Как убедить тех, кого хочется прибить. Правила продуктивного спора без агрессии и перехода на личности - Бо Со
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В наши дни университетские дебаты стали поистине глобальными, что особенно очевидно на чемпионате мира по дебатам среди университетов (WUDC – World Universities Debating Championship). С момента своего основания в 1980 году WUDC превратился в ежегодный турнир, в котором принимало участие около пятисот команд из шестидесяти с лишним стран и который мог похвалиться (а иногда посожалеть) впечатляющей базой знаменитых выпускников университетов, включая, например, ирландскую писательницу Салли Руни, американского сенатора Теда Круза и бывшего главу McKinsey Кевина Снидера. Лучшие речи турнира, за которым онлайн наблюдают сотни тысяч зрителей, нередко задавали тренды, со временем проникавшие в лиги по дебатам среди школьников в Малайзии, ЮАР и Литве.
Итак, весь конец октября и ноябрь, пока Бостон погружался в суровую зиму, мое время занимала подготовка к чемпионату мира. Я мало с кем виделся регулярно, кроме соседей по комнате, Ионы и Джона. Даже редкие и зачаточные романтические увлечения вмиг улетучивались при виде Фанеле, входящего в мою комнату со стопкой журналов The Economist в руках. А еще я уволился из студенческой газеты The Crimson, которая была вторым моим внеклассным увлечением в Гарварде, отложив мечту о работе журналистом до лучших времен. Словом, жизнь моя сильно сузилась.
На протяжении всего того долгого пути к чемпионату мира Фанеле проявил себя как отличный партнер. Курсовые работы по философии и экономике еще сильнее обострили его ум и резко расширили его диапазон в беседах. В среде колледжа-интерната, где высоко ценились острые шутки и легкомыслие, Фанеле по-прежнему настаивал на библейских принципах приличия и ответственности. Так он и бродил по кампусу, умнющий чудик, равнодушный к нашим оценкам.
Проведя сочельник вместе, в Дубае у родных Фанеле, мы отправились в еще одно из очень немногих мест на карте мира, еще более, чем ОАЭ, равнодушных к сезону рождественских праздников, – в Куала-Лумпур, столицу Малайзии. В день нашего прилета, 25 декабря, солнце взошло рано-рано и ни разу не зашло за тучу. Мы покрылись слоем пота, который нещадно блестел на всех фотографиях. По дороге в отель в пыльном такси я стащил с себя худи, сразу отказавшись от любой мысли о победе в конкурсе на стильность.
В отеле Pullman, утилитарного вида здании в километре от башен-близнецов Петронас, повсюду в глаза лезли символы безрассудства и манерности почти взрослой жизни. Одетые в черное марксисты хмурились сквозь сигаретный дым у вращающейся двери; по вестибюлю явно в поисках проблем шатались самозваные фальстафы, пузатые и босые. Будущие консультанты в функциональных жилетах пока наблюдали за всем этим из безопасности бельэтажа с самодовольной отстраненностью. Духа товарищества и высокой цели, витавшего вокруг чемпионата мира по дебатам среди школьников, тут не было и в помине. Здесь безраздельно царила логика конкуренции.
На следующее утро, за несколько часов до первого раунда, нас с Фанеле пробудил от беспокойного сна звук будильника. Чистя зубы и гладя рубашки, я вспомнил, как старшеклассником не спал ночами, чтобы посмотреть прямую трансляцию дебатов WUDC. Я записывал эти речи и проигрывал их по столько раз, что позже мог цитировать на память целыми раундами – отличный, кстати, фокус с биохимическим эффектом для вечеринок. Но тогда я еще не знал, как страдали от смены часовых поясов блестящие фигурки на другой стороне камеры и как им было страшно.
В вымороженном кондиционером автобусе, везшем нас до местного университета, мы с Фанеле изо всех сил старались укротить свои ожидания. «Те, кто участвует в этом чемпионате впервые, редко заходят далеко, не говоря уже о двадцати– и двадцатиоднолетних второкурсниках», – сказал я в ответ на слова друга: «Что ж, сделаем, что должны, и настроимся на лучший результат в следующем году». Однако, ступив на твердую землю, я осознал, что толчки, которые до этого чувствовал, исходили вовсе не от автобусного двигателя. Это было мое сердцебиение, сильное и настойчивое.
К нашему великому удивлению, мы с Фанеле побеждали раунд за раундом. Мы беспрепятственно прошли девять предварительных раундов, убедив судей в необходимости отключить доступ к интернету в Сирии, стимулировать урбанизацию в развивающихся странах и во многом другом. Затем мы прошли в одну восьмую финала, в четверть– и в полуфинал, победив в раундах на темы этики расового перехода, упадка светского панарабского национализма и создания особых экономических зон для женщин. Все эти семь дней мы с Фанеле почти не говорили и даже не думали о своем прогрессе, опасаясь, что любой элемент осознания успеха разрушит эти чары.
Но мы не могли не заметить усугублявшихся проблем с нашим здоровьем. По какой-то причине – может, из-за стресса, может, из-за неправильного питания, неправильной вентиляции или отсутствия физических упражнений – на турнире по дебатам обязательно чем-нибудь заболеваешь. Вопрос только в том, когда это с тобой случится. И для Фанеле, и для меня каждое пробуждение в семь утра в номере Pullman Hotel было труднее и болезненнее предыдущего. Боль и першение в горле не проходили все дольше, к концу турнира они держались до самого вечера. В субботу, 3 января, выползая из постели в расписанный по минутам важный день финала, я заметил на своих простынях пятна пота. В нескольких метрах от меня на своей кровати стонал Фанеле. Он перекатывался с боку на бок, что явно не давало особого эффекта.
К пяти вечера мы в костюмах и галстуках явились в закулисные помещения банкетного зала гостиницы. Обстановка в этом тесном пространстве сильно напоминала чистилище. В продуваемом сквозняками коридоре, соединявшем четыре одинаковые серые комнаты, я, выпрямив спину, с опаской осмотрел другие команды.
Формат, используемый на чемпионате мира по дебатам для университетов, – «британские парламентские дебаты» – поначалу не отличался от американского аналога: команда из двух участников с аргументами за состязается с парой выступающих против; их еще называют «правительство» и «оппозиция» соответственно. Затем добавили по еще одной команде из двух человек с каждой стороны, в результате чего их стало четыре: «открывающее правительство», «открывающая оппозиция», «закрывающее правительство», «закрывающая оппозиция». Идея в том, что каждая команда соревнуется с остальными тремя: победитель должен не только обыграть другую сторону, но и предоставить лучшие аргументы в пользу своей позиции, чем вторая команда, отстаивающая ту же точку зрения. На подготовку отводилось пятнадцать минут, а на выступление – по семь минут для каждого спикера.
В предстоящих дебатах нам выпала роль закрывающей оппозиции. В результате мы оказались на стороне отрицающих и должны были выступать за двумя ребятами постарше; это были британские студенты, которые ради участия в этом чемпионате поступили в BPP, коммерческий университет в Лондоне. Нашими оппонентами была команда из Оксфорда – блестящий стипендиат Родса, ученый-естественник из Австралии и очень умный и язвительный студент-выпускник, которые открывали дебаты, – и команда из Сиднейского университета, в прошлом мои однокашники по школьной лиге, которым предстояло выступать последними с позиции правительства.
Мы с Фанеле, как и остальные три команды, стояли каждый в своем углу коридора, стараясь не смотреть друг на друга. На протяжении почти десяти минут я слышал только скрежет ботинок по покрытому линолеумом полу. И вот наконец один из судей, чопорный мужчина с наполеоновским видом, явился зачитать нам тему. Он не стал тратить времени на любезности, а вместо этого озвучил тему дважды.
Гуманитарные организации должны (это должно быть официально дозволено) предоставлять финансирование, ресурсы и услуги незаконным вооруженным формированиям, если это является условием для доступа к уязвимому гражданскому населению.
Удалившись в комнату с зелеными стенами, ближайшую к выходу на сцену, мы с Фанеле впали в панику. Никто из нас не знал и не понимал контекста темы, а те немногочисленные идеи, которые приходили нам на ум, – о нравственном аспекте финансирования незаконных вооруженных формирований или о риске легитимации подобных группировок – были настолько банальными и очевидными, что открывающая оппозиция наверняка сожрет их живьем. После десяти минут споров и бессмысленного созерцания пустых блокнотов мы наконец определились с направлением аргументации: любое содействие благотворительных организаций вооруженным группировкам приведет к ослаблению общественной поддержки. Мы решили, что этот аргумент достаточно узок, чтобы другие команды упустили его из виду.
С моего места на сцене аудитория в тысячу человек сливалась в неразборчивый фон.
