Спи со мной. Грёзы - Натали Стердам

Зейн задумчиво смотрит на горизонт.

– Я почувствовал его магию, и она ничем не отличалась от магии джиннов. Но то, что произошло сегодня… – Он продолжает не сразу. – Мы не убиваем своих братьев. Я не понимаю, кто он, но не сомневаюсь в том, что добра от встречи с ним ждать не приходится.

Киваю и втыкаю рожок с мороженым в песок – воспоминания о крутящейся ручке лебедки отбивают аппетит. Пытаюсь взглядом найти точку, в которую, не отрываясь, смотрит Зейн. Мы молчим, слушая плеск волн, и я вдруг думаю о том, что закат в этом сне был бы уместнее, чем обжигающее полуденное солнце. Кажется, эта мысль приходит не мне одной, потому что за считанные мгновения небо окрашивается в розовые оттенки, которые разбиваются об отражение, разливаясь акварелью по воде.

Впервые за много лет хочется курить. Достав сигарету, протягиваю открытую пачку Зейну. Он не отказывается и, щелкнув пальцами, как делал на крыше, зажигает огонек. Прикуриваю, с удовольствием ощущая, как дым заполняет легкие.

– Знаешь, я не понимаю, почему все это происходит со мной: враждующие друг с другом джинны, погони сквозь сны, тысячелетний псих, который не дает мне покоя… Я не герой. – Сбрасываю пепел на песок, и его тут же уносит порыв теплого ветра. – Я никогда не просила о жизни, по мотивам которой ребята из DC могли бы нарисовать комикс. Мне в сущности плевать на этот безумный мир – однажды он убьет себя сам. Все, что мне было нужно – послушать хорошую музыку, сделать десяток отличных кадров и немного расслабиться с каким-нибудь симпатичным парнем.

– Именно поэтому ты бы никогда не появилась на обложке Marvel. – Ухмыляется джинн и затягивается, держа сигарету двумя пальцами.

Поднимаю бровь с показным возмущением.

– Чем я тебе не Призрачный Гонщик?

– Скорее уж, Чудо-женщина14. – Зейн прикрывает глаза и откидывает голову назад, кольцами выдыхая дым в небо.

Солнце почти касается тонкой линии, за которой горизонт стирается. Оно плавится в воде, запуская дорожку ярких бликов. Лучи играют в рубиновых гранях кольца и оставляют алые отсветы на коже, когда джинн подносит сигарету ко рту.

– Твоя ошибка в том, что ты уверена: ситуацию всегда можно взять под контроль. Посмотри на себя, Ли. Ты стремишься все предусмотреть, обходишь острые углы, выстраиваешь знакомые маршруты. – Джинн курит, облокотившись на колени. – Но жизнь, эта стерва, редко заботится о том, что ты предпочитаешь и чего боишься. Она просто ставит тебя перед выбором, и в этот момент ты понимаешь, что любое твое решение неизбежно повлияет на будущее, изменит завтрашний день, в котором ты проснешься.

Делаю еще одну затяжку и зарываюсь пальцами в волосы. Я не готова признать это вслух, но он прав. Его слова бьют неожиданно глубоко, и я пытаюсь противопоставить им что-то, словно отрицание вывернет правду наизнанку, став новой истиной.

– А если я не хочу выбирать?

Зейн тушит сигарету в песке и поворачивается ко мне с едва заметной улыбкой.

– Тогда жизнь сделает это за тебя. Однако лично я рекомендую помнить о том, что легче простить себе неправильный выбор, чем бездействие.

Мы снова замолкаем, глядя на то, как солнце скрывается в волнах, а побережье погружается в сумерки. В небе появляются первые звезды – такие реальные, будто мы на самом деле сидим у кромки моря, а не снимся друг другу, лежа в разных постелях.

– И что теперь? – спрашиваю я, подразумевая Асафа и его кошмары, мою слетевшую с катушек жизнь и планы самого Зейна.

Он отвечает, не задумываясь.

– Я помогу тебе развить доставшиеся от отца способности, а в процессе приложу все усилия для того, чтобы ни один из нас не оказался на медицинской каталке. Во всех смыслах. – Зейн делает паузу. – Мы выясним, кто такой этот Асаф и что он от тебя хочет.

– Мы? – Настороженно смотрю на него.

– После того, что произошло сегодня, эта проблема перестала быть только твоей, – объясняет джинн и вздыхает. – Иди, Ли. Отдыхай. И постарайся в ближайшие дни быть осторожнее.

Устало улыбаюсь ему, не отводя взгляд от темных глаз чуть дольше, чем обычно. Затем отдаю почти полную пачку сигарет, последний раз смотрю на загорающиеся в ночи созвездия и просыпаюсь.

Ощущение такое, будто меня били всю ночь. Не меньше двадцати человек. Ногами. Пару секунд щурюсь, привыкая к утреннему свету, а потом тянусь за телефоном.

«Желаю тебе самых красивых снов. Твой Фаррух».

Ян прислал сообщение, когда я уже спала. Еще вчера я бы ответила что-то остроумное или милое, но сейчас сама не знаю, чего хочу. Так ничего и не придумав, кладу мобильный обратно на тумбочку, а в голове вдруг всплывают слова Зейна: «…и в этот момент ты понимаешь, что любое твое решение неизбежно повлияет на будущее, изменит завтрашний день, в котором ты проснешься».

Черт возьми, когда все стало так сложно?

Глава 10

Одни встречают проблемы лицом к лицу. Другие их игнорируют, надеясь, что все решится само. Третьи впадают в панику и совершают ошибки, последствия которых иногда расхлебывают годами. У меня свой путь: я бегу от проблем на скоростное шоссе или в аэропорт – и то, и другое одинаково хорошо отвлекает от необходимости разбираться с неприятностями. Именно поэтому я сразу соглашаюсь на предложение слетать в Рим, чтобы провести фотосессию для молодой, но очень перспективной итальянской актрисы. Прогулка по западному берегу Тибра, огромная порция карбонары и самое вкусное в мире мороженое – вот то, что мне сейчас нужно.

Редактор высылает бронь билета на самолет, и в тот же день Ян пишет, что для съемок нового клипа ему придется уехать в Лос-Анджелес минимум на две недели. Стыдно признаться, но эта новость не расстраивает, а вызывает облегчение: на какое-то время я получаю отсрочку от необходимости обозначить наши отношения – если не ему, то самой себе. Мы вместе? Мы друзья, которые целуются по ночам? Мы просто друзья?

Ян сопровождает сообщение грустными смайликами, а я отправляю ему смешное фото с Тыквой и желаю не сгореть под жарким солнцем Калифорнии. Наверняка он рассчитывал на что-то более личное после того, что произошло между нами на кухне, но я не могу заставить себя сказать «возвращайся скорее, я буду скучать». Ян нравится мне, очень нравится, он идеален настолько, что легко сделал бы счастливой любую. Кроме меня. Возможно, я бракованная, сломанная кукла, но когда я думаю о нем, то не чувствую в груди тепла, которое предшествует любви. Вместо него – ни к чему не обязывающая симпатия и та же корка льда, что всегда разрушала мои отношения еще до того, как они начнутся. Иногда мне кажется, что я в принципе не способна на привязанность к мужчине серьезнее той, что испытываю к кошке.

До поездки в Италию