Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности - Бо Со

Ошибка, которую мы часто совершаем, реагируя на лжеца, в том, что мы полагаем, будто открыто заклеймить его («Ты лжец!» или «Это ложь!») достаточно для победы. На самом деле именно так лжецы продвигаются вперед. Они делают нас эмоциональными и провоцируют на личные нападки.

Вместо того чтобы уличать человека во лжи, нужно доказать ложность его слов. В дебатах мы используем для этого двухэтапный метод под названием «вставь и замени».

1. Встроить услышанную ложь в более широкую картину мира, а затем объяснить, к каким проблемам это приводит.

«Давайте представим, что иммигранты действительно отличаются жестокостью. А как вы объясните тот факт, что их реже осуждают за насильственные преступления, чем коренное население?»

2. Заменить ложь правдой, после чего объяснить, почему последняя скорее соответствует реальности:

«Правда в том, что иммигранты не более жестоки, чем другие люди. Они живут в проблемных районах под усиленным контролем полиции, и их все равно реже сажают в тюрьму за серьезные преступления».

Это, конечно, еще не доказывает, что оппонент лжет, но показывает, что настаивать дальше на подобном утверждении неразумно и нечестно. И что подобное упрямое пренебрежение истиной в хорошо организованном обществе должно осуждаться; к этой мысли мы с вами еще вернемся.

Лжецы несут в себе еще две угрозы.

Во-первых, они часто прибегают к нечестности, скрывающейся под небуквальностью. Когда лжеца упрекают во вранье, скажем, за утверждение «Все СМИ коррумпированы», он может ответить: «Я не имел это в виду буквально». Лучшая реакция в данном случае такая же, какая предлагается для борьбы с крикуном: спрашивать лжеца, что именно он имеет в виду, пока он не будет накрепко зафиксирован в своей позиции.

Во-вторых, мы должны опасаться того, что лжец использует прием «распространение» и «потопит» нас. Лжецы часто пользуются тем, что проверка фактов требует времени, а заваливание соперника ложью отвлекает его от его собственных аргументов. Как сказал однажды британский писатель Джордж Монбио, комментируя свой отказ спорить со скептиком в области климатических изменений: «Для вводящего в заблуждение научного утверждения достаточно половины секунды, а на его опровержение уйдет полчаса»[107].

Лучшее, что можно сделать в такой ситуации, – сосредоточиться на нескольких особо репрезентативных фактах лжи, иллюстрирующих, как лжец искажает реальность. А доказав ложность этих утверждений, мы, вполне вероятно, сможем выявить и представить закономерность его лжи.

Плут

Разворот → Держаться курса

Ad hominem

Tu quoque

Искажатель

«Чучело» → Исправить заблуждение

Дополнительное бремя доказывания

Крикун

«Перемещение ворот» → Зафиксировать в позиции

«Собачий свисток»

Лжец

Ложь → Вставь и замени

Нечестность под предлогом небуквальности → Опровергнуть репрезентативную ложь

«Распределение» лжеца

В конце таких тренировок мы чувствовали, что гораздо лучше подготовлены к напряженным дебатам, которые ждали нас впереди. Более того, у нас не было обиды на наших мучителей, ведь в глубине души мы знали, что они фальшивые задиры; что на самом деле они порядочные люди, только играющие такую роль. И они заходят так далеко только в виде деятельности, в которой уход от темы, искажение фактов, нападки и ложь изначально порицаются. Как большинству людей в мире, поступать так в жизни им не дает чувство стыда.

9 октября 2016 года, в воскресный день вторых президентских дебатов, температура почти не отклонялась от идеальных пятнадцати градусов тепла. Сильный ветер дул весь день, но к вечеру стих, наполнив эти часы какой-то жутковатой тишиной ожидания. Однако в столовой Форсхаймер-хауса, двухэтажного помещения с длинными столами и прекрасной акустикой, слышался устойчивый гул волнения. Одни группы пробовали себя в предварительном анализе в стиле спортивного телеканала ESPN; другие обменивались заверениями в неизбежной победе их кандидата. На ужин давали волокнистое блюдо в виде жаркого из говядины с коричневым рисом, поедание которого явно было чревато высоким риском несварения желудка.

Мы на этот раз гостей не звали. После долгого дня среди стеллажей Библиотеки Уайденера я упаковал контейнер квазиазиатской еды в столовой и отнес ее к себе в комнату. Ионы и Джона, которые оба недавно завели новые романтические отношения, нигде не было. Я откупорил бутылочку пива и удобно устроился на кушетке. И включил на компьютере канал прямой трансляции и ленту соцсетей.

Еще не было девяти, когда начался стрим из Вашингтонского университета в Сент-Луисе. Эстетика антуража была такой же, как и двумя неделями раньше, – белоголовый орлан, Конституция, звезды, – но к трибунам для кандидатов поставили стулья, а неопределившиеся избиратели сидели вокруг них разорванным кругом. На этот раз кандидаты вовсе не пожимали друг другу рук; они лишь кивнули и улыбнулись один другому с расстояния. Мне это почему-то показалось нарушением кодекса; дебаты, как и дуэль, – это бой, опутанный множеством правил вежливости и респектабельности.

В первые десять минут, пока кандидаты обменивались эквивалентами вступительного слова, все шло вполне прилично. Хиллари Клинтон начала с воодушевляющего сообщения: «Если мы поставим перед собой цели и будем работать вместе ради их достижения, для нас, для Америки нет ничего невозможного»[108]; Трамп ответил на это жестом примирения: «Ну, я на самом деле согласен со всем, что она сказала».

А затем прозвучал вопрос о записанных на пленку скабрезных комментариях Трампа и о его поцелуях с женщинами без их согласия, и вопрос этот направил дебаты по совсем другому пути. И как только этот спуск начался, казалось, дна уже не будет.

Если вы посмотрите на Билла Клинтона, там гораздо хуже. У меня только слова, а у него действие. То, что он сделал с женщинами. В истории политики никогда такого не было, в истории страны не было ничего столь оскорбительного для женщин… Клинтон нападал на женщин. Четыре из них [присутствуют] здесь сегодня вечером.

Госпожа Клинтон пыталась вести себя достойно, но, казалось, сам формат обсуждения блокировал ее. Два человека находились на сцене совсем близко друг от друга, и обмен репликами происходил настолько быстро, что некогда было и дух перевести.

Клинтон: Это очень хорошо, что человек с темпераментом Дональда Трампа не отвечает за закон в нашей стране.

Трамп: Потому что вы будете сидеть в тюрьме.

Клинтон: Пожалуйста, позвольте мне ответить. Я молчала, пока вы говорили.

Трамп: Да, это правда. Я молчал.

Клинтон: Потому что вам нечего сказать.

Не менее часа после завершения дебатов я не мог оторваться от экрана. Самые уродливые моменты вереницей повторялись на кабельных каналах и множились в социальных сетях в виде гифок и мемов. «Ты в порядке?» – спросил пришедший со свидания Джон, снимая туфли и вешая пальто. Его вопрос поставил меня в тупик.

Если тем вечером и было какое-то яркое пятно – знак того, что ситуация еще может развернуться в позитивную сторону, – то это был факт, что почти во всех постдебатных опросах люди осуждали Трампа за его поведение. Процент респондентов, считавших, что он выиграл, уступал проценту тех, кто придерживался обратного мнения, на двузначные числа[109]. Я пробежался по цифрам, пока чистил зубы. Результаты были однозначные, показательные и в целом впечатляющие. Так почему же они не слишком меня впечатляли?

Еще в начальной школе я заметил, что дети используют в общении с задирами и хулиганами разные подходы. Одни держались от них подальше, другие жаловались учителю. Самые