1941. Время кровавых псов - Александр Золотько

— И что мне сказать людям? — угрюмо спросил лейтенант.

Сличенко вздохнул:

— Скажи, что я вас отпустил. Что вы немного пошумите, уничтожите технику и уйдете к нашим. Скажи, что от реки до линии фронта десять километров… лучше — двенадцать с половиной, некруглые числа вызывают больше доверия. Если кто-то начнет умничать — дай в зубы или пусти пулю в лоб, есть у тебя такое право. Самому слабо — отправь умника ко мне, я справлюсь и одной рукой… Если это ты скис — застрелись сам. Или попроси товарища. Вон, твой приятель Симагин тебе поможет. Правда, Симагин?

Лейтенант Симагин не ответил.

— Значит, так. — Сличенко демонстративно поднес свое запястье к фонарю и посмотрел на часы. — Через пятнадцать минут ты должен выступать. Обсуждение закончено, всем разойтись.

Сличенко выключил фонарь. Сразу стало темно, люди, сидевшие рядом вдруг исчезли, растворились в темноте.

— Я сказал — разойтись, — повторил Сличенко.

Люди встали и молча разошлись.

— Мордасов, останься, — тихо сказал капитан.

— Да. — Мордасов снова присел на корточки, скрипнули сапоги. — Слушаю, товарищ капитан.

— Леша… — голос Сличенко стал совсем другим — виноватым, что ли. — Ты прости за то, что я на тебя…

— Ничего, — сказал Мордасов.

— Пойми, мне некого туда послать. Ты — лучший. Только ты сможешь вывести машины в нужную точку в темноте и с первого залпа, без пристрелки, накрыть мост и станцию. У тебя снарядов на четыре залпа. Первый залп — с ходу, установки заряжены, двигаешься не быстрее тридцати километров в час, дорога плохая, больше не получится. Немцы тебя засекут сразу и сразу попытаются уничтожить или захватить. Лучше, если попытаются захватить, у тебя будет время перезарядиться. Если откроют огонь на поражение или вызовут авиацию — стреляй, пока сможешь. Накроется одна установка, две — все равно лупишь из того, что осталось. Мост и станция. С твоей позиции ты все увидишь своими глазами. Промажешь первым залпом — сможешь скорректировать огонь. Я на тебя надеюсь, Леша… Иначе мы не прорвемся к цели. Понимаешь? Нужно, чтобы ты шумнул. Нужно, чтобы немцы поверили, что батарея уничтожена. Тогда я завтра смогу прорваться вот сюда… — Сличенко включил фонарь и показал пальцем на карте, куда именно он должен прорваться. — Другого варианта нет, Леша… Понимаешь?

— Понимаю, — ответил лейтенант. — Я сам без разговора пойду, но что я скажу людям?

— То и скажи.

— О прорыве к своим?

— Конечно. Те, кто выживут, смогут уйти. Во всяком случае, есть не нулевой шанс, так что, Леша, держись. — Сличенко протянул руку, лейтенант ее пожал и встал. — Пришли ко мне командира танкистов.

Сличенко выключил фонарик.

Егоров подождал, пока лейтенант уйдет, только после этого задал вопрос.

— Вы ему соврали? — спросил Егоров. — Вы всем соврали?

— Только ему, — ответил Сличенко глухо. — Остальным просто ничего пока не сказал.

— Куда там вы должны прорваться? — спросил Егоров.

— Какая разница? — усталым голосом ответил Сличенко. — К узловой станции западнее этого железнодорожного моста…

— А на самом деле?

— Вы чем-то лучше других? — осведомился Сличенко, включил фонарь и направил луч в лицо военинженера.

Тот отвернулся.

— Вы все узнаете в свое время, — сказал Сличенко и выключил фонарь. — Вовремя все узнаете.

— Товарищ капитан! — прозвучало из темноты.

— Танкист? — обрадовался Сличенко. — Ну, слава богу, хоть один нормальный вояка. Присаживайся.

Темная фигура вынырнула из темноты и села справа от Егорова. Запахло бензином и дымом.

— Машины функционируют?

— Нормально, — сказал танкист.

— Взрывчатку погрузили в танки?

— По сто килограммов. Детонаторы поставил. Шнуры на полторы минуты, вполне успею уйти.

— Танков не жалко?

— Жалко. Что, можно их не взрывать, раз такое дело? — спросил танкист и засмеялся. — Я сейчас не о танках думаю, а о том, чтобы до моста доехать, на снаряд не нарваться. Броня у нас — слезы одни. Хватит какой-нибудь ерунды, чтобы взрывчатка рванула. Вот немцы удивятся!

— Значит, нужно что? — спросил капитан и сам ответил: — Танки должны идти не рядом друг с другом и от колонны держаться подальше. Когда установки развернутся, сразу двигайся вперед, к мосту. Только не слишком прытко, под залп не попади. Вот когда установки отстреляются… Думаю, больше трех залпов им сделать не дадут. Но охрану возле моста и зенитки там же Мордасов подавит. Вот тогда…

— Все будет нормально, — сказал танкист. — Рванем мы этот мост, не сомневайтесь.

— Верю, — веско, уверенно произнес Сличенко. — Мне повезло, что встретил тебя на шоссе. Иначе мы моста не завалим. У нас снаряды фугасные, настил спалим, живую силу и машины порвем в клочья, а вот железнодорожный мост в лучшем случае поцарапаем. А сто килограммов тротила…

— Двести килограммов, товарищ капитан, — сказал танкист. — Я оба танка туда доведу, как обещал.

Из темноты послышался звук автомобильных двигателей.

— Мне пора. — Танкист пожал руку капитану и ушел.

— Значит, этот уверен, что мы должны уничтожить мост, — тихо сказал Егоров. — Ему о маневре и ударе по станции вы не говорили…

— Он действительно должен уничтожить мост.

— И взрыв двухсот килограммов взрывчатки на мосту, на железнодорожном клепаном мосту, по-вашему, этот мост уничтожит? Вы на самом деле настолько плохо разбираетесь во взрывном деле?

— А почему бы нет? Танки станут на среднем пролете, подальше от берегов… — Взревели моторы танков. — Ладно, что тут спорить — ушли. Уже ушли. Хотите закурить? У меня есть «Казбек».

— Давайте. — Егоров на ощупь нашел предложенную папиросу, достал свои спички, дал сначала прикурить капитану, потом прикурил сам.

Сличенко посветил фонарем на часы. Оглянулся в темноту, окликнул дежурного. Приказал собрать всех командиров.

— Вы бы хоть подождали, когда колонна уйдет, — сказал Егоров.

— Некогда. У нас нет времени.

— Новая история для личного состава?

— А вы полагаете, что если кто-то из тех, что уцелеет возле моста, попадет к немцам, то будет молчать о нас? Не приведет сюда? Людям свойственно бороться за жизнь. Или выкупать ее. Это нужно учитывать.

Когда командиры снова собрались, капитан заговорил четко, по-деловому, будто только что не уговаривал лейтенанта Мордасова по-отечески. Голос теперь звучал холодно и строго.

— Немедленно поднять личный состав, подготовить машины к ночному маршу по лесу. Ящики со снарядами закрепить, канистры на заправщике закрепить. Если хоть что-то стукнет или выпадет — у меня рука не дрогнет. Уходим в полночь. За собой можно не прибирать. О готовности к маршу доложить в двадцать три пятьдесят. Вольно, разойдись.

— Такие дела, — сказал Сличенко, когда командиры ушли. — Ничего, осталось потерпеть совсем немного. Максимум — сутки.

— А потом? — спросил Егоров.

— А «потом» меня не интересует. «Потом» для меня не будет, смею вас заверить. И еще для очень многих, я надеюсь… Для многих. — Сличенко встал с брезента. — Вы поедете со мной на первой машине. Постарайтесь не потеряться.

— Сделаю все возможное, — пообещал Егоров, Сличенко, кажется, иронию в голосе не уловил.

Или не обратил на нее внимания.

Остатки батареи двинулись в путь в полночь, как и приказал Сличенко. Никто не задавал вопросов: Егоров вначале подумал, что люди просто верят командиру, потом, как озарение, пришла мысль, что те, кто сейчас движутся за Сличенко, думают, что это именно для их спасения капитан пожертвовал лейтенантом Мордасовым, тремя установками, двумя танками и пятью десятками бойцов.

Они благодарны командиру батареи за это, они думают, что он хочет их спасти, вывести из окружения, куда они попали случайно. Случайно.

Колонна еле двигалась по лесной дороге.

Старший каждой машины шел перед самым капотом и давал указания водителю. Егоров не смотрел на часы, и ему казалось, что лес тянется бесконечно, что колонна плетется целые сутки, а солнце… солнце просто не взошло. Кто-то отменил восход солнца.

Уже и дороги не было, установки и другие машины протискивались между деревьями, несколько раз пришлось останавливаться и отпиливать ветки, мешавшие движению крытых брезентом установок.

Потом наконец начало светать.

Небо стало светлеть, подали голос птицы. Сличенко, все время шедший самым первым в колонне, подошел к машине, в кабине которой ехал Егоров. Поманил того пальцем.

Военинженер вышел из машины.

— Место узнаете?

Егоров огляделся и вздрогнул — они остановились на той самой поляне. Оба грузовика стояли на месте.

— Сможете сесть за руль? — спросил Сличенко.

— Да. А во вторую?

— Есть у меня один надежный сержант, — ответил Сличенко. — Сейчас я сделаю небольшую остановку, нужно дождаться, пока бойцы замаскируют наши следы от проселка сюда… потом… Потом ваши грузовики пойдут сразу за установками. Если кто-то станет спрашивать — посылайте. Если попытаются залезть в кузов — стреляйте, хотя… Ладно, просто скажите мне или…