Хризалида - Варвара Малахиева-Мирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«В какой ореховой скорлупке…»
В какой ореховой скорлупкеНеоснащенной, зыбкой, хрупкой,По океану бурных водДвойник мой дерзостно плывет.
И, может быть, лишь потомуНе страшно плаванье ему,Что лилипутский этот путьСтихиям трудно захлестнуть,
Что гребень вынесет волныЕго всегда из глубины,Что лишь на миг ему данаИ высота, и глубина.
13 сентября 1927, Москва«Уснуть бы. Так уснуть глубоко…»
Уснуть бы. Так уснуть глубоко,Как не умеет спать живой.И позабыть недуг жестокий,И обрести покой.
Покой ли? Может быть, тревогу,Какой не знают на земле,Несет нам поворот дорогиК загробной черной мгле.
В той черной мгле какие тени,Какие духи окружатМеня в могильном сновиденьи,Где мне приснится, верно, ад.
Приснится ль? Ну, а если явьюИ без возврата, навсегда,Тебя там встретит, раб лукавый,Гееннская сковорода?
29 сентября 1927, Москва«Я не рыцарь, я не пахарь…»
Я не рыцарь, я не пахарь,Нет меча и плуга нетУ меня. Я только знахарьИ кочующий поэт.
В тайники судеб прозреньяДар таинственный мне дан,И недугов исцеленье,И елей для сердца ран.
Но я плохо трав искала,Но разлит святой елей,И когда мне жить сначалаВновь придется меж людей —
Я даю обетованьеРазыскать им трав таких,Чтобы с радостью страданье,Как во мне, слилось и в них.
2 июля 1928«Могучий гуд аэроплана…»
Могучий гуд аэропланаИ к утрени печальный звон —Аккорд томительный и странныйСмутил предутренний мой сон.
В тысячелетнем ритуалеТам будут Бога прославлять,А здесь, в дерзаньи небывалом,В пустые небеса нырять.
Но ты не в церкви, у обедни.Тебя не ждет аэроплан.Куда же ты свой путь последний,В какой направишь океан?
31 июля 1928, Москва«От каждого есть яда…»
От каждого есть ядаПротивоядья дар.От вражеского взглядаЕсть камень безоар.
В беде опустишь руки —Есть одолень-трава,В печали и в разлукеПоможет кукельван.
Но если яд всечасноТвоя рождает кровь,Помочь тебе не властныНи травы, ни любовь.
3 августа 1928, Кучино«Привыкает без руки…»
Привыкает без рукиНищий воин жить.Привыкает в рудникиКаторжник ходить.
Привыкает и слепойСолнца не видать.Хочешь — плачь, а хочешь — пой —Надо привыкать.
29 августа 1928«Раны заживают…»
Раны заживают.Полно горевать.Пластырь помогает,Теплая кровать,
У кого есть грелка,Тем еще теплей.Грелка не безделка…Осторожней лей…
Пробка протекает,Что еще сказать?Раны заживают.Полно горевать.
5 сентября 1928, вагон«Поздно. Заперты ворота…»
Поздно. Заперты воротаИ калитка в сад.Под окошком ходит кто-то.Листья шелестят.
Кто он, мрачный соглядатай —Мертвый иль живой?Непрогляден сад, объятыйМглою дождевой.
Не моя ли это совестьБродит у окна?И моих распутий повестьСлушает она.
И стучится веткой голойВ мокрое стекло,Чтоб узнать, куда от болиДушу занесло.
17 сентября 1928«Полночь. Лампа догорает…»
Полночь. Лампа догорает.Огнекрылый мотылекИ трепещет и взлетает,Всё оттягивает срок.
И сквозь сон ему шепчу я:Полно, полно трепетать,Улетай во тьму ночную,Если начал умирать.
27 ноября 1928, Сергиев Посад«И дом, и сад мой не в порядке…»
И дом, и сад мой не в порядке.Садовник стар и плох.Весна — невскопанные грядки,Любимый куст засох,
Грозят обжорством гусеницыНа яблоне в листве,И скот без удержу толпитсяИ скачет по траве.
А дома стекла перебиты,По комнатам сырымГуляет ураган сердитый,Валит из печек дым.
Завдом садовника похуже.Обоих бы прогнатьПора за то, что плохо служат,А дом и сад продать.
И, в землю золото зарывши(Отыщет кто-нибудь),Перешагнув порог кладбища,Уйти куда-нибудь.
30 апреля 1929, Москва«Я дом построил на песке…»
Я дом построил на песке,И с неба хлынули потоки.И рухнул дом. И я в тоскеСтою в раздумьи одинокий.
Что этот день придет, я знал,Моя душа мне говорила:И лес, и камень, и металлНапрасно я сюда носила.
Но хоть недолго, здесь я жил,На золотых песках пустыни.И дом былого сердцу мил,И эти жалкие руины.
14 мая 1929«Косное, ленивое, тупое…»
Косное, ленивое, тупоеЖвачное животное во мнеИщет трав съедобных и покоя,Жизнь влача в туманном полусне.
И ему, взнуздать его не смея,Ни позорной спячке помешать,Служишь ты, плененная Психея,Подъяремный раб, моя душа.
13 апреля 1930, Дорога Хотьково — Тайнинки«Немного песен мне осталось…»
Немного песен мне осталось.Недолго мне на свет смотреть.И часто смертную усталостьНет сил в душе преодолеть.
Но если сон изнеможеньяВсё глуше стелет свой покров,В глубинах сна слышнее пеньеБлаженных ангельских миров.
Пусть не дано мне песни этиВ слова земные воплотить —Они — залог, они — обеты,Что буду петь. Что буду жить.
22 августа 1930, Москва«Кровь холодеет в старых жилах…»
Кровь холодеет в старых жилах,Душа не хочет остывать.Но что скрывать? Всё больше милыЕй кресло, печка и кровать.
Великодушного мечтаньяЕй на земле не воплотить,Лишь однодневного заданьяПод силу вытянуть ей нить.
Но там, за немощью, за болью,За тканью дряхлою душиК бессмертным далям зреет воляИ обновить себя спешит.
10 декабря 1930, Москва«Так тесен круг моих желаний…»
Так тесен круг моих желаний.Из них пространнее — одно:Не слышать детских приставанийИ шумов, бьющихся в окно.
Другое: участь приживалаТрудом суровым заменить.И третье: круг закончив малый,Порвать желаний этих нить.
25 октября 1931, Москва«Лепит в окна мокрый снег…»
