Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

Они ели и пили вино, разливая его в пиалы. Клык отставил пустой кувшин и с видом знатока похвалил:

– Хорошее вино!

Ему хотелось разговорить ушедшего в себя Егорку. Юношу же злила его навязчивость. Он молча тянул вино.

– Што-то ты шибко грустен, атаман? – спросил Клык. – Аль об павших сокрушаешься?

«Атаман! Не забыл ешо. Помнит, скот, с кем разговаривает!» – эта мысль польстила самолюбию Егорки. А Клык рассыпался:

– Боль разом не утихла ешо? Удобно ли те?

– Утихает.

– Оставь тоску, – снова наливая в пиалы, посоветовал Клык. – Все зараз тама будем. Хто об том ведат, мож, и сами завтра помрем!

Егорка усмехнулся: и у Клыка те же мысли! Клык расценил его усмешку по-своему.

– А што? Жисть наша такая, чертяки ее побери. Об чем задумался, атаман?

– Плесни-ка ешо вина чуточек.

Лучше пить, ни о чем не вспоминая и не думая. Вино уже давало о себе знать.

– Даржи крепше пиалу, атаман. Наш лагерь обкружен болотами. Ордынцы сюды не сунутся!

– Энто ешо бабушка надвое сказала, – кривя губы, ответил Егорка. Клык серьезно посмотрел на него, отвел кувшин от недопитой пиалы.

Вино приглушало боль в ноге, и атаман сидел теперь почти прямо, привалившись к деревянной опоре. Губы его кривились. Он склонил набок голову и прикрыл глаза.

– Давайте почивать. Утром нам предстоит дальняя дорога.

Когда Егорка проснулся, в землянке никого не было. Тишина насторожила атамана.

Он встал. Держась за стену, допрыгал до двери, но она оказалась запертой снаружи. Он попробовал оторваться от стены и наступить на раненую ногу. Лицо его исказилось, он сжал зубы, сказав себе: «Терпи!»

Сдернув со стены саблю и опираясь на нее, Егорка снова вернулся к двери и попытался открыть ее. Но створка не поддавалась. Начиная понимать, что его снова оставили в дураках, юноша громко ругнулся и принялся крушить дверь.

– Ты што шумишь? – послышался перепуганный голос Тимохи, вскочившего с лежанки у противоположной стены.

– Дверь ломай, растяпа, – прорычал Егорка и почувствовал, что на душе немного полегчало.

– А для че? – спросонья не понял Тимоха.

– Сдается мне, што нас давеча подпоили, затем заперли и ночью утекли.

Тимоха без труда вышиб дверь, и они вышли на улицу. Вокруг ни души: ни лошадей, ни телег, никого! Словно разбойники бежали в панике и бросили их.

Поддерживаемый Тимохой Егорка добрался до конюшни. Под навесом, где вовсю гулял ветер, стоял его конь, привязанный к столбу.

– Тащи орудие и жратву, што сыщешь, – приказал он Тимохе и, проводив его взглядом, посмотрел на коня.

В это время где-то в лесу загрохотали выстрелы. Егорка насторожился. Перестрелка усилилась. Наверное, сбежавшие разбойники наскочили на засаду ордынцев, и между ними завязался бой.

Послышался топот, и минуту спустя увешанный оружием Тимоха предстал перед атаманом.

– Еда хде? – разъяренно крикнул Егорка.

– Нету.

– Пошто?

– Не сыскал.

– Больше никово, акромя нас, не встретил?

– Не-а.

– Тады уносим ноги.

– Куды?

– Сам покудова ешо не ведаю.

– А што ты тады ведаешь? – неожиданно заорал перепуганный насмерть происходящим Тимоха.

Вся кровь отлила от лица Егорки. Он понял, что остался в дураках, но терпеть такое, да еще от кого? Жалкого ничтожного труса?

– Не оскорбляй мя боля, скотина! Пристрелю, ежели повторится сее.

Он замолчал, борясь с бессильной яростью, потом процедил сквозь зубы:

– Айда, уходим, сукин ты сын.

По звукам выстрелов Егорка определил, что все пути к лагерю перекрыты. Но оставалась еще одна тропа, про которую знал только он и еще… Крыгин Гаврила. Но его рядом нет. А было бы лучше, если бы этот трусливый болван Тимоха сложил вместо Крыгина свою бестолковую башку! Но ничего поделать уже нельзя. Придется довольствоваться тем, кто рядом.

Тимоха помог ему взобраться в седло.

Тропка, которая являлась последней надеждой на спасение, вела в глубь зарослей. Егорка ехал на коне, а Тимоха плелся сзади. Впереди, за зарослями, густой, малопроходимый лес. Но напрямую к нему идти опасно – мешает болото. Придется выехать на прогалину и проехать вдоль ивняка, а там можно будет уйти в камыши. Вот уже показались вершины ив.

Но… впереди послышался треск ломаемых веток. Егорка придержал коня и выхватил пистолет.

– Ну, с Хосподом! – прошептал он. Засвистели стрелы, хлопнул выстрел, но отчаянный юноша оказался невредим. Егорка выстрелил в конника, скакавшего наперерез ему. Тот вылетел из седла.

Развернув коня, он стремительно влетел в заросли. Егорка остановился, пытаясь сориентироваться. И тут же конь под ним, раненный стрелой в шею, дико заржал и свалился на бок. Егорка упал на камыши. Без коня, с поврежденной ногой, он испугался своей беспомощности и завопил:

– Тимоха, ко мне!

Юноша старался унять дрожь в руке, сжимающей пистолет. Но это ему не удавалось. И Тимоха как сквозь землю провалился. Забился, видимо, в какую-то щель, тварь трусливая.

Вскоре перестрелка стихла. Егорка терялся в догадках. Послышались какие-то крики, но скоро их поглотила тишина. Беспорядочный топот множества копыт. Сердце Егорки тревожно заколотилось. Появились конные ордынцы. За ними прошли безоружные, связанные арканами разбойники. Среди них Егорка успел заметить предавших его Клыка и Тимоху. И снова ордынцы. На нескольких лошадях было навьючено отнятое оружие. И вокруг опять стало тихо.

Атаман видел все, что осталось от его отряда. Не было больше грозного войска разбойников, не осталось ничего. И ночь не спасла их от полного разгрома.

Егорка затаился. Появилась возможность остаться в живых и избежать позорного плена. «Надо уходить. Бьющийся неподалеку в агонии конь выдаст меня!»

Он пополз в кустарники. Дальше, дальше. Каждый метр давался с трудом. Горло пересохло и сильно болело. Он прилег на землю и вытащил пистолет. Сил не было. Предстояла ночь в ивовых зарослях. Егорка поднял голову, чтобы осмотреться, и в это время легкая петля волосяного аркана опоясала его шею.

21

Прозвучал боевой горн. Султан Танбал, облаченный в боевые доспехи, вышел из шатра. Его полный решимости вид говорил, что он готов взять реванш за прошлогодний позор и наголову разгромить казаков. Танбал посмотрел на небо, зевнул. Подозвал десятников, те доложили, что войско готово незамедлительно выступить в поход.

Отпустив их, султан подозвал сотников, отдал им необходимые приказания, после чего выступил с краткой речью перед воинами.

Танбал сразу же пригрозил жестокой расправой над всеми, кто проявит трусость; храбрецам пообещал большую долю добычи. Ну а за пленение вожаков или их головы – богатое вознаграждение.

Разделившись на группы, войско двинулось в путь.

Цель похода сводилась к полному уничтожению шайки разбойников, грабивших караваны, и казаков, упорно селящихся на сакмарских берегах. Но