1941. Время кровавых псов - Александр Золотько

— Я не знаю, — сказал Севка и почувствовал, как сжимается что-то у него внутри.

Ведь со старика станется достать откуда-то из кармана костюма пистолет и пристрелить молодого тупого наглеца. Фотография уже есть, в газете она появится, это значит, что кто-то заинтересованный, тот же старший лейтенант Орлов, который, сука, никакой не старший лейтенант, век воли не видать… Что Данила, славный парень, несколько раз спасший Севку и столько же раз его подставивший, может узнать, что все прошло успешно, что Севка прибыл на место и…

Блин.

Выходит, что Севку специально двигали сюда, к комиссару. Во всяком случае, комиссар и дедушка так могли все воспринять и так должны реагировать. Им послали посылку в виде Всеволода Залесского, и теперь нужно отправить квитанцию о получении неизвестному отправителю.

А еще, со все возрастающим ужасом подумал Севка, получается, что комиссар и дедушка могли решить, что Севку совершенно сознательно вынули из его двадцать первого века и сунули голого и дурного в самый конец июля сорок первого года. И, что было самым страшным, Севка почему-то и сам начинал в это верить.

Вытащили и отправили. И Орлова отправили, снабдив картой, на которой помимо топографических сведений было обозначено время, когда что будет происходить, для ориентировки, значит.

То есть Орлов мог знать, до скольких именно немцы в поселке будут спать без задних ног и носа не высунут на улицу. Поэтому и вел группу по дороге без спешки и без опаски. У него ж на карте все было написано. И про то, что приехавшая машина была с диверсантами, он тоже знал. А все приметы, которые он излагал Севке и старшему сержанту, были да, настоящими, но исходили уже от точного знания обстоятельств.

— У вас изменился ритм дыхания, — тихо сказал Евграф Павлович. — Вам пришла в голову неприятная мысль. Или вы сделали некое открытие.

— Вы думаете, что меня сюда прислали специально? — спросил Севка, сообразил, что сказал это почти беззвучно, и повторил громче.

— Не знаю, — не задумываясь ответил старик. — Очень трудно в такое поверить, но, с другой стороны, никакой другой непротиворечивой версии мы придумать не смогли. Хотя думали серьезно и старательно.

— Вы хотите ловить на меня, как на живца?

— Может быть. И в свете этого нам, возможно, есть смысл оставить вас в живых.

— Зачем?

— Ну… например, для того, чтобы обозначить вами место, где мы хотим встретиться с теми, кто вас прислал. Выслушать их, наконец… Люди, кстати, с некоторым чувством юмора и литературным вкусом. Вы рассказывали, что вас… э… э… ударили и вы очнулись в прошлом?

— Да.

— А вам самому не пришло в голову, что это слишком уж похоже на начало романа американского писателя Марка Твена. «Янки из Коннектикута при дворе». Не читали?

— Читал. В детстве.

— Вот. И не обратили внимания на сходство?

— Он там был одет, — сказал Севка.

А ведь Севке это в голову не пришло, тут старик его уел. Хотя найти сходство между забавным романом и нелепой ситуацией на дороге участнику этой самой ситуации было довольно сложно.

— И какая восхитительная ирония, — продолжил Евграф Павлович. — Если у Твена в прошлое попадает толковый мастеровой, способный своими талантами и знаниями изменить мир, то в вашем случае, вы уж извините, все с точностью до наоборот. Бездарь, почти полный нуль, склонный впадать в истерику и панику.

Безжалостный старичок. Лупит, не стесняясь и не пытаясь даже жалеть недоумка.

— Продолжая общую мысль, мы должны сделать предположение, что вас выбрали из-за каких-то личностных качеств. Или их отсутствия.

— Вам бы Богдана, тот бы вам все, вплоть до расположения дивизий, рассказал…

— Вот, но прислали вас. Отчего?

— Да, может, само собой получилось, — не веря самому себе, сказал Севка. Просто так сказал, чтобы возразить хоть что-то.

— Не может, Всеволод Александрович, не может. Уж вы мне поверьте… — Старик поцокал задумчиво языком. — И дело даже не в вашей тупости или неинформированности. Дело тут…

— В Орлове?

— И в нем тоже. По вашему описанию это тот самый Данила Ефимович Орлов, которого Евгений Афанасьевич и ваш покорный слуга знали очень хорошо… Слишком хорошо.

— И… — не выдержал паузы Севка.

— Только тот был тысяча восемьсот девяносто восьмого года рождения.

— Привет из прошлого, — пробормотал Севка.

— Вот именно. И этот привет из прошлого заставил нас серьезно отнестись к вашей истории. Два человека, один из которых утверждает, что родится только через сорок восемь лет, и второй, который должен… — Старик вздохнул. — В общем, либо кто-то очень заботливо подготовил легенду, или кто-то действительно играет со временем. И что следует из этого?

— Я даже думать не собираюсь, — взорвался Севка. — Не собираюсь! Я…

— Успокойтесь, Всеволод. Не нужно этих брызг! Я, в принципе, поддерживаю вашу точку зрения. Я понимаю, что вы не можете нам ничего сказать, ничем помочь тоже не можете… Я еще третьего дня предложил вас просто убить…

В комнате залегла тишина.

Кажется, снова пробили часы. Или это грохотало в ушах Севки?

Дедушка предлагал его убить. Но не убил. Пока? Ведь мог придавить где-то пальчиком лежащего Севку. Хрусь — нет героя.

— Я полагал… и полагаю, что вы несете в себе опасность для всего, извините за высокий стиль, человечества. Для истории и Вселенной. Вы сами это понимаете?

Севка сцепил зубы и глухо застонал.

— Нет, не своими знаниями — нет у вас никаких знаний. Разве что намеки, которые нужно из вашей несвязной болтовни выловить, расшифровать и развернуть…

— Откуда вы…

— Я слушал записи ваших разговоров. В вашем времени что, нет звукозаписывающих устройств?

— У нас есть, я забыл, что и у вас…

— У нас тоже есть. Так вот, ваши рассказы как источник информации — ерунда. Но опасность исходит не от них, а от вас лично. От вашего существования. — Евграф Павлович встал с дивана и прошелся по комнате. — Вы — доказательство того, что мы выиграли эту войну. Пусть с кровью, с потерей двадцати пяти миллионов человек — безумная цифра, невероятная, но бог с ней, пусть именно столько придется заплатить за победу… Но мы точно победим. Точно. Девятого мая сорок пятого года будет подписана капитуляция, которую Гитлер…

— Не Гитлер, Гитлер покончит с собой раньше. В апреле, кажется…

— Да пусть Гимлер или Геринг, но ведь подпишут. И это значит, что все предопределено, что так или иначе, но это произойдет… хотя бы потому, что уже произошло для вас… Понимаете меня? И кто-то, зная об этой неизбежной победе, не так испугается при очередном прорыве немцев, будет не настолько безжалостным, чтобы расстрелять сотню паникеров для спасения десятков тысяч людей… И история пойдет по-другому. Совсем по-другому. Вы можете гарантировать, что это невозможно?

— Не могу. О такой возможности писали фантасты…

— Фантасты… Я не сразу принял марксизм, молодой человек. Знаете почему?

— Я и марксизма-то не знаю…

— Это неважно. Важно совсем другое… В нем самом заложена угроза для его существования. Заложена мина, и я не могу понять, отчего это только я ее заметил. Я говорил об этом с Лениным. С Троцким тоже об этом говорил. Я даже со Сталиным пытался обсудить эту мысль…

— Со Сталиным? — удивился Севка. — И он вас не того…

— Что «того»? Не приказал расстрелять? — Евграф Павлович, кажется, вернулся на диван, Севка его не видел, но услышал, как скрипнули пружины. — Ерунда какая… Мы спорили, я пытался если не убедить, то хотя бы породить сомнения, но… Понимаете, в чем дело… Коммунизм должен победить, это закономерно. Это естественное развитие общества, иначе и быть не может… Так?

— Может, — упрямо возразил Севка. — У нас социалистическими остались только Куба, Северная Корея и Китай.

— Не путайте меня. То, что случилось у вас, вполне может быть временным отступлением… Или доказательством моей правоты, между прочим. Зачем строить коммунизм, зачем отказываться от прав личности в пользу общества, зачем надрываться, если все все равно придет к коммунизму? Так или иначе, ведь это определено развитием общества, социальными законами и тому подобными категоричными вещами… — Старик замолчал.

Севку это выступление не потрясло. Может, потому, что по сравнению с возможной гибелью Севки все коммунизмы и капитализмы на свете казались мелкими и ничтожными.

— То есть вас нельзя никому показывать. И это значит, что лучше убить.

Севка шмыгнул носом.

— Но Евгений решил повременить. И выдвинул один очень забавный аргумент… — Старик еле слышно засмеялся. — Такой хитрый довод… Если мы, сказал он, поверим в то, что вы действительно попали к нам из будущего, и если вы действительно настолько опасны для всего хода истории, то вам нужно сохранить жизнь для того, чтобы научиться выявлять других посланцев в прошлое…