Лето 1969 - Элин Хильдебранд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как ни жалко прозвучит, алкоголь – единственное, что ей помогает.
Дома, в Бруклине, когда Дэвид уходил на работу, а Джесси – в школу, Кейт открывала бутылку «Шабли», которую приканчивала к обеду. Днем она пила водку с содовой – в отличие от джина водка не пахла, – а потом, после возвращения Дэвида, наливала себе и мужу по стакану скотча, который они потягивали, пока смотрели Уолтера Кронкайта. Затем к ужину открывали бутылку вина, а заканчивался день глотком хереса или черничного бренди.
По мнению Кейт, все было не так страшно. Всего-то девять или десять бокалов за день, меньше чем по одному в час, хотя иногда вечером она выпивала несколько мартини за ужином, как в ту субботу в «Шкипере». Ужин они начали с шампанского, чтобы отпраздновать первый выходной Дэвида на острове, хотя, по-честному, это был фарс. Муж ненавидел Нантакет. Хотя Дэвид бы возразил, что любит сам остров, но ненавидит жить под одной крышей с Экзальтой, в ее доме. Особняк, даже вместе с «Пустячком», стал тесным для разросшейся семьи, а жить по правилам Экзальты оказалось тем еще испытанием. Дэвиду также не нравилось, что их общественная жизнь вращалась вокруг клуба «Поле и весло», где он не чувствовал себя частью сложившегося общества или даже просто желанным гостем.
Во время ужина в «Шкипере» Дэвид предложил:
– В фирме выдался удачный год, мне выплатят хороший бонус. Давай купим свой дом.
Он стал рассказывать, какое видел объявление о продаже дома в Мадакете, летнего коттеджа с отличным видом на Атлантику.
– Шесть спален. Четыре ванные и душевая. А еще двор, где может поместиться теннисный корт. Наш собственный теннисный корт.
Тут он потянулся к руке Кейт, но она подняла шампанское и осушила бокал. Кейт понимала желание Дэвида иметь собственный дом, и было заманчиво представить, как она сообщает Экзальте о переезде. Но… Мадакет? Тот находился в шести милях к западу. Дикая местность. Как Кейт сможет привыкнуть к тому, что она не в городе? Без возможности ходить в лавку «У Чарли», в клуб или в «Шкипер»? А что касается строительства собственного теннисного корта, то Дэвид, конечно, пошутил. Это было бы неуклюжей попыткой похвастаться знаменательным годом фирмы мужа, хуже разве что вырыть во дворе бассейн.
Печальная правда заключалась в том, что Кейт оставалась в плену у собственной матери, у «Все средства хороши» и у образа жизни, который вела последние сорок восемь лет на Нантакете. Она не хотела переезжать. Не желала меняться.
– Мама не будет жить вечно, – сказала Кейт.
Добрый Дэвид был слишком хорошо воспитан и не стал возражать даже после того, как понял, что его надежды на новую жизнь отвергнуты. Он улыбнулся:
– На что спорим?
Вечер стал портиться по дороге домой. Кейт все еще не призналась, что Билл Кримминс с внуком живут в «Пустячке», муж ничего не знал о ее договоренностях. Она решилась.
– Забыла тебе сказать, мама отдала «Пустячок» Кримминсу на лето.
– Вообще-то Экзальта сказала, что предложение исходило от тебя. К тому же с ним живет внук.
– Конечно, от меня. Чокнулся? – Кейт была так пьяна, что словно плыла сквозь толщу воды.
– Как мило с твоей стороны, Кейт. Ведь Билл Кримминс всегда о тебе заботился, правда?
Кейт наклонила голову, наблюдая, как движутся носки ее розовых балеток: левая – правая. В тяжелом опьянении ей представлялось, что это чьи-то чужие ноги. Билл Кримминс всегда о ней заботился? Их отношения куда сложнее такого общего заключения, но Дэвид, разумеется, ничего не знал о связи Кейт с семьей Кримминс. Она не могла рассказать ему об этом, как и о своем соглашении с Биллом. Дэвид решил, что жена помогла из доброты, хотя на самом деле она обменяла «Пустячок» на безопасность Тигра.
Кейт разрыдалась. Дэвид не привез весточки от Тигра. Письма были ее кислородом, а без кислорода Кейт не могла жить.
Весь понедельник ей удалось продержаться без выпивки, пришлось отказаться от обеда с Экзальтой в клубе и отменить поход с Джесси на пляж, потому что ни того ни другого Кейт не выдержит без вина. Вместо этого она заходит в магазин «У Чарли» за правильными продуктами и посещает фермерскую лавку на Хаммок-Понд-роуд. Для кукурузы и помидоров еще слишком рано, поэтому Кейт приходится довольствоваться редиской, маш-салатом и дыней-канталупой. Напоследок она заглядывает в «Пекарню Эйми» за португальским хлебом, приезжает как раз в тот момент, когда из печи достают свежие буханки. Она хочет приготовить прекрасный холодный ужин: хлеб с соленым маслом, салат-латук с нарезанной редиской, холодный цыпленок су-вид с домашним русским соусом, а также пара сыров, привезенных из «Сейвенорса». Похоже, еды получится слишком много для нее, Экзальты и Джесси, поэтому Кейт задумывается, не пригласить ли к ужину Билла Кримминса. Не покажется ли она назойливой? Кейт хочет знать, получил ли он ответ от своего шурина, личного друга и доверенного лица генерала Крейтона В. Абрамса. Однако, пожалуй, Билл и сам придет, как только получит новости, и в конце концов Кейт решает, что присутствие мистера Кримминса за столом только выбьет ее из колеи.
Она смотрит Уолтера Кронкайта, потом ужинает на кухне с Джесси и Экзальтой. Мать хвалит соус и съедает четыре куска хлеба. Она осушает два бокала «Хендрикса» с тоником, льдом и лаймом – сама готовит коктейль, это ее единственный кухонный трюк, – а Кейт, чтобы занять руки, принимается за уборку. В семь тридцать с посудой покончено, остатки еды завернуты и убраны и все еще светит солнце. Сейчас третий день после солнцестояния, светлые часы длинные, слишком длинные. Кейт измучилась без алкоголя.
Она идет в постель.
Удастся ли ей выдержать вторник? Она слышит ранний подъем Джесси и Экзальты – те спешат на урок тенниса – и хочет пойти с ними, но мать закажет коктейль, и Кейт не устоит. Она снова ложится в кровать и кладет на лицо подушку, закрываясь от солнца.
Кейт снова просыпается, в доме тихо. Она выбирается из постели и подходит к окну ровно в тот момент, когда Пик уезжает на велосипеде вниз по Фэйр-стрит, против движения. Босой, в желтых плавках, на шее полотенце. Кейт предполагает, что он отправился на пляж, и тоскует по летним дням своего детства. Ее еще не представили мальчику должным образом, Билл Кримминс, вероятно, избегает этого по вполне понятным причинам. Но рано или поздно знакомство должно произойти.
Кейт следит за Пиком, пока тот не исчезает из поля зрения, и потом спускается в кухню, чтобы приготовить экстракрепкую «отвертку». На середине второго коктейля она слышит, как кто-то заходит в заднюю дверь. Кейт сидит в кабинете, наблюдает, как летний бриз
