыгали на стены с высоты осадных башен и не боялись ступить на непрочные штурмовые мостики. Им давалось разрешение грабить горожан первыми и брать себе все самое ценное. А тех, кто особо отличится и покажет образец воинской доблести, царь наградит своей рукой. Они получат после войны наделы пахотной земли с рабами, по пригоршне золота, а кто способен – станет старшиной в одном из покоренных селений. Не говоря уже о том, что они и их дети до конца дней своих останутся свободными, никто не смеет поработить их!

Эти заманчивые обещания взволновали многих, дошли и до ушей Гиерона. Бывший раб только что вернулся из очередного разъезда и был измучен тряской в неудобном седле. Сейчас конники несли службу охранения и целыми сутками гоняли коней по степи около царского лагеря. Перекрывали все подступы и дороги, которыми мог бы воспользоваться коварный враг.

Сбросив снаряжение, Гиерон стал в очередь с деревянной плошкой в руках и получил немного мутного варева с обрывками мяса. Он знал, что это мясо той лошади, которая сломала ногу и была прирезана. Проглотив похлебку, он хотел растянуться на потнике, но голос глашатая заставил его прислушаться.

Царские обещания взбудоражили воображение Гиерона. Разочарованный в звании царского конника, он с жадностью слушал перечисление всех благ, которые уготованы отважным. С горькой усмешкой достал из сумки серебряную монету и алые кораллы – добычу первого боя. Кораллы горели огнем, и все же сейчас, когда приходилось питаться дохлятиной, за них никто не дал бы и куска хлеба. А тут еще надо не спать целыми ночами, оберегая лошадь. Голодные пехотинцы под покровом мрака подкрадывались и уводили коней, чтобы зарезать на мясо. А за потерю лошади нерадивого всадника ожидало суровое наказание, даже смерть.

В груди шевельнулось то дерзкое чувство, которое толкает людей, не обладающих большой храбростью и мужеством, на отчаянные поступки. Это чувство человека, которому непосильно постоянное соседство с опасностью и который хочет выпить огненную чашу риска одним духом, собрать все силы и решительность для единственного рывка, стремясь разом достигнуть цели. Иногда такие люди слывут удальцами, побратимами смерти. Хотя их отвага – всего лишь мгновенный порыв, после которого они выдыхаются, и если остаются живыми, то с дрожью вспоминают собственный подвиг.

Таков был и Гиерон. С трепетом в сердце он поглядел на спокойно-грозные укрепления города, реющие в небе своими зубцами и башнями. Подумав, тряхнул головой и направился прямо к десятнику Филону. Нашел его у костра. Суровый воин, раздетый до пояса, вытряхивал над огнем поношенный хитон. Слышалось потрескивание, знакомое каждому бывалому ратнику.

– Как вы надоели мне, проклятые! – ворчал Филон. – Все тело изъели!.. Чего тебе, Гиерон?

Гиерон заявил, что слышал царский призыв и хочет испытать судьбу, пойти штурмовать город.

– Против царского повеления возражать не могу, – ответил Филон, надевая на плечи хитон и пристально взглянув на воина. – Но вижу, что ты решил укоротить свою жизнь. А жаль! Я думал, что возьму тебя в подручные, ибо ты смышлен и мы сообща сколотим за войну кое-какие деньжонки и поделимся. Но раз боги вразумили тебя, иди, пытай счастье!.. Коня и седло сдай мне!

– Если останусь целым, – сказал Гиерон, – я вернусь к тебе, дядя Филон!.. А вот это возьми, мне не надо.

Вложив в жесткую ладонь старшого серебряную монету, он бодро направился на сборный пункт уже пешком, испытывая облегчение, что отделался от норовистого жеребца и тяжелых доспехов.

На месте сбора ему дали короткое копье, меч и щит, удобные для рукопашного пешего боя. Вместо тяжелых, неуклюжих сапог он обернул ноги сырой воловьей кожей, чтобы легче было карабкаться на стены города, прыгать и сражаться грудь с грудью.