Боги, гробницы, ученые - Курт Церам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Книга пирамид
Солдаты! Сорок веков величия смотрят на вас с высоты этих пирамид!
Наполеон
О мать Нейт!
Простри надо мной свои крылья, как извечные звезды…
Надпись на саркофаге
Глава 9
Поражение оборачивается победой
Рамзес II (1279–1213 до н. э.), один из самых известных правителей древнего мира.
Здесь молодой фараон Египта изображен с типичными знаками царской власти: двойная корона (пшент), покрывало (немес), змея Урей и церемониальная борода.
У истоков археологического открытия Египта стоят Наполеон I и Виван-Денон – император и барон, полководец и человек искусства. Часть пути они прошли вместе и неплохо знали друг друга, хотя натурами были совершенно разными. Оба недурно владели пером, но у одного из-под пера выходили приказы, декреты и своды законов, а у другого – фривольные, если не сказать «порнографические», новеллы и рисунки, что называется «для любителей». Так или иначе, то обстоятельство, что именно Денон, как специалист-искусствовед, сопровождал Наполеона в Египетской экспедиции, явилось одной из счастливых случайностей, значение которых в полной мере выявляет лишь будущее.
Семнадцатого октября 1797 года близ деревушки Кампо-Формио был подписан мирный договор с австрийцами. Итальянский поход окончился, и Наполеон возвратился в Париж.
«Героические дни Наполеона позади!» – писал Стендаль. Он ошибался. Героические дни только начинались. Но еще до того, как Наполеон, подобно комете, осветил, а потом опалил всю Европу, он отдался «безумному замыслу, порожденному больной фантазией».
Беспокойно расхаживая из угла в угол тесной комнатушки, пожираемый честолюбием, сравнивая себя с Александром Великим, отчаявшись в несовершенном, он писал:
Париж давит на меня, как свинцовые одежды. Ваша Европа – кротовая нора. Только на Востоке, где живут шестьсот миллионов человек, могут быть основаны великие империи и осуществлены великие революции.
(Впрочем, осознание важности Египта как двери на Восток пришло значительно раньше. Гёте предсказал и политически верно оценил значение строительства Суэцкого канала. А еще ранее, в 1672 году, Лейбниц составил доклад Людовику XIV, в котором совершенно правильно – в плане последующего политического развития – очертил роль Египта в создании Французской империи.)
Девятнадцатого мая 1798 года с флотом в 328 кораблей, имея на борту 38 тысяч солдат и офицеров (почти столько же, сколько было у Александра, когда он отправился на завоевание Индии), Наполеон вышел из Тулона в открытое море. Цель – через Мальту на Египет.
План Александра! Для Наполеона Египет тоже не являлся самоцелью: его взгляд был устремлен дальше, к Индии. Поход за море мыслился попыткой нанести Англии, неуязвимой в Европе, смертельный удар на периферии. Нельсон, командующий английским флотом, тщетно крейсировал целый месяц в Средиземном море: дважды он был от Бонапарта чуть ли не на расстоянии пушечного выстрела и оба раза упускал его.
Второго июля Наполеон вступил на Египетскую землю. После изнурительного перехода по пустыне солдаты купались в Ниле. А затем перед ними возник Каир, словно видение из сказок «Тысячи и одной ночи», с тонкими башнями своих четырех сотен минаретов, с куполом мечети Джали аль-Азхар.
Но рядом с множеством изумительных по своему изяществу и филигранной орнаментике зданий, вырисовывавшихся в туманной дымке рассвета, рядом с великолепием утопающего в роскоши волшебного мира ислама проступали силуэты гигантских сооружений. Расположенные напротив серо-фиолетовой стены гор Маккатам, они вздымались прямо из желтой суши пустыни. Это были пирамиды Гизы, холодные, огромные, отчужденные, – окаменевшая геометрия, немая вечность, свидетели мира, который был мертв, когда ислам еще не родился.
Солдатам было не до восхищения и удивления. Перед ними лежало мертвое прошлое, Каир мнился волшебным будущим, а сейчас им противостояло воинственное настоящее – армия мамлюков.
Десять тысяч великолепно обученных всадников, танцующие от нетерпения кони, сверкающие ятаганы, и впереди в окружении 23 беев – османский губернатор Египта Мурад-бей, на белоснежном коне, в зеленом тюрбане, усыпанном бриллиантами.
Указав на пирамиды, Наполеон воскликнул: «Солдаты! Сорок веков величия смотрят на вас с высоты этих пирамид!» Это было не только обращение полководца к армии, психолога к массам – это был вызов человека Запада мировой истории.
Сражение выдалось жестоким, и победил не фанатизм мусульман, а европейская выучка, победили европейские штыки. Бой превратился в бойню. Двадцать пятого июля Бонапарт вошел в Каир.
Казалось бы, половина пути в Индию уже пройдена, но 1–3 августа произошло морское сражение при Абукире. Нельсону удалось наконец обнаружить французский флот, и он обрушился на него, словно карающий ангел. Наполеон попал в западню. Египетская авантюра была обречена.
Операция тянулась еще год. Еще были победы. Одну одержал генерал Дезэ в Верхнем Египте, а под занавес – и сам Наполеон, в битве у Абукира, того самого Абукира, который оказался свидетелем разгрома и уничтожения его флота.
Но еще этот год ознаменовался нуждой, голодом, холерой. А многим он принес и слепоту, следствие египетской глазной болезни, которая превратилась в постоянного спутника всех походов и даже получила специальное название – ophthalmia militaris[15].
Девятнадцатого августа 1799 года Бонапарт бежал, бросив свою армию. А 23 августа он стоял на борту фрегата «Муирон» и смотрел, как погружаются в море берега страны фараонов. Отвернувшись, он обратил свой взор к Европе.
Последствием неудавшейся в военном отношении экспедиции Наполеона было политическое открытие современного Египта и научное открытие Древнего. На кораблях французского флота находились не только две тысячи пушек, но и 175 «ученых штатских», а кроме того, библиотека, вобравшая в себя едва ли не все написанное во Франции о стране на Ниле, и несколько десятков ящиков с научной аппаратурой и измерительными приборами.
Весной 1798 года Наполеон впервые ознакомил ученых со своими планами, представ перед ними в большом зале заседаний Французской академии. Держа в руках двухтомные «Путешествия в Аравию» Нибура[16] и жестко постукивая по кожаному переплету указательным пальцем в подтверждение своих слов, он говорил о задачах науки в Европе.
Несколько дней спустя на борту его кораблей стояли астрономы и геометры, химики и минералоги, инженеры и ориенталисты, художники
