Первая клетка. И чего стоит борьба с раком до последнего - Азра Раза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один из самых печальных разговоров у нас с Пером произошел через несколько месяцев после того, как ему сделали пересадку костного мозга. Казалось, все стабилизируется – и тут у него возникло осложнение после процедуры пересадки, широко известное и страшное: тяжелая легочная недостаточность. После долгих месяцев лечения, иногда на грани подвига, Пер понял наконец, что не победит болезнь.
* * *Харви и Пер умерли с разницей в несколько месяцев. Две жизни, прожитые с сумасшедшей скоростью, окончились взрывом. И под конец их влияние на окружающих становилось все сильнее, все мощнее, оно удивительным образом крепло именно потому, что их отняли у нас до срока. А я впала в какое-то затуманенное состояние, механически совершала положенные движения, но все время ощущала, что меня словно бы разбили на мелкие осколки. Я пыталась подбадривать и защищать дочь, ходила на работу, принимала больных, руководила лабораторией, заканчивала и сворачивала научную программу Харви, находила работу десятку ученых, которых судьба бесцеремонно уволила. Улаживала имущественные дела, разбиралась со страховыми компаниями, счетами из больниц, социальными службами, скорбящими родственниками и друзьями, преисполнившимися благих намерений. И при этом мне приходилось иметь дело со своей внутренней вселенской катастрофой, с заполонившей меня меланхолией.
Я чувствую в моем мозгуРазрыв – истлела нить.И вот пытаюсь, шов за швом,Края соединить.Прилаживаю к мысли мысль —Нижу их на иглу —Но разбегаются они,Как бисер на полу.ЭМИЛИ ДИКИНСОН[7]Глава 3. Леди Н.
Заряженное ружье
Марсель Пруст писал, что подлинный путь к открытиям – не поиск новых пейзажей, а обретение новых глаз. Я на практике сталкиваюсь с версией этой максимы каждый день, поскольку постоянно делаю открытия, глядя на мир глазами пациентов. И ни у кого не было такого острого зрения, такой проницательности и наблюдательности, как у леди Н. Она была жизнерадостной, шумной, с буйным, неукротимым нравом, блестяще остроумной и к тому же обладала поистине сверхъестественной способностью проводить параллели между не связанными, на первый взгляд, вещами – в этом ей помогали здравый смысл, колоссальный ум, неподражаемый юмор и попросту интуиция. А главное – ее обуревала жаркая, ослепительная жажда жизни, и об этом кричало все ее крупное, под метр восемьдесят, тело.
Впервые леди Н. появилась в нашей клинике в 2008 году, когда ей было шестьдесят два, – она ворвалась в мой кабинет с нелепым, смешным заявлением:
– К вашему сведению, тяжелая анемия у меня уже лет двадцать пять – тридцать, а то и больше. Кроме того, я убеждена, что в моем случае миелодиспластический синдром имеет генетический компонент. Как вам известно, первый ребенок сестры моего отца родился без костного мозга.
Несмотря на такую длительную анемию, миелодиспластический синдром (МДС) у леди Н. был диагностирован лишь незадолго до нашей встречи. Первые несколько лет болезнь протекала не слишком тяжело, поскольку для пораженных клеток у леди Н. была характерна делеция участка длинного плеча пятой хромосомы. Это особый подтип МДС, который развивается относительно медленно, и у таких больных больше ожидаемая продолжительность жизни, а кроме того, они особенно хорошо реагируют на “Ревлимид” – препарат, производный от когда-то печально знаменитого талидомида.
* * *Еще в 1999 году я лично прописала талидомид Харви, одному из первых больных лимфомой, получивших этот препарат в порядке исключения.
Когда рак у Харви стал проявляться в виде череды внезапных, тревожных и болезненных паранеопластических синдромов, мы поняли, что необходимо подобрать ту или иную терапию. Примерно тогда же я услышала на национальной конференции онкологов доклад коллеги, который применял талидомид для больных лимфомой и наблюдал единичные улучшения. Я сразу же подумала, что это относительно щадящая альтернатива для Харви, который пока не спешил начинать химиотерапию. И сказала Харви, что, по-моему, стоит попробовать. Что мы, собственно, теряем – несколько недель? Харви выслушал меня и решил последовать моему совету. Поскольку нам нужно было обосновать экспериментальное применение препарата, мы посетили лечащего онколога Харви в Чикаго, Стива Розена. Это обаятельный, добрый, заботливый и чуткий врач, мой добрый друг и директор онкологического центра при Северо-Западном университете. Вместе мы рассмотрели разные варианты терапии для Харви. Химиотерапия. Другой вид химиотерапии. Стив выслушал мои доводы в пользу талидомида. Согласился выписать этот препарат. Заручившись поддержкой Стива, а также Оуэна О’Коннора, заведующего отделением лимфом в Мемориальном онкологическом центре имени Слоуна и Кеттеринга, я смогла получить для Харви талидомид в фирме-производителе “Селджен” как лекарственное средство для сострадательного применения[8] по индивидуальному протоколу.
Мы начали лечение Харви талидомидом с половины рекомендованной дозы, поскольку у других больных МДС я наблюдала токсические побочные действия этого препарата. Но даже при сниженной дозе результаты были потрясающие. В первые же 48 часов после начала лечения отек на лице Харви заметно спал. К концу первой недели неровные, уродливые припухлости полностью исчезли, и мы снова увидели его точеные черты.
* * *Эритроциты у леди Н. начали падать, и потребовалось медицинское вмешательство. Как мы и надеялись, она хорошо отреагировала сначала на “Прокрит” (Procrit) – гормон, стимулирующий выработку эритроцитов, а затем на “Ревлимид”. Анемия отступила – да так, что мы и не ожидали подобного успеха, – и качество жизни у леди Н. было просто превосходным: она ухаживала за своими кошками, не боялась дальних поездок за рулем в гости к многочисленным лучшим подружкам, ходила по магазинам и ресторанам с девяностолетней мамой и в целом радовалась жизни во всей ее полноте.
Леди Н. регулярно являлась в клинику на обследования и совершенно очаровала всех, с кем встречалась. Ее открытость, смешные возгласы, самоирония и трогательное внимание к чужим обстоятельствам вкупе с удивительным умением их запоминать сделали ее всеобщей любимицей. Было у нее и другое неповторимое свойство – беспримерное умение находить общий язык с молодежью, которая всегда следует за мной в клинике. Это и старшеклассники, решившие подработать летом, и докторанты, пишущие диссертации об МДС, и молодые врачи, специализирующиеся по гематологии, – и в каждом случае леди Н. задавала несколько точных вопросов, выясняла, кто они и откуда, а затем развлекала именно такими историями и анекдотами, которые были нужны слушателям. Помню нескольких ее юных поклонников, особенно Мэтта Маркема, которые продолжали общаться с ней еще долго после того, как мои с ними взаимодействия закончились. Таково было ее обаяние, такова была притягательная сила ее личности.
Леди Н. была завзятая кошатница. Они с покойным мужем объехали со своей прелестной кошачьей армией всю Америку и Европу и повсюду принимали знаки восхищения, выигрывали конкурсы, выставляли и разводили своих короткошерстных ориенталов, и теперь она развлекала персонал клиники бесконечными увлекательными историями об этих многочисленных поездках, из которых они привозили всевозможные награды. Леди Н. создала в честь своего любимца кота Уильяма Мемориальный фонд содействия благополучию кошек и развитию методов ухода за ними в Центре здоровья кошек при Корнеллском
