Хризалида - Варвара Малахиева-Мирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Будем как дети. Сядем под ветви…»
Будем как дети. Сядем под ветвиДерева жизни. В ручьях из слезЛицо умоем, как будто этиСтруи из капель цветочных рос.
Сердцем с трепещущей в нем стрелоюСтанем, как бьющейся птицей, играть.Потом укачаем его и землеюТихо начнем засыпать.
И уснем, обнявшись в садах Эдема,Простив друг другу пролитую кровьИ поверив, как дети, что играли всеми,И Жизнью, и Смертью правит Любовь.
4 января 1922, Сергиев Посад«Сломан стебель колоска…»
Сломан стебель колоска.Жизнь уходит, смерть близка.Зерен нет земле отдать,Не в чем будет воскресать.
Догорай, июльский день,Поспеши, ночная тень,Всё очисти, всё покрой,Со святыми упокой.
6 aвгуста 1922, Сергиев Посад«Угасают дольние пристрастья…»
Угасают дольние пристрастья,С каждым шагом тише дольний шум.Уж давно не нужен призрак-счастье,Не пьянит отрава дерзких дум.
Только плоть недужная порою,Как дитя, запросит своего —Кофе, грелку, чистоты, покоя.Жизнь в ответ не даст ей ничего.
И она, в практическом урокеШаткость прав своих в земных краяхПостигая, дремлет одинокоИ Эдем в предсмертных видит снах.
4 aвгуста 1923, Сергиев Посад«Острым лезвием утраты…»
Острым лезвием утратыПораженный дух, молчи.Крепче скуй свой шлем и латы,Закали свои мечи.
Если рана не смертельна,Под броней утихнет боль.Если ж близок миг предельный,Стихнуть сердце приневоль
И в стремлении единомДаму сердца увидатьСмерти верным паладином,С Ней блаженной встречи ждать.
12 июня 1925, Сергиев Посад«Всё чаще старость навевает…»
Всё чаще старость навеваетНа душу странный мертвый сон —Как гусеница, заключаетВ сужденный срок себя в кокон.
Не слышен крыльев рост чудесный,А к прежней жизни нет пути.И только душно, только тесно,И некуда от сна уйти.
21 aвгуста 1927«Ты меня не спросишь, кто такая…»
Ты меня не спросишь, кто такаяИ куда иду.Крыльями чело мое лаская,Скажешь тихо: жду.Распахнутся перед нами двери,Мы с тобой войдем,Милый брат (да будет мне по вере),В наш родимый дом.
[1928]«Шепчутся листы…»
Шепчутся листыНа ветках золотых:Первый я иль тыС ветки улетишь?
Шепчет ветер имВ призрачном лесу:Всем конец один,Всех я унесу.
10 октября 1928«Чудная странница…»
Чудная странницаСтарой дорогоюШла мимо нас.Платьишко рваное,Лапти убогие,Звезды горятВместо глаз.Кто с ней ни встретится,Станет как вкопанный,После, как сноп, упадет…Охает, мечетсяС криками, с топотомУлицей нашейНарод.Что ж ты, родимая,Что ж ты, желаннаяСтранница, мимо прошла?Старицей чтимою,Гостьюшкой званою,Ты бы к нам в избу вошла.
14 октября 1928ИЗ КНИГИ «СЕБЕ САМОМУ»
«Всклокоченный, избитый, неумытый…»
Всклокоченный, избитый, неумытыйДрачун и пьяница, душа мояСтоит босой под стужей бытияВ мороз крещенский с головой открытой.
Всё теплое заложено в трактире,Всё пропито отцовское добро.Разбита грудь и сломано ребро,И холодно, и трезво стало в мире.
И хочется, чтоб стало холодней,Чтоб до небес взметнулась в поле вьюгаИ вынесла меня из рокового кругаПостылых, жгучих, трезвых дней.
6–19 января 1923, Сергиев Посад«Ущербной доли не смягчая…»
Слишком коротка будет постель,чтобы протянуть ноги.Слишком узко одеяло,чтобы завернуться в нем.
Исайя, 28:20
Ущербной доли не смягчая,Постель короткую моюЯ принимаю. Уважаю,Но не люблю.
И слишком узким одеяломНапрасно кутаясь в мороз,Чужого я не пожелалаВ юдоли слез.
Но всё же радуюсь порою,Что не навек претерпеватьИ одеяло мне такое,И тесную мою кровать.
12 февраля 1924, Сергиев Посад«Сколько плевел и пустых колосьев…»
Сколько плевел и пустых колосьевВ перезревшей ниве у меня.Поле, зноем истомившись, проситИ серпа, и облачного дня.
Жнец ленивый спит во тьме дремотной,Сны его от жатвы далеки.А проснувшись, будет беззаботноСобирать на ниве васильки.
9 июля 1924, Сергиев Посад«Жнец пошел с серпом на поле…»
Жнец пошел с серпом на полеИ, придя на поле, вспомнил,Что весной он не пахал,Что весну он прогулял.
Только жнец не унывает,Он букеты собирает,Куколь, пижму и синец…Бедный жнец, безумный жнец.
29 августа 1926, Сергиев Посад«Худо исполнен урок мой дневной…»
Худо исполнен урок мой дневной.Всюду нули, единицы.Сердце томится над ними тоской,Сердце ответа страшится.
Скоро звонок. И закроется класс.И не решить мне задачи.Той, для какой я на свет родилась.Той, над какой втихомолку я плачу.
10 июня 1927, КиевМоя комната
Закоулок паутинный.Многощелистый чуланВ наказанье за гордынюМне жильем отныне дан.
В дни былые кухней был он:Черной пастью смотрит печь —Всё собой заполонила,Негде стать и негде лечь.
Сиротливо прислоненныйСтол трехногий у окна,От работы отлученный.А в окно ему видна
Дверь открытая сарая,Куры, тряпки и навоз.И ворон зловещих стаяВ кружевных сетях берез.
27 июня 1927, Сергиев Посад«Как страшно жить в семи слоях…»
Как страшно жить в семи слоях.В одном — мести дорожный прахЧужой обглоданной метлой,Забывши род высокий свой.
В другом — капризных бесенятКормить, как грач своих грачат.А в третьем — их, как комаров,Давить, распухнув от грехов.
В четвертом — плакать и молчать,Без пробужденья в пятом спать,В шестом — разъяренным костромСжигать, пылая, день за днем.
В седьмом же — арфе СерафимаВнимать в печали негасимой.
1 января 1926, Сергиев Посад«В какой ореховой скорлупке…»
В какой ореховой скорлупкеНеоснащенной, зыбкой, хрупкой,По океану бурных водДвойник мой дерзостно плывет.
И, может быть, лишь потомуНе страшно плаванье ему,Что лилипутский этот путьСтихиям трудно захлестнуть,
Что гребень вынесет волныЕго всегда из глубины,Что лишь на миг ему данаИ высота, и глубина.
13 сентября 1927, Москва«Уснуть бы. Так уснуть глубоко…»
