Умереть, чтобы жить - Марина Крамер

— Там же, где вскоре будет ее муж, — спокойно сказала Ника.

— А что — Луцкий куда-то уехал? — вступил в разговор Федор.

— А ты не знаешь? Даже я, не будучи в редакции, уже слышала о том, что Бальзанов его ищет и не может найти нигде, — метнув в Тихонова уничтожающий взгляд, прошипела Ника. — Не факт, что уже уехал, но что готовится — я могу руку дать на отсечение.

— Хорошо, пусть так. Но это же не доказывает, что Наталья жива.

— То есть вас обоих не смущает, что при таких вот данных труп якобы Луцкой был кремирован?

Тихонов и Филонов переглянулись. Филонов, как догадалась Ника, вообще не был в курсе этих событий, но как мог упустить эту деталь Саныч, с которым она поделилась своими подозрениями сразу же?

— А ведь в этом есть мысль, — проговорил Федор, — труп кремирован — никто не сможет доказать, что это была Наталья или не Наталья. Умно придумано. Умно — но цель какая? Для чего такая сложная процедура?

— Мне нужно каким-то образом получить доступ к документации «Нортона», — тихо сказала Ника, — и тогда, возможно, я смогу доказать, что Луцкий вывел какую-то часть средств компании за рубеж. Я просто не вижу других мотивов. Он прекрасно знает, что Бальзанов просто так его не отпустит, делиться не захочет, а ему зачем-то очень нужно уйти. И он таким вот образом вывел из игры жену — подстраховался. Помните про бриллианты? Я думаю, что она их каким-то образом переправила — или реализовала здесь, а уже деньги проще перевести в любой банк Европы или Америки. Тот же Эдик мог…

— Н-да… — протянул озадаченный Тихонов, — вот это ты развернулась, подруга… Но как это вот печатать, скажи?

— А вы не поняли еще? Я вот только сейчас догадалась — Бальзанов не собирался это на сайт пускать. Ему просто порекомендовали меня как хорошего «расследователя», вот и все. Журналисту работать легче, чем тому же частному детективу — доверия больше. И расчет прост: я собираю информацию, докапываюсь до сути, приношу ему это в виде статей — но он им хода не дает, а просто использует то, что я накопаю, в своих целях, — Ника, задохнувшись, сделала большой глоток чая.

— Вопрос только в том, что случится потом с тобой, — спокойно сказал Филонов. — А случится обязательно — не оставляют свидетелей с такими знаниями. Это явно не те люди…

Ника смотрела на них обоих и понимала, о чем они думают. О том, что она не только сама влипла — она их тоже втянула, дав почитать материалы. Никто не должен был их видеть — потому Бальзанов и потребовал сперва показать для утверждения. А установленная в ноутбук шпионская программа была призвана контролировать работу как раз вот для такого случая — если Ника вдруг передумает или покажет не все. В том, что в ее квартире орудовал кто-то из компьютерной службы «Нортона», Стахова теперь не сомневалась.

— В общем, так, — решительно сказал Федор, протягивая ей планшет, — ты вот эту штуку никому не показывай. Про «Нортон» забудь — даже не вздумай искать выходы на бухгалтерию и все прочее, я тебе это запрещаю. Если хочешь ослушаться — увольняйся. Но лучше — послушай моего совета, прекрати эти поиски и возвращайся в редакцию пока, а я постараюсь как можно скорее организовать открытие корпункта в Праге, чтобы ты могла уехать отсюда.

— А что я скажу Бальзанову?

— Ты повторишь ему слово в слово то, о чем говорила с частным детективом во время первой встречи, — и все. Скажешь, что больше ничего узнать не удалось — домработница пропала, парня этого не достать. Все. Поверь мне, так всем будет лучше.

— А если он откажется в это верить? — упорствовала Ника, которой было жаль потраченного времени и обидно останавливаться в двух шагах от раскрытия тайны.

Филонов чуть хлопнул ладонью по столу:

— Ника! Я же сказал — если ты хочешь продолжать это расследование, делай это вне редакции. У меня, кроме тебя, штат сотрудников, которым нужно платить зарплату. Если Бальзанов выйдет из себя, он запросто закроет сайт. Кроме того, если ты до сих пор не поняла: ты влезла в дело, в которое влезать тебе не стоило, и тебя любыми способами из этой игры выведут — так понятнее?

— А чего ты ее уговариваешь, Федя? — дожевывая отбивную, сказал Тихонов. — Хочет без башки остаться — ну, попутного ветра, чего? Давай, Никуша, жги. Только, в самом деле, сайт не подставляй. И так уже какие-то трения начались, разговоры разные — мол, инвестор недоволен и все такое. А тут ты с такими разоблачениями. Давай помоги Бальзанову решиться и нас прихлопнуть. Только не рассчитывай, что твой Яблоков, стукач, тебе поможет в будущем — у тебя будет ровно такая же репутация, как у него.

Ника обомлела. Фамилия Яблокова всплыла так неожиданно и в таком неприятном контексте, что она растерялась. Еще тогда, во время задержания на петанке правозащитников за якобы нашедшиеся в их рюкзаках наркотики, она стала подозревать Игоря в чем-то неблаговидном. Очень уж он торопился уйти, очень боялся, что у кого-то возникнет подозрение, что это он предупредил полицию. Более того, он знал человека, подбросившего пакетик с веществом в рюкзак Терещенко. Выходит, Тихонов тоже его подозревает, и Филонов…

А Тихонов продолжал:

— Ведь это Яблоков тебя Феде сосватал?

— Да, но какое отношение…

— Погоди, сейчас я говорю! Он позвонил и попросил взять на работу хорошую журналистку. Честно скажу — я был против, потому что давно знаю, кто такой Игорь Яблоков. Но Федя решил, что мы посмотрим твои материалы. Мы их посмотрели, ты нам подошла. Я надеялся, что ты понятия не имеешь о второй деятельности твоего приятеля, но, смотрю, ошибся.

Этого Ника выдержать уже не могла. Она вскочила и заорала, совершенно не смущаясь того, что ее слышат и официантки, и, наверное, даже повара на кухне:

— Ты совсем сдурел?! Ты меня в чем обвиняешь?! В том, что я что-то сливаю?! А кому?! Кому — я никого здесь вообще не знаю!

— Тихо! — поморщившись, попросил Федор. — Сядь и успокойся, Саня погорячился. Никто ничего такого не имел в виду. Я сказал только, что ты не должна давать инвесторам повода закрыть сайт. А вот эта твоя статья…

— Да как же вы не поймете, что ее никто не собирался ставить?! Как мне вам объяснить?! — Ника мешком рухнула на диван и закрыла руками лицо. — Как вы не понимаете, что сайт ничем не рискует как раз потому, что Бальзанов не собирался выдавать это в эфир?! Он меня нанял для расследования — а не для написания статьи. И я даже понимаю теперь, кто именно ему меня посоветовал — Яблоков, сволочь. Он отлично знал, что я хочу вернуться в журналистику, а тут такой повод. Ведь я не согласилась бы в частном порядке, да и как это объяснить? А так — все просто, вот сайт, ты журналист, вот тема — расследуй. И вы здесь вообще ни при чем. Это я, как глупая рыба, заглотила наживку.

Филонов пересел к ней и обнял за плечи:

— Успокойся. Мы тебя и ценим, как журналиста. Поэтому и предлагаю: забудь об этом, возвращайся в редакцию и начинай писать о той же недвижимости. У тебя ведь свое агентство в Праге — ну, и напиши нам об опыте торговли недвижимостью там. А я пока постараюсь все-таки корпункт организовать. Думаю, так будет безопаснее. Но вот об этом, — он ткнул пальцем в сторону сиротливо лежавшего на краю стола планшета, — забудь совсем.

Ника всхлипнула и кивнула. Она не была согласна с Федором, но решила, что сейчас спорить совершенно не нужно. А дело можно довести до точки и по-тихому, а потом продать статью в любое другое издание — необязательно же в «Русской Галактике» ее публиковать.

— И это… на меня не обижайся, — подал голос Тихонов, уже расправившийся с едой, — ты свой парень, Стахова. Забудь все, что я наговорил, ладно?

— Попробую, — пробормотала она, вытирая глаза.

— Ну, вот и договорились, — подытожил Федор, доставая из кармана смятые купюры. — Пора домой.

Они рассчитались и вышли на улицу. Было уже совсем темно, в окнах домов зажглись огни, там, за стеклами, шла обычная вечерняя жизнь — кто-то ужинал, кто-то смотрел телевизор. На улицу выбрались собаководы — время выгула питомцев. Проводив Тихонова до машины, Ника с Федором пошли в сторону своих домов.

— Ты не обижайся на Саню, Ника, — заговорил Филонов, — он Яблокова давно знает. А Игорь — человек не особенно порядочный, может, ты его с другой стороны знаешь, конечно. А мы — с этой. И провокация та с ребятами — явно его рук дело.

— Тридцать седьмой год просто, — пробормотала Ника.

— Ну, пусть не тридцать седьмой, конечно, но близко. А ты будь осторожнее. Я понимаю — жалко потраченного времени, но поверь — безопаснее остановиться именно сейчас.

— Спасибо…

Они дошли до ее дома, и Федор подождал, пока Ника скроется в подъезде. Она помахала ему рукой и закрыла за собой тяжелую дверь.

Лифт поднимался на этаж бесконечно долго, казалось, что этот подъем никогда не закончится. Когда же дверь открылась и Ника сделала шаг на площадку, чьи-то руки выдернули ее из кабины и отшвырнули в сторону. Нападавший запрыгнул в лифт и нажал кнопку. Ника, больно ударившаяся затылком и плечом о стену, не успела рассмотреть его, заметила только синюю ветровку и натянутый на лоб капюшон. Лифт ушел вниз, а она, с трудом поднявшись, подобрала рюкзак и пошла к двери в блок. На светлой краске, покрывавшей дверь со стороны квартир, она увидела кровавый след — нечеткую пятерню, отпечатавшуюся на эмали. Сердце нехорошо забилось, Ника аккуратно прикрыла дверь и подошла к своей квартире. Подергав ручку, она убедилась, что ее дверь заперта, и нажала кнопку звонка. Однако Дмитрий не торопился открывать, и Ника решила, что он, возможно, в душе и не слышит. Она вставила ключ в замок и отперла дверь. Первое, что она увидела, когда вошла в квартиру, было неподвижно лежащее в коридорчике тело Дмитрия.