Наказать и дать умереть - Матс Ульссон

Она соскочила с барного стула и процокала мимо на высоких каблуках, не заметив его. Двое мальчишек разглядывали рыбку в аквариуме. Он провожал женщину глазами, и больше всего на свете ему хотелось согнать с ее лица самодовольную улыбку.

Он расплатился наличными и побрел, перешагивая через лужи, к своей машине. Ему не пришлось долго ждать, скоро стеклянные двери разъехались, и пара, смеясь, побежала к автомобилю. Мужчина вытер со лба дождевые капли и сел за руль. Мотор рыкнул, заходили дворники, разбрызгивая воду, и «БМВ» подался назад. Когда водитель нажал на газ, из-под колес полетели фонтаны, окатив его машину.

Он тоже тронулся с места и поехал следом. Просто так, без определенного плана, который еще не успел сложиться в голове. Хотел лишь знать, где они остановятся.

Мужчина не представлял проблемы, его можно затолкать в багажник. Рано или поздно найдется кто-нибудь, кто заинтересуется стоящим на обочине автомобилем.

Они направились к мосту, в сторону Мальмё. Если на шведской территории окажется не слишком людно, их можно остановить там. Сказать, что задние фары разбиты, или что-нибудь еще сочинить.

Мужчина едет быстро, забыв об осторожности.

Разве она не несет за это своей доли ответственности как пассажир?

Он должен наказать ее. Он заставит ее раздеться донага, потом принести орудие экзекуции. Розги или трость – вопрос второй.

Он почувствовал важность стоящей перед ним задачи и полетел как на крыльях. Похоже, она из тех, на ком отметины появляются быстро и надолго. В таком случае розги предпочтительнее. Кроме того, она должна их срезать сама.

Он вытащит ее на природу и заставит поскулить. Она получит по полной программе. Сначала постоит часок в углу на коленях, на гальке. Потом он промоет ей рот мылом. И под конец – порка.

Розги или что другое.

Здесь открывается масса возможностей. Он давно не чувствовал такого вдохновения.

Они миновали последний поворот на датской территории, после чего он позволил себе немного отстать. Из-за дождя видимость была отвратительной, но рисковать смысла нет. Он нагонит их возле терминалов оплаты.

Не отрывая глаз, он следил за «БМВ», остановившимся возле автомата, куда суют банковскую карту. Сам он выбрал другой терминал, через два ряда. Перед ним в очереди была только одна машина, но водитель никак не мог справиться с банкоматом или не той стороной вставлял карту. Наконец загорелись задние фары, боковое стекло опустилось, и мужчина, высунувшись из окна, сделал ему знак отъезжать. Идиот.

Позади были еще две машины. Встать в другую очередь – значит упустить «БМВ». Они могли скрыться за первым поворотом, он ведь не знал их планов.

Он остановился на площадке и некоторое время слушал гудение двигателя на холостом ходу и тиканье дворников, прежде чем сообразил набрать номер, который до сих пор не удосужился забить в мобильник, потому что помнил наизусть.

Переговоры затянулись дольше обычного. Во-первых, было довольно поздно, а во-вторых – за такой короткий срок трудно найти подходящего человека.

Тем не менее он повернул обратно к Копенгагену. А когда, тремя часами позже, выруливал из «мочесточного тупика» – так в народе называли улицу Ларсбьёрнстреде, – снова направляясь к мосту Эресундсбрун, выглядел довольным.

Или почти.

Выходило накладно, но дело того стоило. В конце концов, он мог себе это позволить.

Из трех предоставленных ему вариантов он выбрал русскую. Она чем-то напомнила ему женщину из ресторана, которую он упустил. Разница состояла в том, что та была натуральной блондинкой. Самой настоящей, словно ее окунули головой в ведро с белой краской.

Можно вывезти русскую из России, но не Россию из русской.

Среди молодых русских попадаются очень миловидные. Остается только удивляться, куда подевались могучие русские бабы в пуховых платках. Такое впечатление, что все они поголовно занялись толканием ядра и метанием диска, в то время как их менее брутальные соотечественницы подались в теннисистки и фотомодели.

Миниатюрные польки тоже хороши по-своему, но русские очень выносливы, надо отдать им должное.

Пятнадцать тысяч крон. Больше чем по тысяче за удар. Сколько из них получит русская, а сколько оставит себе сербская гангстерша, которая стояла за всем этим?

Хотя ему на это плевать.

Возле красного дома, за воротами Тиволи, он открыл вторую пачку чипсов из свиной шкурки и запихнул в рот полную горсть.

Они оказались жесткими, чипсы по старинному рецепту.

Когда он приближался к середине моста Эресундсбрун, небо очистилось и тучи потянулись на юг. Луна стояла полная, завернутая в оболочку тумана.

Назавтра ожидался погожий, солнечный день.

Глава 18

Сольвикен, март

Когда на следующее утро я включил телевизор, то первым делом увидел карту Швеции на весь экран, с большим желтым солнцем поверх южных и западных территорий. Однако через окошко в потолке по-прежнему смотрело серое, пасмурное небо, а капли неумолимо барабанили по крыше и в оконные стекла.

Я взял ноутбук в зал для завтраков, намереваясь порыться в Сети, однако обнаружил в сумке несколько непрочитанных бумажных писем и занялся ими, попивая кофе.

В большинстве была та же чушь, что и в прочитанных накануне. Мое внимание привлек один конверт, на котором значилось: «Треллеборгс аллеханда»[33]. Мое имя и адрес были напечатаны на машинке, судя по всему классической «Хальде», причем отправитель так сильно стучал по клавишам, что на месте каждой «о» и «е» образовались дырки.

Название газеты он написал на листке, в самой первой строчке. Далее следовало:

Уважаемый коллега!

Ваши статьи о так называемом экзекуторе напомнили мне о событиях, которые я сам освещал много лет назад в газете «Треллеборгс аллехандa», в Андерслёве, где работал редактором. «Он шел на это только ради того, чтобы наказать их» – именно эта ваша фраза зацепила меня. Хотя мне потребовалось два дня – голова уже не та, – чтобы более-менее связно все изложить.

Начну с того, что вы слово в слово повторили выражение полицейского, который расследовал два или три – это мне еще предстоит уточнить – похожих случая много лет назад. Тогда преступник так же порол девушек, которых – это я помню точно – подбирал на танцплощадках или на трассе. Я занимался этим как журналист и беседовал с пострадавшими. Тогда «экзекутора» не нашли.

Я, видите ли, пенсионер, но внимательно слежу за тем, что происходит в мире. И свои старые работы храню. Может, и вам, дорогой коллега, захочется взглянуть на них. Кто знает, не стоит ли за всем этим одно и то же лицо.

С наилучшими пожеланиями,

бывший редактор

У меня создалось впечатление, что Арне писал в боксерских перчатках. Тем не менее он очень старался: ни ошибок, ни исправлений на его листке я не обнаружил. Он сообщал свой адрес в Андерслёве – местечке к северу от Треллеборга – и телефонный номер с кодом 0410, принадлежащий, надо полагать, этому городу. И все. Ни мобильного, ни факса, к которому, насколько мне известно, представители старшего поколения особенно непривычны.

Это письмо по-своему меня тронуло. Дедушка-пенсионер от скуки отслеживает новости, среди которых нет-нет да и попадется такая, что особенно его взволнует. Там еще был электронный адрес, дабы я мог поблагодарить его за внимание, но я скомкал это письмо вместе с другими и выбросил в мусорную корзину на выходе из зала для завтраков.

В газете никто не выказывал особенного энтузиазма в отношении истории «экзекутора», и мы решили выждать еще несколько дней, прежде чем определиться, следует ли вообще беспокоить читателя рассказом Джимми – Кева.

Не зная, чем заняться, я выехал в южном направлении. Ресторан, который на лето арендовал мой друг, располагался в рыбацком поселке на южном берегу залива Шельдервикен, возле Энгельхольма и Фархульта, в сторону Свансхалля, Шерета, Альрида и Мёлле. Того самого известного курорта неподалеку от единственной настоящей горы в Сконе, называемой Кюлле[34] и действительно больше похожей на холм.

Вероятно, тучи окутали небо только над Гётеборгом, потому что ливень сменился легким накрапыванием, стоило мне пересечь границу города. А через полчаса, когда справа от дороги засеребрилась полоска моря и небо, как и обещали метеорологи, раскрылось теплыми голубыми просветами, я спокойно отключил дворники.

В Хальмстаде я получил эсэмэску от редактора отдела новостей Мартина Янзона, а когда заезжал на бензозаправку, сам ему позвонил.

– Есть новости о типе, с которым ты встречался в Гётеборге? – спросил он. – Можешь написать о нем? Три тысячи знаков, больше не надо.

«Только если пришлешь свою фотографию в костюме», – мысленно ответил я.

Я продолжал двигаться на юг, и, когда миновал Хальмстад и въехал на территорию Сконе, небо стало совсем чистым, без единого облачка. Я свернул с трассы на шоссе 112, которое вело к Хёганесу.